Негромкая дата: утром 30 ноября 1939 года началась советско-финская война, в Финляндии именуемая Зимней. Страна Суоми оказалась подготовленной лучше, хотя маршалу Маннергейму стоило огромных трудов продавить через парламент систему всеобщего воинского обучения, да и каждую пушку приходилось выбивать с боем.
В те роковые месяцы обе стороны сражались героически — Маннергейм в воспоминаниях отмечал способность красноармейцев сражаться в гиблой ситуации и отсутствие тактической гибкости их полководцев. Даже проигранная, та война осталась в финской истории героической страницей. Но ни один серьезный финский политик сегодня не машет руками после давней драки — в отличие от соседей по Балтийскому региону, которые, сдавшись без боя, до сих пор сводят счеты с памятниками.
В Финляндии, кстати, и советские воинские кладбища содержатся в трогательном порядке. А в историческом музее, как ни соблазнительно было бы укреплять единство народа расчесыванием национальных обид, нанесенных Российской империей, эти обиды не видны и в лупу. Роковой момент: 1809 год, переход под власть российского деспотизма. И что же? Раззолоченное кресло Александра I при коротенькой табличке: присоединение к России было полезно для Финляндии в таких-то и таких-то отношениях (а памятник Александру II красуется на площади в Хельсинки). Отсоединение от России — и опять спокойное разъяснение о пользе сделанного.
Как прикажете это понимать? Пресловутое историческое беспамятство? Финская элита хочет превратить простых людей в Пекк и Ханн, не помнящих родства? А может быть, это мудрое стремление держать граждан подальше от старых болячек, поскольку всегда хватает новых? Но если вот так пролистывать военные страницы, то где прикажете брать национальных героев?
Молодой финн на мой вопрос ответил с какой-то усталой умудренностью. Сказал, что они считают героями ветеранов Зимней войны и тех женщин, что держали на себе тыл. А еще гордятся тем, что сумели выплатить военные репарации и восстановить нормальную жизнь в краткие сроки. «И вообще мы умеем быстро выходить из кризисов, сохранять себя, свой язык и обычаи, — заметил мой собеседник. — Но если будем чересчур громко этим гордиться, то не выдержим нового испытания, где ни оружие, ни храбрость не помогут...»
И пояснил, в чем же новая угроза. В последние годы в Финляндию прибывают тысячи людей, принадлежащих другим культурам, равнодушных к будущему финского народа, раздраженных местными традициями. Как с этим быть? «Выход один: мы должны сами выполнять ту работу, на которую сейчас пускаем иностранцев. Мы должны производить на свет столько же детей, сколько производят они. Сегодня главные сражения происходят не в снегах, а в постелях. И эту войну мы пока что проигрываем... Пока».
Да, в этих боях и Маннергейм был бы бессилен...