- В чем, собственно говоря, состоит для вас принципиальное отличие прозаического произведения от киносценария?
- Сценарий - более плоский жанр, чем проза. Он напрочь лишен оценок автора, его комментариев, пояснений. Текст сценария должен быть визуально прозрачен. Если в повести автор может описать чувства и мысли героев, то в сценарии внутренний мир человека отображается только посредством его поступков. То есть в кино персонажи не думают. А если и думают, то обязательно так, чтобы было видно и слышно. Поэтому в сценарии больше рамок, ограничений для фантазии автора.
- Согласитесь, что сюжет "Иронии судьбы. Продолжения" не отличается новизной. Все, что происходит с героями популярного фильма, слишком предсказуемо. Неужели с вашим богатым жизненным опытом нельзя было сочинить нечто более неожиданное?
- Мне всегда немного странно слушать обсуждения своих сочинений, будь это повести, сценарии или пьесы, после того, как они уже вышли в свет. Когда я заканчиваю ту или иную историю, она от меня уходит, что называется, с концами. Поэтому я не всегда принимаю близко к сердцу и похвалы, и ругань: я уже в другом месте, пишу другой текст.
Что же касается банальности продолжения "Иронии судьбы", спорить не буду. Я люблю избитые сюжеты, в числе которых и несбывшаяся любовь, и провалы в памяти, и вмешательство фортуны. В свое оправдание могу сказать, что Шекспир тоже пользовался чужими сюжетами, и Пушкин. Я не сравниваю себя с великими, просто упоминаю их имена для наглядности. В литературе ЧТО ДЕЛАТЬ - важно, но КАК ДЕЛАТЬ - гораздо важнее.
- Мне кажется, вы построили продолжение "Иронии судьбы" на извечно русском мечтательном восклицании "Вот если бы!". Оправданием неудачной личной жизни героев первой "Иронии судьбы" - Жени и Нади - служат их дети. Авось у детей получится стать более счастливыми...
- Лично я напрочь лишен этого свойства - строить версии насчет своего прошлого и будущего. Я никогда не задавался вопросом: хотел бы я жить в другом времени? У меня даже мысли не возникало: почему я родился в селе Чкаловское Ровенского района Саратовской области, а не в Париже. Родился и родился. Все. Без вариантов. Зато герои моих сочинений мучаются вопросами самоидентификации. Возможно, это объясняется тем, что в конце 80-х годов и все 90-е (а именно в этот отрезок времени разворачивается действие многих моих книг) современники хотели быть кем угодно, только не самими собой.
Кстати, мой первый роман так и называется "Я - не я", и его герой только в конце обретает самого себя. Впрочем, поиск самого себя в этом мире - вечная тема. Вот и в продолжении "Иронии судьбы" сын Лукашина помчался искать, как в сказке, "то, не знаю что". А "Надежда Надеждовна", в свою очередь, ждала "того, не знаю кого". Вот и влюбилась в проходимца, предпочтя его деловитому Ираклию, которого блистательно сыграл Безруков. Выбор героини так же нелогичен, как и выбор ее матери. Мне рассказывали, что в свое время ЦТ завалили письмами разгневанные зрительницы: как можно было бросить красивого, высокого, солидного Ипполита ради человека с веником? Но любовь - штука непредсказуемая.
- Вам удалось в сценарии новой "Иронии судьбы" избежать пошлости, грубости, рискованных выражений. Неужели продюсеры не требовали от вас юмора на грани фола, удали в духе матерщинника Сергея Шнура?
- Я использую мат в своих сочинениях, будь это проза или сценарии, только в случае крайней необходимости. Несмотря на зрелый возраст, я не хочу, чтобы мои родители морщились при чтении моих книг. Я так воспитан - ими же. Помнится, когда я впервые читал роман Генри Миллера "Тропик рака", задался вопросом: "А папа и мама были у этого Миллера, и как они отнеслись к такому произведению своего сына?" Такие же мысли приходили в голову, когда я читал роман Эдуарда Лимонова "Это я, Эдичка". Спекулятивная слава - не то, ради чего стоит огорчать папу с мамой. Такая вот моралистическая позиция. Самому странно.
- И все-таки, почему вы прославились не как писатель, а как сценарист?
- Потому что читателей меньше, чем зрителей. И потому еще, что мои книги выпускает не Первый канал. И третья причина, главная: я не работаю в области коммерческой литературы.
- Вы ее не любите?
- Конечно. Я не разделяю мнения некоторых: дескать, пусть себе пишут, пусть себе читают, вреда не будет. Как сказать. Конечно, коммерческие писатели выгодны партии и правительству, они поддерживают курс на дебилизацию населения. Вот за это я их и не люблю. Смею надеяться, что ни мои сериалы, ни фильмы в процессе дебилизации народа не участвуют. У каждого из нас есть выбор: идти на все ради своего успеха или нет. На все я не подписывался.
Хотите верьте - хотите нет, для меня в прошлом году было гораздо более значимое событие, чем "Ирония судьбы" - выход книги пьес. "ЗЖЛ" называется, то есть - "Замечательная жизнь людей". Мыслей там уж точно побольше, чем в кино, и герои глубже и интереснее. Так уж сложилось: у нас говорят не о том, что действительно достойно разговора, а о том, о чем все говорят. Но я не скрываю, что куда больший заработок мне приносят киносценарии, а не повести и пьесы.
- Алексей Иванович, вы просто обезоруживаете своей откровенностью. Все стремятся к толерантности, политкорректности, а вы говорите, что думаете, и это так непривычно...
- Ну я тоже вам не скажу всего, что думаю, - всему есть время и место. Обо всем с газетой, даже такой уважаемой, как ваша, я откровенничать не буду. А толерантность часто смешивают с отсутствием каких бы то ни было принципов. Нельзя упрекать гомосексуалиста в его пристрастиях, не толерантно, не политкорректно. Ладно, согласен, молчу. Нельзя говорить подлецу, что он подлец, - тоже не толерантно и не политкорректно. Нет уж, извините, - надо говорить. А то вконец исподличается.
Напоследок - смешная история из-за этой самой откровенности. Меня давным-давно не взяли на службу в милицию, в детприемник - воспитателем: психологический тест не выдержал. На все вопросы теста ответил предельно честно, что показалось комиссии ненормальным для будущего блюстителя порядка. Несмотря на то что меня в милиции забраковали, интерес к ней у меня не пропал. Она, родная, очень точно отражает все, что творится в нашем обществе. Поэтому в моих книгах и сценариях столько милиционеров, что хватило бы на целую роту...