"СЕГОДНЯ МОДНО ОСКОРБЛЯТЬ"
- Слышала, что, еще будучи в Чите, вы прониклись любовью к Малому театру. Мечтали посвятить жизнь именно ему?
- Думаю, была какая-то мечта. Но заранее предугадать невозможно. Ни один человек в мире не может достоверно знать, что его ожидает. Сила обстоятельств - неестественная сила - ведет тебя по жизненному пути.
- Вам никогда не хотелось, чтобы Малый театр официально стал национальным театром России?
- Он и так национальный. К нам по-разному, конечно, относятся наши коллеги и критики - у каждого свой вкус. Посмотрите, сколько к нам ходит иностранцев.
- А как же языковой барьер?
- Как-то я был в Лондоне и пошел в Шекспировский театр смотреть "Гамлета". Меня спросили, нужен ли мне переводчик, а когда я сказал, что не нужен, очень удивились: "Но вы же не знаете английского", - сказали они мне. Я ответил, что знаю Шекспира. И те, кто хочет идти в российский драматический театр, не зная русского языка, идут для того, чтобы посмотреть национальное искусство и культуру народа.
Жаль, не все критики это понимают. Когда профессиональный человек пишет критическую статью и начинает пересказывать содержание пьесы, а в скобках пишет "артист такой-то", я могу дальше и не читать. Потому что профессия критика - это не пересказ содержания, а обсуждение увиденного. Сегодня модно оскорблять: грубее мазануть, да так, чтобы тот или иной человек вздрогнул. Это не геройство, не профессионализм. Я-то уже больше 50 лет работаю в театре и кино, поэтому меня трудно достать. Но для молодого артиста это может закончиться провалом, даже потерей профессии на какое-то время - нервы не выдержат. На своем веку я такое видел и даже принимал участие в спасении молодых артистов, которые не могли выйти на сцену после критической заметки.
- Когда ваш брат Виталий Соломин уходил на несколько лет из Малого театра, вы настояли на том, чтобы он вернулся?
- Мне, честно говоря, не хотелось бы отвечать на этот вопрос - что было, то было. Во всяком случае, я могу сказать одно: наша мать, которая еще была жива, когда он уходил, очень хотела и требовала, чтобы Виталий вернулся в Малый театр. И он это сделал.
- Кто для вас главный критик - зрители, вы сами, близкие?
- Собирательный образ. Я могу и с семьей поругаться - ведь я же защищаюсь. Моя жена - театральный педагог и актриса, разумный человек, она понимает все. Но я ей никогда не признаюсь, если что-то переделал из-за ее влияния. И потом, для меня важна общая реакция.
"МЫ УМЕЕМ БЫСТРО ЗАБЫВАТЬ ВСЕ ХОРОШЕЕ"
- У вас юбилей - 20 лет назад вы были выбраны художественным руководителем Малого театра. Собираетесь как-то праздновать?
- Я об этом даже и не вспомнил. Честно говоря, не думаю об этом. Работаю себе и работаю.
- Когда вы только пришли в Малый театр, вашими партнерами по сцене были Ильинский, Царев, Жаров и многие другие столпы актерского мастерства. Что вы испытывали, работая с ними?
- Будучи студентом 2-го курса, я вывозил на коляске Александру Яблочкину в спектакле "Ярмарка тщеславия" и был счастлив, что я это делаю, что она со мной разговаривает за кулисами. Сами имена этих актеров говорят о многом. Но когда я рассказывал своим студентам с 1-го курса об истории театра и стал называть эти фамилии, то по глазам увидел, что молодежь меня не очень понимает. Когда я спросил, знают ли они, что это за актеры, лишь процента два дали утвердительный ответ. Мы почему-то умеем быстро забывать все хорошее, любим рушить историю, не создавая ничего нового. Ужасно, когда сейчас в День Победы по телевидению показывают опросы, и молодые люди на вопрос, кто победил во Второй мировой войне, отвечают, что американцы. Даже не все американцы так считают. Как это можно забыть? Только при условии, что в голове ничего нет.
"АКТЕРСТВО БЛИЗКО К БЕЗУМИЮ"
- Вот вы ругаете молодежь. Неужели в новом поколении актеров нет никого, заслуживающего внимания?
- Есть, конечно. Но очень маленький процент.
- Вы не пытались пригласить их к себе в театр?
- Зачем? Люди либо сами приходят, либо не приходят вообще. Зачем же переманивать их из другого организма? Надо растить свой. Но большая часть актеров меня все же настораживает своей рациональностью. Актер не может быть рациональным, он должен быть эмоциональным. Рациональность нужна лишь тогда, когда ты сидишь и разбираешь роль. И то лучше глубоко в это не ударяться. Ведь любовь не бывает рациональной. В противном случае это уже не любовь, а выгода. Актерство близко к безумию, потому что холодность в нашей профессии - это отключение сердечности, а без нее никак. К примеру, я смотрел передачу "Культурная революция", и один драматург говорил, что классики литературы - Гоголь, Толстой, Шекспир - это кладбище, сегодня ненужное. Я пришел в ужас. И этот человек считает себя драматургом?
- Не возникает желания поэкспериментировать на сцене театра?
- Когда у нас будут хорошие современные пьесы, тогда мы и будем их ставить, будем экспериментировать. А пока авторы будут писать галиматью и разговаривать на неестественном русском языке - нет. Если кому-то хочется услышать, как ругаются матом, пусть идет на улицу и послушает - там прекрасно это делают.
- Может быть, молодому поколению нужны приближенные к нынешним реалиям формы и язык?
- Есть русский язык. А какие-то люди хотят, чтобы мы говорили на полумате, на криминальном языке. Матом я в жизни тоже ругаюсь, причем очень хорошо, но тогда, когда надо выразить мысль коротко и ясно. Но почему это надо произносить со сцены?
- Но ведь не все современные авторы используют мат в своих произведениях.
- Нет? Ну и хорошо, и прекрасно. Но что интересного в них, в этих современных авторах? Эти писатели неталантливы. А талантливый человек, который любит свою работу, никогда себе такого не позволит.
- Вы можете читать книги, смотреть чужие спектакли и фильмы как простой зритель, не разбирая их?
- Это невозможно. Не так часто, но бывает, что я сижу и забываю обо всем. Просто смотрю и думаю: "Как хорошо работает, вот и я бы так же сделал". Значит, мне это очень нравится.
- А что в последнее время особенно впечатлило?
- Есть хорошие спектакли и фильмы, даже телевизионные фильмы, есть хорошие актерские работы. Но я же знаю, откуда снимается, как, какая камера, что человек делает - от этого никуда не деться. Все равно профессиональный взгляд существует. В любой профессии так.
- Вы сейчас снимаетесь?
- Последние года три маловато. Одна из последних больших работ - телефильм "Московская сага". Теперь за большую работу я браться не могу, потому что очень занят в театре, да и возраст не позволяет. А небольшие роли - да. Есть два новых предложения, скорее всего, возьмусь за них. Для меня главное - это чтобы мне импонировал материал. И дело не в количестве слов, а в количестве смысла. Иногда я позволяю себе ставить как режиссер, но только спектакли. Вот сейчас у меня премьера - "Власть Тьмы" Толстого.
"ЖИЗНЬ МОЯ НА ВИДУ, ОТ НЕЕ БЫСТРО УСТАЕШЬ"
- Ваша внучка решила уже, какой профессии она себя посвятит?
- Посмотрим. Она еще учится. В этом году заканчивает Гнесинскую музыкальную школу, будет поступать, скорее всего, в музыкальный вуз.
- Как и ваша дочь, хочет посвятить себя музыке?
- Пока да.
- Ваши родители тоже были музыкантами. Они не направляли вас в детстве в сторону музыки?
- Направляли, но у них ничего не получилось. И я очень сожалею о том, что они меня не заставили учиться музыке. Это пригодилось бы. Музыка помогает мне как артисту и режиссеру. Иногда под какую-то мелодию можно сделать и целую роль. Но это я уже вам свои тайны раскрываю.
- Дочери даете какие-то профессиональные советы?
- Не критикую. Могу просто как любитель сказать: "Знаешь, мне кажется, что здесь вот эдак бы хорошо". Но никогда не настаиваю. Зато своим ученикам - даже популярным и имеющим звания - могу что-то порекомендовать. Мне кажется, я могу помочь выйти из тупика. А в музыке не считаю себя профессионалом.
- Вы чаще живете на даче или в Москве?
- Пятьдесят на пятьдесят. Когда я был маленьким, никак не мог понять отца, который любил утром рано вставать и идти лес. Он меня всегда таскал с собой, а я не хотел и не мог физически - на меня не очень хорошо действовал шум деревьев. Теперь, когда я сам стал дедушкой, сижу и слушаю этот шум. В свое время решение одной из важных сцен в "Трех сестрах" Чехова мне подсказал дождь: по железной крыше капали крупные капли, я вышел на улицу, долго стоял и смотрел на них. Они и привели меня к какому-то решению. На даче можно отдохнуть от всех: жизнь-то моя на виду, профессия эмоциональная, от нее быстро устаешь. Так что я еду за город, когда у меня есть возможность. Вместе с семьей редко получается выбраться - все работают. Там мне хорошо - я могу просто долго сидеть на веранде и наблюдать, там у меня собаки и кошки. Я с ними разговариваю, общаюсь. Это ведь некий мир, задающий определенный тон и навевающий мысли.
НАШЕ ДОСЬЕ
Соломин Юрий Мефодьевич родился 18 июня 1935 года в Чите. Отец Мефодий Викторович и мать Зинаида Ананьевна - музыканты. С братом Виталием Соломиным, умершим в 2002 году, с детства участвовал в спектаклях городского Дворца пионеров. В 1953 году приехал в Москву и поступил в Щукинское училище на курс Веры Николаевны Пашенной. В 1957-м, окончив училище, поступил в труппу Малого театра. С 1961-го преподает в Театральном училище им. Щепкина. В 1988 году стал художественным руководителем Малого театра. Занимал пост министра культуры Российской Федерации (1990-1992 гг.). Лауреат многочисленных премий. Сыграл более 150 ролей в театре и кино. Женат, есть дочь Дарья, внучка Александра.