- Андрей Афанасьевич, чем вызван ваш интерес как специалиста по вопросам национальной безопасности к этому вот юбилею?
- Это событие - одно из ключевых в Великой Отечественной войне. Его следует всесторонне изучать и с точки зрения военной стратегии, и для патриотического воспитания молодежи. Курская битва - выдающееся событие не только в отечественной, а и в мировой истории военного искусства. С нашей победы на Курской дуге, собственно, и началось освобождение Европы. Именно с этой битвы эффективно стал работать механизм Ставки Верховного главнокомандования. Генеральный штаб, разведслужбы обрели должное место в системе стратегического управления.
Но летом 1943 года мы могли и не иметь столь крупной, исторически важнейшей победы. По целому ряду параметров немцы обрели техническое превосходство, появились совершенно новые средства.
- В чем это выражалось?
- Если в 1941 году Т-34 и КВ-1 (которых к началу войны в западных округах было около 1600 единиц - при их правильном использовании они составили бы грознейшую силу) поражали практически все основные танки, имевшиеся на вооружении вермахта, то к началу Курского сражения модернизированный немецкий танк Т-IV был по пушечному вооружению сильнее нашей "тридцатьчетверки", я уж не говорю про новейшие на тот момент "тигры", "пантеры" и "фердинанды". Советский тяжелый танк ИС - самая мощная боевая машина второй мировой войны - начал поступать на вооружение лишь осенью 1943 года, после Курской битвы, а средний танк Т-34 (летом 1943-го он еще не был переоснащен новой мощной 85-миллиметровой пушкой, сопоставимой по своим характеристикам с 88-миллиметровым орудием "тигра", модернизированного Т-VI и самоходной артиллерийской установкой "фердинанд") уступал "пантере" в толщине лобовой брони, но превосходил ее в скорости и маневренности. При всем том в численности тяжелых танков, произведенных к началу битвы и сосредоточенных в этом районе, наши части явно уступали. К тому же танковые армии новой организации у нас были созданы лишь незадолго до Курской битвы, а 4-я танковая армия вообще к началу боев только завершала свое формирование. Немцы были исключительно сильны и в тактическом, оперативном звене, превосходили многих наших командиров по умению воевать. Но они проиграли на стратегическом уровне - благодаря реализации с нашей стороны замысла, который был разработан Генштабом, прежде всего Антоновым и Василевским при поддержке Жукова.
- А в чем же суть стратегического замысла?
- Жуков, Василевский и Антонов втроем смогли убедить Сталина принять этот замысел - избрать на первой стадии боевых действий преднамеренную оборону, а потом, измотав в боях на заранее подготовленных рубежах нацистские силы, перейти в контрнаступление, переходящее в общее наступление.
Эти военачальники уговорили Сталина не избирать варианта наступательной операции - мы так делали до тех пор и терпели поражения. Тяжелое поражение нам было нанесено, например, под Харьковом ранней весной 1943-го - уже после Сталинградской победы.
Сталину потребовалось два года, несколько жесточайших поражений, побед под Москвой осенью-зимой 1941-го и под Сталинградом в 1942-1943 годах, чтобы принять в борьбе против опаснейшего, высокопрофессионального в военном отношении врага то стратегическое решение, которое надо было принимать еще в первой половине 1941 года (применительно к тому же Белостокскому выступу, который немецкое командование называло Белостокской дырой). Либо перед началом войны, либо, на худой конец, весной-летом 1942-го, перед броском вермахта на Кавказ и на Волгу...
Как рассказывал мне бывший начальник Главного оперативного управления ГШ генерал-полковник Н.А. Ломов, изначально идея стратегической обороны применительно к Курской дуге родилась у нескольких офицеров ГОУ, знакомых с трудами Свечина, Михневича, Верховского (но не говоривших об этом вслух при посторонних). Среди этих офицеров были и те, кто на протяжении нескольких лет не раз задумывался о том, что можно противопоставить с нашей стороны шлиффеновской формуле "стратегических Канн".
Помните из истории сражение под Каннами? Во время второй Пунической войны Ганнибал одержал победу над превосходившими его по численности римскими легионами, охватив их с флангов и отчасти с тыла. Но это было осуществлено в тактическом масштабе, на одном поле. А начальник немецкого Большого генерального штаба Альфред фон Шлиффен в начале ХХ века сформулировал задачу в стратегическом масштабе: с участием миллионных армии с обеих сторон осуществить стратегическое окружение, добиться победы в стратегическом масштабе одним сражением.
Во второй мировой войне немцы применили формулу фон Шлиффена на новой технической основе с использованием танков, авиации, автоматического оружия и в 1939-1942 годах раз за разом осуществляли его. Их танковые соединения иногда уходили на десятки, даже на сотни километров вперед от основных войск. Так что, скорее, надо говорить о формуле Шлиффена-Гудериана.
Летом 1943 года в Генштабе РККА были уверены, что немцы снова будут действовать по традиционной формуле Шлиффена-Гудериана, постараются "подрезать" Курский выступ. Поэтому в местах ожидаемого удара мы построили мощные оборонительные рубежи, прежде всего противотанковой обороны. Впервые в истории войн создавались и мощные резервы из подвижных соединений в оперативной глубине в виде танковых армий, механизированных и танковых корпусов. Но даже если бы немцы пробили эти рубежи, а они уже почти прорвались под Прохоровкой, то там их ждала группировка Степного фронта в несколько сот тысяч человек.
- Но для появления такого замысла была необходима четкая предварительная информация?
- Вы правы. Огромную роль в должном информационном и аналитическом обеспечении принятия стратегических решений сыграла советская разведка - как военная (во всех звеньях: стратегическая разведка, оперативная, войсковая), так и политическая, а также контрразведка СМЕРШ (обеспечивавшая контрразведывательное прикрытие и одновременно снабжавшая высшее руководство и военное командование различного уровня собственной развединформацией). Весомым был и вклад разведчиков партизанских отрядов. Решающим при этом явилось то, что Сталин чуть ли не впервые за все годы второй мировой войны поверил собственной разведке, а также разведданным, поступавшим от союзников по антигитлеровской коалиции.
- Так как же все-таки соотносятся события 60-летней давности с новейшим временем? Может ли Россия сегодня использовать этот опыт?
- Сегодня в мире другая военно-политическая обстановка. Нет явного противника, но и нет таких уж очевидных друзей, кроме двух-трех стран СНГ. И все же есть одна аналогия концептуального порядка, которая годится для нашего времени. Курская битва стала ярким примером асимметричной стратегии. Сегодня Россия находится в таком состоянии, когда асимметричные стратегии еще более важны, чем в прошлом. Военная сила продолжает играть очень большую роль, это проявляется в локальных конфликтах, локальных войнах типа иракской, да и, очевидно, без них. Вот, в частности, вопрос о стратегическом ядерном балансе, о том, как нам строить дальше ядерную политику, создавать ядерные силы и средства. Мы не можем идти тем же путем, которым шел Советский Союз. Уже в 1970-1980-е годы было ошибкой стремиться к одинаковому с американцами количеству боезарядов на стратегических носителях да еще поддерживать гигантские сухопутные силы - для государства оказалось слишком разорительно. Против, в частности, выступал начальник Генштаба Вооруженных сил СССР Николай Васильевич Огарков. Мы доводили свой ядерный потенциал примерно до 11 тысяч боезарядов только на стратегических носителях, с явной избыточностью для осуществления задачи эффективного ядерного сдерживания.
Сейчас, по новому Договору о стратегических наступательных потенциалах, мы уходим на уровень значительно ниже - 1700-2200 боезарядов. При этом нам надо очень серьезно думать именно о том, как сбалансированно развивать весь комплекс своих сил и средств ядерного сдерживания, как стратегических, так и средств оперативно-тактических и тактических. У США значительно большее место занимает морской компонент стратегических ядерных сил. Мы же сейчас возвращаемся к идее: значительно более весомая доля наших ядерных сил и средств должна быть на носителях наземного базирования, но отнюдь не должна сводить наши стратегические ядерные силы (СЯС) к "стратегической монаде" в виде наземных межконтинентальных баллистических ракет, как это предлагают некоторые мои коллеги. Нам необходимо сохранить и морской, и авиационный компоненты СЯС, пусть даже последний будет сравнительно небольшим. Трехкомпонентность наших СЯС плюс средства оперативно-тактические и тактическое ядерное оружие позволяют даже при значительно более низких потолках обеспечить большую надежность ядерного сдерживания за счет более высокой степени боевой устойчивости всех сил и средств ядерного сдерживания, на необходимость модернизации которых указывает президент России в своем послании Федеральному Собранию от 16 мая этого года.
- Вы сказали о необходимости воспитания патриотизма на примере Курской битвы. Можно ли рассматривать вопрос в свете проблем национальной безопасности?
- Для нас очень важны вопросы формирования массового общественного самоосознания, в том числе и в вопросах истории. Я против того, что называют "квасным патриотизмом" - против упрощенчества в освещении нашей, в частности, военной истории, против ее искажения. Нам нужен просвещенный патриотизм. Нельзя впадать ни в самоуничижение, ни в самовосхваление, не забывать ни о выдающихся победах, ни о тяжелейших поражениях. Очень важно иметь несколько базовых опорных точек, которые позволяют формировать самоосознание нашего многоэтнического народа. Для меня такими опорными точками являются не только Курская битва или битва под Москвой, вся Великая Отечественная война, но и Отечественная война 1812 года, изгнание интервентов и конец смуты в 1612 году. У нас есть богатый набор личностей крупнейшего калибра, составляющих наш отечественный пантеон: Минин и Пожарский, Потемкин, Суворов, Барклай-де-Толли, Кутузов, Фрунзе, Жуков, Рокоссовский, Антонов и многие другие.
К сожалению, никуда не исчезла тенденция приуменьшать решающую роль Советского Союза, России во второй мировой войне. Это свойственно и ряду публикаций, появляющихся в последние годы. Роль нашего государства, нашего народа, наших Вооруженных сил умалять недопустимо: мы спасли мировую цивилизацию, пусть колоссальной ценой и не с самым демократическим режимом. Это относится в полной мере и к народам всех других теперь независимых государств, входивших в состав Советского Союза, и прежде всего к Белоруссии и Украине. И это должно быть записано на скрижалях мировой истории.