О том, что предшествовало 1 сентября 1939 года, рассказывают архивные документы
Ровно 80 лет назад мир стоял на самом пороге Второй мировой. Накануне, 23 августа 1939 года, в Москве был подписан документ, известный в истории как пакт Молотова — Риббентропа. А уже 1 сентября грянул тот смертный гром, что унес (только по официальным данным) свыше 71 млн жизней. И вот уникальные документы, десятилетиями лежавшие под грифом «секретно», в том числе и оригинал секретного протокола к Договору о ненападении между Германией и СССР, можно увидеть своими глазами в Выставочном зале федеральных архивов...
Нередко эту войну считают продолжением Первой мировой, которая лишь взяла перерыв на 20 лет после подписания в 1918-м Версальского мира. Мирный договор не устроил Германию, а, разорив и унизив ее, спровоцировал приход к власти национал-социалистов. Впрочем, режимы, которые мы именуем фашистскими, возникали в ту пору по всей Европе: Венгрия, Италия, Испания... Да и советскую диктатуру образца 1930-х миролюбивой силой не назовешь. Именно об этом — историко-документальная экспозиция в Выставочном зале федеральных архивов на Большой Пироговской: «1939 год. Начало Второй мировой войны».
Пожалуй, и эти документы еще не обнажили всех тайных пружин «сделки» Гитлера и Сталина, совершенной в том далеком августе. Выставочный зал переносит нас в Москву, где был заключен советско-германский Договор о ненападении. Затем последовала атака вермахта на Польшу — и события по-шли по самому роковому для мира сценарию.
Как ни старается нынешняя официальная пропаганда обелить самого эффективного менеджера всех времен и народов, никуда не деться от факта — Сталин тоже разжигал «мировой пожар». А спасал ли он вверенный ему народ от войны, идя на сделку с фашистской Германией, или лишь хотел перехитрить Гитлера, с которым планировал воевать «малой кровью на чужой территории»? Однозначного ответа нет. Это вообще характерно для архивных выставок: зрителю демонстрируют документы, зачастую редкие, уникальные, впервые явленные постороннему глазу. А выводы делай сам. Объективность источников должна бы сгладить идейные столкновения. Хотя в данном случае, боюсь, их не избежать — уж больно тревожит нас тема войны, а розыски того, «кто первый начал», сразу же заметны по книге отзывов. Я ее смотрела, там сплошь извечный русский вопрос «Кто виноват?».
Во вводном зале попадаешь в своего рода квест: найти антигероя среди политиков, включая тех, кто (из лучших, будем наивно считать, побуждений — лишь бы не было войны!) заключили в Мюнхене соглашение, приведшее к разделу Чехословакии. Позже им не удалось в Москве летом 1939 года достичь альянса со Сталиным. Случись такое — и, может, антигитлеровская коалиция возникла бы на несколько лет раньше, чем в реальности, и не решился бы Гитлер пускаться во все тяжкие. Но в истории все эти «если бы» имеют мало смысла.
Кстати, пакты о ненападении (правда, без секретных протоколов) у рейха были со многими государствами — от Польши до Великобритании. Но так вышло, что путь к масштабной войне открыла именно договоренность с СССР: она позволила Гитлеру не опасаться войны на два фронта. На Польшу фюрер напал назавтра же после ратификации документа.
В экспозиции мы видим и сам договор от 23 августа, и предварившие визит Риббентропа в Москву шифрограммы двух вождей. Ну, это просто сама любезность! А гвоздь сюжета — «секретный дополнительный протокол», очерчивающий сферы интересов Германии и СССР (отсюда путь к присоединению Западной Украины и Белоруссии, а также Прибалтики и части Финляндии к Советскому Союзу). Эти полторы машинописные странички одни считают корнем всех бед, а другие — триумфом советской дипломатии. Но совершенно точно: это скандальный документ, которым едва ли можно гордиться. Вот и Сталин велел хранить тайну. Правда, известие о дележе Восточной Европы быстро просочилось на Запад.
Дебаты о протоколе шли уже в 1940-х. На Нюрнбергском процессе Риббентроп требовал приобщить его к делу и посадить советских «коллег» с ним рядом на скамью подсудимых. Но кто же судит победителей? В 1948-м протокол впервые опубликовали на Западе по немецкой фильмокопии (оригинал пропал при бомбежке).
Бурные споры вспыхнули в перестройку. Михаил Горбачев — да-да, творец гласности — хотел тайком уничтожить компромат, но к 50-летию пакта протокол все-таки попал в печать, а Съезд народных депутатов СССР 24 декабря 1989 года осудил его подписание как «акт личной власти» и признал документ юридически несостоятельным. Как будто кому-то от этого стало легче...
Но и сегодня согласия в отношении этих полутора страничек нет. Официозные историки напирают: никакого позора, только триумф! Триумф, говорите? А кому больше пошли на пользу эти два неполных года «передышки» до 22 июня 1941-го? Неожиданный альянс былых противников — СССР и Германии — нанес немалый моральный ущерб нашей стране, поразив многих не только в мире, но и на родине социализма, где вплоть до лета 1939 года осуждением фашизма захлебывались репродукторы. А тут СССР вдруг превратился в «собрата» Германии, начав поставлять ей чугун, нефть и многое другое, в чем так нуждался Третий рейх. Немецкие бомбы уже падали на советские города, когда наши эшелоны с зерном продолжали свой путь по графику в Германию...
.jpg)
Секретные бумаги, фото, кинохроника, музейные предметы на выставке порой леденят кровь. Видишь фуражку немецкого офицера и куртку танкиста, кинжал и офицерский кортик, флягу, стальные каски, кресты вермахта и пепельницу в форме черепа — германский нацизм тяготел к мистике, готике, культу смерти. Рядом обмундирование поляков, их ордена и знаки отличия. История на фоне красно-серых стен, напоминающих об алом флаге СССР и немецких шинелях, разворачивается в разных городах Европы. Начиная с того же Мюнхена, открывшего путь к ликвидации Чехословакии, а завершая в Брест-Литовске, где в отобранном у поляков приграничном городе состоялся совместный парад советских и немецких войск. Вот он на фото: «Командир 19-го армейского корпуса вермахта Г. Гудериан и командир 29-й легкой танковой бригады РККА С.М. Кривошеин во время передачи Брест-Литовска советской стороне. 22 сентября 1939 года».
До раннего воскресного утра 22 июня 1941 года оставался ровно 21 месяц.
