- Аркадий Георгиевич, перед кем провинились дети, что их зверски расстреляли в спину? Что за неведомый враг с нами воюет?
- О своей "планирующей" роли в этой варварской беспрецедентной операции заявил сам Басаев. Но, к сожалению, круг террористов у нас внятно не обозначен. Американцы, начиная войну в Ираке, хотя бы сделали карточную колоду и сказали: вот главный террорист - туз, вот второе, третье лицо, валет, шестерки... А мы знаем две-три фамилии, которые на слуху. Хотя портреты тех, кто нам приносит беды, должны быть на каждом столбе. Сейчас этого нет даже в отделах милиции, аэропортах...
- Откуда у террористов деньги и оружие в таком количестве?
- Деньги в основном с Ближнего Востока. Началось это еще при Дудаеве. Думаю, боевиков финансируют и какие-то источники в самой России. А оружие - что там скрывать - продают наши. В Чечне в 1995 году на моих глазах были арестованы два прапорщика и два солдата, которые на местной ферме тайком ремонтировали две подбитых БМП, чтобы продать боевикам.
Сегодня в стране нет единого учета оружия. Украсть со складов не составляет труда. Во время Олимпийских игр в Москве, я это помню, в розыске значился один пистолет. Теперь, по самым скромным подсчетам, на руках находится более ста тысяч единиц похищенного оружия. Это то, что мы знаем. А есть еще подпольные заводы и мастерские...
Недавно спрашиваю в Генпрокуратуре: почему нельзя организовать проверку наличия орудия, боеприпасов, взрывчатых веществ, особенно в силовых структурах? Говорят: это обойдется в половину стоимости всего оружия, которое есть на складах. Допустим даже, что так и есть. Однако единая база данных необходима. Если в этом не навести порядок, то наше оружие так и будет оборачиваться против наших детей.
- Скажите, почему вопреки победным данным об уничтоженных боевиках их не удается подавить?
- На самом деле крупных бандитских формирований, какие были в первую чеченскую войну, уже, конечно, нет. Есть разрозненные группы, но они пополняются кадрами. Способствуют этому и социально-экономические условия. Недавно заместитель Генпрокурора Владимир Колесников привел такой факт: сегодня в Дагестане 200 тысяч молодых людей от 18 до 25 лет не работают. Да они куда угодно запишутся, если им есть нечего. И в Ингушетии масса населения без работы, и в Чечне, и в Осетии... Человек, чтобы прокормить семью, соглашается на любую работу. Взрывчатку перевезти, фугас заложить. Путь из криминала в боевики - недалекий.
- Наш президент, говоря о причинах Беслана, с горечью признался: "Мы перестали уделять должное внимание вопросам обороны и безопасности, позволили коррупции поразить судебную и правоохранительную сферы". Вы согласны с таким диагнозом?
- Конечно. Но мы более десяти лет не принимаем закон о борьбе с коррупцией. По-моему, было восемь попыток провести его через Госдуму - и без движения.
Почему? В законопроекте, в частности, сказано, что чиновники, в том числе и депутаты, ежегодно должны декларировать все имущество, которое есть не только у них самих, но и у родных. А кому это интересно? Ведь все записано на дочерей и тещ... Если чиновник укажет, что живет на зарплату, а построил особняк, то обязан будет объяснить, с каких доходов. Если стоимость приобретения несоразмерна доходам, это должно стать основанием для служебной проверки. Пусть объяснит, где взял средства. Не хочешь - уходи с должности.
Конечно, поймать взяточника за руку непросто. Надо проводить целую операцию. Но в закон вводится и такое понятие, как "коррупционный проступок". Даже намек на возможность получения взятки является поводом для проверки. Того же гаишника за 100 рублей никто судить не будет, но уволить из органов могут.
Сейчас мы ждем изменений в Уголовный кодекс РФ. Минюст должен дать определения, что такое "активный подкуп" "пассивный"... Чтобы взятка и даже ее предложение, не только дача или получение, стали основанием для разбирательства. Тогда люди по-другому начнут относиться к поборам. Они не так безобидны, как кажется кому-то. Коррупция питает терроризм - это факт. Иначе как бы боевики с машинами оружия, взрывчатки проехали в Москву, Буденновск, Беслан, как бесконтрольно попадали бы в самолеты?
- Сейчас говорят: была информация о возможном захвате бесланской школы - не знали, какой именно. Но кто-то должен отвечать за то, что не отреагировали на поступившую информацию?
- Что касается трагедии в Беслане, то там сейчас проводится глубокое расследование. Я был недавно в этом городе. Видел похороны, ходил на митинг. Люди требуют отмщения за погибших, наказания бандитов и их пособников. Но пока даже имена всех террористов не известны. Часть из них была в масках, без документов... Кулаев - единственный, кого взяли живым, не знает всех. Мне кажется, бандитов делегировали разные преступные группировки.
Заметьте, в большинстве терактов исполнителями выступают отнюдь не только чеченцы. Это делается, чтобы повязать кровью весь Кавказ. Террористы использовали и сложные взаимоотношения между Ингушетией и Осетией, а цель понятна - взорвать хрупкий мир на Кавказе.
Конечно, операцию по освобождению заложников, в которой погибают люди, трудно назвать удачной. Но я считаю, что могло закончиться еще хуже. Все бы погибли. И так считают многие бывшие заложники, с которыми я встречался в Беслане. Им бандиты прямо говорили: никто живым не выйдет - ни вы, ни мы.
-Почему же наши спецслужбы не в состоянии сработать с максимальной эффективностью?
- Один из очевидных просчетов в их работе - отсутствие серьезной агентуры. Хотя сейчас завербовать людей, особенно среди тех, кто живет в Чечне, трудно. Это было проблемой и в советское время, когда я служил во внутренних войсках. Мы охраняли колонии в Осетии - даже среди уголовников редко удавалось подобрать агентуру. Связи среди небольших народов настолько тесны, что об этом неизбежно узнают, и человек становится мишенью.
Раньше спецслужбы постоянно находились в республиках, а теперь ездят в командировки. Что могут временщики? Еще в первую чеченскую кампанию нам каждое утро сообщали: вчера Дудаев был в таком-то селе. Мы говорим эфэсбешникам: хоть бы раз вы сказали, где он будет сегодня... Да и деньги немалые нужны, чтобы платить агентам, а бюджет скуп.
- Тем не менее за помощь в поимке того же Басаева обещан немалый выкуп - 30 миллионов рублей. Почему столько лет его не могут поймать?
- Первой чеченской кампанией руководили политики, вмешивались постоянно. Я тогда был заместителем Анатолия Романова - командующего объединенной федеральной группировкой в Чечне. Мы узнали о совещании всех полевых командиров - наш человек сам их видел. Романов говорит: надо брать. Но без разрешения Лобова нельзя поднять в воздух ни один вертолет. Романов ему сообщил, а тот: "Давайте телеграмму". - "Так разойдутся же!" - злится командующий. Но телеграмму дали. Только Романов приказал начинать операцию - раздается телефонный звонок. "Сейчас отменят", - убитым голосом говорит Анатолий Александрович. "А вы не берите трубку", - советую. "Не буду" - и вышел. Тогда был дан в Моздок приказ об отмене операции...
Басаев - одна из самых зловещих, кровавых фигур. У него свои люди, свои каналы финансирования. Каждый теракт добавляет ему в казну немалые суммы, что позволяет пополнять "штат" боевиками. И он вряд ли кому подчиняется. В том числе и Масхадову. Каждый - сам себе президент. Например, в ту первую войну один из боевиков - Хамзатов - захватил райотдел милиции, объявил себя главой Аргуна. Тогдашний президент Чечни ничего с ним не мог поделать, обратился к нам. Хамзатова с его боевиками взяли.
- Сейчас ваши коллеги-депутаты заговорили об отмене моратория на смертную казнь для боевиков. Вы считаете, эта мера напугает террористов?
- Она нереальна. Не потому, что мы подписали Европейскую конвенцию. Есть решение Конституционного суда: пока в каждом из 89 регионов не будет присяжных, смертную казнь применять нельзя. А в Чечне, если и наберут присяжных, кто из них проголосует за высшую меру для того же Басаева? Только самоубийцы.
- Судя по сегодняшней активности Думы, нам не хватало и законов, чтобы остановить террористов?
- У нас есть закон о борьбе с терроризмом, хоть и специфический. Однако у нас нет закона об антитеррористической деятельности, где должен быть определен комплекс мер, рассчитанных на то, чтобы не допустить теракта, чтобы не гибли люди.
Вот американцы вводят степень готовности по терроризму: оранжевая, красная... Нам тоже надо ввести такую практику - несколько степеней готовности. Поступила информация, что боевики готовят операцию, - подняли милицию, добровольные дружины, без применения чрезвычайных мер. Вторая степень - уже нужно привлекать внутренние войска, выставлять охрану у метро, больниц, школ...
- А потом скажут: войска ввели - потратились, а ничего не случилось.
- Ничего и не должно случаться - ради этого и работали! Ловить террористов - дело спецслужб, не допустить теракта - общегосударственная задача.
Ведь мы, как правило, спохватываемся после случившегося. Сейчас вот взялись оборудовать школы охраной. Москва, может, справится своими силами, а Московская область - уже с трудом. А бедное Оренбуржье, а дотационная Осетия?..
Непосредственно на борьбу с террористами государство, может, и найдет деньги, но на все, что связано с охраной граждан - вряд ли... По-моему, нужен государственный фонд, который будет финансировать все необходимые для нашей безопасности мероприятия. Скажу непопулярную вещь, однако другого выхода не знаю. Мы сейчас платим 13 процентов подоходного налога. Давайте платить 14 процентов, один - на нашу безопасность. Только мы должны точно знать, что он пойдет по назначению. И спросим за это.