- На пресс-конференции в аэропорту "Шереметьево", куда из Канна прилетел Андрей Звягинцев с вашим призом, он заявил, что не хотел брать вас на главную роль Алекса. И тем не менее это произошло. Почему?
- Об этом Андрей говорил и раньше, не делая из этого никакого секрета. Ни он, ни продюсер фильма Дмитрий Лесневский не хотели брать в новый фильм актеров из предыдущей картины. И в этом был свой резон. Я же, прочитав сценарий по повести Уильяма Сарояна, увлекся материалом и решил участвовать в кастинге наравне с другими артистами. После всех кинопроб Звягинцев пришел к "неутешительному" для себя выводу: больше всех подходит на эту роль именно Лавроненко, и колесо закрутилось.
- Как могло произойти, что вы уехали из Канна, не дождавшись церемонии закрытия?
- По уставленному регламенту Каннского фестиваля твое пребывание на нем оплачивают в течение трех суток. Дальше ты можешь оставаться, но за свой счет. Но дело не в деньгах: есть смысл оставаться, если вам намекают, что уезжать не надо. Нашей команде никто таких намеков не делал. Более того, мы были убеждены, что ничего не получим, так как пресса была очень противоречивой, и критики резко поделились на два лагеря: защитников "Изгнания" и противников. К тому же в Канне существует такая практика: когда показывают твой фильм, то вся мировая пресса нацелена на тебя, актеров картины снимают, берут у них интервью, а потом о тебе забывают, так как конвейер движется дальше. Как правило, многие артисты уезжают, потому что слишком мучительно находиться в ожидании результатов, да и унизительно это. Представьте себе, в последний день фестиваля жюри заседало дважды, и только к трем часам дня стали известны результаты. Звягинцев в это время находился в Париже и успел прилететь, ну а я нет.
- Вы сильно на эту тему переживаете?
- Нет, не очень. Я ведь еще до конца не осознал, что за всю историю Каннского фестиваля стал первым русским артистом, получившим приз за лучшую мужскую роль.
- Насколько я знаю, вам приходилось в этом фильме больше молчать, чем говорить, наполняя смыслом, психологией длинные паузы. Это было трудно?
- Как вам сказать: и да, и нет. Ведь в кино главное - это не слово, а видеоряд, насыщенный эмоциями кадр. Поэтому молчать - не значит оставаться пустым, в это время надо думать, переживать. Тем более дело касалось такой тонкой материи, как взаимоотношения мужчины и женщины, мужа и жены, проживших много лет вместе и почувствовавших себя чужими. Если хотите, это фильм про одиночество вдвоем, про ту страшную расплату, которая настигает моего героя, когда уже ничего изменить нельзя, ибо он не может вернуть жену с того света, решившую уйти из жизни, заявив перед этим, что она беременна не от него.
- Ну и сюжетец... Думаю, нашей публике придется сильно напрячься, чтобы без подробных словесных объяснений понять, почему героиня решается на суицид, жертвуя собой и ребенком...
- Да, это фильм непростой. Во время съемок мы часто слышали от Звягинцева, что это экзистенциальная притча, и даже не важно, в какой стране происходит действие ленты, ибо сегодня многие семейные пары переживают кризис отчуждения.
- В вашей личной семейной жизни что-то подобное происходило?
- Слава Богу, моя жена очень хорошо понимает меня, к тому же она актриса и знает по себе, какой это трудный хлеб. Поэтому когда я замыкаюсь, молчу, она не трогает меня.
- Вы по жизни молчун?
- Скорее созерцатель. Я больше люблю наблюдать, чем говорить. Потом, большое значение имеет, с кем говоришь, о чем говоришь, впустую молоть языком скучно. К сожалению, сегодня слово обесценено, оно должно родиться заново, чтобы обрести свою прежнюю значимость.
- И тем не менее - как вы общались со своей "женой", шведской актрисой Марией Бонневи?
- Мария добросовестно учила русский язык и даже пыталась говорить на нем, хотя ей это было трудно. Опять же наше общение на площадке во многом зависело от той энергии, что мы посылали друг другу. Мария удивительно тонкая актриса, нежная, трепетная, без какой бы то ни было сусальности, показной эротичности. Вся киногруппа была влюблена в нее, и я тоже. Поэтому не представляю, что я ее больше не увижу, не буду с ней играть...
- Чего вам не хватало в театре "Сатирикон", откуда вы, я знаю, несколько лет назад ушли?
- Из этого театра я уходил дважды. Первый раз - когда меня позвал в свою мастерскую Владимир Мирзоев, и мы сделали с ним спектакль "Так и было", а потом он уехал в Канаду. Одно время я работал с Юлием Кимом, учеником Анатолия Васильева, и это тоже было интересно. Я вообще люблю экспериментировать, мне всегда хочется во всем дойти до самой сути. Так меня учили мои учителя в Школе-студии МХТ, которые вложили в меня пять обязательных правил, которые надо соблюдать в искусстве. Вот они: не отступай от правды, будь самим собой, работай головой и сердцем, люби партнера, умей всю ответственность брать на себя. Когда я второй раз вернулся в "Сатирикон", то постоянно ощущал психологический дискомфорт. Меня раздражали на сцене приблизительность, отсутствие художественной правды. И я решил уйти из театра как такового, что и сделал в 2002 году, еще до съемок "Возвращения". И пока не жалею об этом. По крайней мере так я сохранил себя от внутреннего разрушения, ибо пустой артист, как бы он не "хлопотал" своим лицом, всегда так или иначе выкажет эту пустоту на сцене, на экране. Мои учителя Андрей Попов, Евгений Евстигнеев никогда ничего не изображали. Казалось бы, просто смотрели в камеру, а мы видели за этим человеческие судьбы....
- Кто из актеров является вашим кумиром?
- Их много, но в первую очередь назову Аль Пачино, Роберта Де Ниро, Джека Николсона. Меня поражает в этих артистах удивительная свобода, с которой они живут и творят. Наши же артисты какие-то затюканные, придавленные, как будто ничто им не доставляет радость: ни творчество, ни успех, ни сама жизнь. И на лицах у них одно - загнанность, желание как можно больше успеть, схватить. А если спросишь их зачем, то они и не ответят...
- "Золотая пальмовая ветвь" за лучшую мужскую роль - это важный этап в вашей судьбе. Но жизнь продолжается, и, наверное, вы уже снимаетесь в новых фильмах?
- Я уже давно усвоил одну простую истину: если чего-то сильно хочешь, то обязательно этого добьешься, при условии, если будешь много работать. Этим летом мне отдыхать не придется, буду мотаться между Баку и Москвой, снимаясь в 10-серийном фильме Александра Касаткина "Оружие", где играю полковника ФСБ.
- Ну что ж, товарищ полковник, надеюсь, обрушившая на вас слава не испортит вас, и вы останетесь таким же искренним, самодостаточным человеком и актером.
- Хорошее вы слово сказали - "самодостаточный", русский человек всегда отличался этим качеством, хорошо бы к нему вновь вернуться. Неплохо было бы вернуть и былую славу нашему кино, которое должно идти своим путем, а не копировать американские блокбастеры. Может быть, они и приносят кассовые сборы, но это наши внутренние радости, а на мировом уровне надо заявлять о своем национальном кинематографе. Побывав на двух крупнейших кинофестивалях мира - в Венеции и в Канне - я понял, что русское кино начнут уважать только тогда, когда мы начнем уважать сами себя.
Беседу вела