Неизвестно, сколько бы еще торчала эта руина, если б не Людвиг. Он возглавляет группу компаний своего имени. Этот Беккер - наследник Мориса Беккера, в начале ХХ века построившего здесь первую янтарную шахту и основавшего поселок (он с тех пор почти не изменился). В старом парке и сегодня растут реликтовые деревья, привезенные прадедом из Америки ...
Мы встретились с наследником династии на стройплощадке, где развалины превращаются в отель. Вместе с Александром Блиновым, главой муниципалитета, Беккер обходит объект.
- У вас особое отношение к Янтарному?
- Я еще в 1992 году сюда приезжал - как только область открыли для иностранцев. Но тогда не удалось ничего здесь сделать. Потом купил участок земли в Калининграде. Открыл стоматологическую клинику. В трех поселках будем строить дома, гостиницу. Буду пивзавод ставить. Приведем берег в порядок, чтобы люди красиво отдыхали.
- Откуда вы так хорошо знаете русский язык?
- За 40 лет можно, как Насреддин говорил, ишака научить читать! Я всю жизнь строил заводы в России. Алюминиевая, пластмассовая промышленность. В Куйбышев поставлял оборудование для авиазавода...
- Как вы, бывший житель Восточной Пруссии, после войны попали в СССР?
-После университета я стал инженером-машиностроителем, и меня послали в Днепропетровск монтировать оборудование. Там за два года украинский выучил - балакаю як хохол! Потом отправили в Москву, и с тех пор я занимался коммерцией в разных городах СССР.
- В послевоенной России вы, немец, не чувствовали к себе неприязни?
- Та война уже история. Какое я, пацан, имел к ней отношение? Для меня никогда не играло роли, кто ты по национальности - русский, еврей или немец.
- Где вас застал конец войны?
- В Германии. Мы ушли из Кенигсберга в декабре 1944 года. Мой отец понимал, что война проиграна. Из Восточной Пруссии ушли 16 миллионов немцев. До Германии добрались 13. Остальные погибли в пути.
- Почему гражданскому населению уходить из Пруссии было трудно?
- Здесь было командование, и нам говорили, что оборона очень сильна, и русские никогда Пруссию не займут. И нам надо здесь оставаться. Тех, кто хотел уйти, не выпускали. Но отец все предвидел. С ним и с матерью мы сели в большую телегу, запрягли трех лошадей и поехали. В Польше нас разбомбили. Дальше пошли пешком. Мне было 9 лет.
- И вы втроем дошли до Берлина?
- Нет, вчетвером, еще брат был, умер потом. Я десятый ребенок в семье. Один брат был у вас в плену, другой - у американцев. Они вернулись домой, правда, тот, который сидел в уральском лагере, вернулся через 25 лет. А остальные братья в войну погибли...
- Путь от Кенигсберга до Берлина - что вы помните об этом?
- Я все помню! - Беккер сказал это, как отрезал, нажимая на слово "все". И замолчал так, что охота спрашивать о подробностях того скорбного маршрута пропала. Да и стоит ли ворошить "правду" о детских впечатлениях людоедского времени? Спустя тягостную паузу заговорили о другом.
- Вы потеряли в войну не только близких, но и свое имение. Что не помешало вам стать обеспеченным человеком. Это талант такой - быть богатым?
- Талант не талант... Работать надо - вот и весь талант!
- Работать! Это слишком просто... По пословице: что немцу хорошо, то русскому смерть.
- В России другие условия. Чтобы стать такими богатыми, какими здесь за десять лет стали некоторые люди, в Германии должны трудиться несколько поколений.
- Но Германия быстро оправилась после военного лихолетья и стала процветать. В России так не произошло.
- А здесь так и не произойдет.
- Почему?
- Так порядка нет! Привезу вам книжку Бисмарка, почитайте: "Порядок руководит миром". Здесь же куда ни кинешься, каждый руку держит, что-то хочет иметь.
Нашу беседу скрашивал восточно-прусский пейзаж за окном - мы ехали в Калининград по "немецкой" дороге.
- При советской власти здесь сеяли, а сейчас все заросло, - глядя на брошенные поля, Людвиг сокрушался, как обычный российский пенсионер. - Вы знаете, что эта земля кормила всю Германию? Здесь много плодородных почв, всегда собирали хороший урожай. Здесь была особая система орошения в жару и дренажа в сильный дождь.
- Эту систему разрушили после войны. Не знали, как пользоваться. А что вы скажете про эти весенние поджоги?
- Это запрещается делать. Землю надо пахать, а траву косить. В Германии за поджог травы оштрафуют. В каждом муниципалитете есть отдел чистоты.
- А откуда узнают, что где-то запалили траву?
- Сосед позвонит. Мы вот недавно на пасху костер во дворе развели - это такая старинная немецкая традиция. Для этого получили разрешение от пожарных, от города. Я же говорил: должен быть порядок...
Может, что с возвращением Людвига порядка станет больше?