ВОТ И ВЛИПЛА
Молодая женщина в куртке, полупустые рукава которой были завязаны узлами, сидела на ящике из-под стеклотары. На платформе было пусто: у электричек трехчасовой перерыв.
- Мужчина, вы мне не поможете? - окликнула она меня, запыхавшегося, опоздавшего на последний утренний поезд на Москву.
Такие просьбы обычно ставят меня в тупик. Чего хочет эта калека?
- Достань из этого кармана деньги, - подбородком она показала на правый край куртки, - и переложи в мешочек.
Сдвинула ноги в сторону - в ящике лежал рюкзачок. Я нехотя запустил в ее карман пятерню и выгреб кучу купюр. Если это подаяние, то очень даже неплохое. В рюкзаке, однако, денег оказалось еще больше.
- Теперь пособи надеть, - попросила она, и я закинул рюкзачок на ее спину, направив в лямки руки-культи.
- Спасибо... Ты тоже на автобус? Проводи, а то тут шпаны много.
Я пожал плечами:
- Пошли...
Закурил, предложил сигарету ей и спохватился: как без рук управится? Но она лихо дымила, не вынимая цигарку изо рта.
- А где руки потеряли? - увы, я не удержался от бестактного вопроса.
- Замуж захотела - вот и... влипла.
Разговор принимал интересный оборот. До отхода автобуса оставался час. Мы сели на скамейку.
ЛУЧШЕ ЗОЛОТАИ ШОКОЛАДА
- Про заочниц слыхал? Это бабы, которые в колониях женихов ищут. Пишут туда: "Передайте во вторую бригаду пятому в списке". Пока зэк срок отбывает, они письмами обмениваются, а освободился - уже готовая пара.
Началось с того, что моего гражданского мужа посадили. Я была уверена, что Миша - дорожный строитель, по ночам вкалывает. А он, оказалось, с дружком подсаживал приезжих у вокзала и в дороге их "шерстил". Восьмерик обоим дали. Я все ревела, не переставая: такая любовь была ...
Миша придет под утро усталый, обязательно гостинец принесет: "Ты лучше всякого золота, девочка моя доверчивая!".
В суде подошла к решетке на прощание, но Миша руку просунул и смазал мне по лицу. Знатоки объяснили: это чтобы ему на зоне крепче виниться: обидел самого дорогого человека. Там ведь как? Найдет себе заочницу и позабудет, что на воле жена осталась. А теперь и сам помнить будет, и мне проверку зарядил: стану ли его ждать, по мордасам получив?
Я решила ждать. Другого мужчину я не знала. Мне только 19 стукнуло, так что, когда Миша выйдет, думала, я еще молодая буду.
И вот двух лет не прошло - сообщают: застрелили Мишу при попытке к бегству! Бежал ко мне... Едва горе пережила, приходит с зоны письмо: так и так, я друг вашего Михаила, звать Анатолием, тоже одинокий человек, сижу по недоразумению, хотел бы вас морально поддержать.
Я ответила: какая там поддержка из-за колючей проволоки, бог с вами! Но Анатолий был настойчивый, так красочно свою несчастную жизнь расписал, что я поверила: оговорили человека, жизнь поломали.
Стали переписываться. Он мне стихи писал не хуже Пушкина: "Ты лунный свет в моей душе избитой, ты чистый воздух среди дыма папирос...". И вдруг отрезвление - получаю письмо от зама начальника колонии. Анатолий, оказывается, рецидивист. Дескать, будьте осторожны с ним, тем более что ему через месяц освобождаться.
А я-то уже ждала Толика, каждый день представляла, как он приходит, как мы садимся за стол... Теперь радостное ожидание сменилось тревогой.
Я сама себя спрашивала: ты хочешь жить с этим человеком? И сама себе отвечала: и да, и нет. А день встречи приближался...
Ну а в последний день я струсила. По-бабски, до дрожи в коленках. Не пущу его к себе, думаю. Запрусь и не впущу. Поезд приходит в восемь вечера, значит, Анатолий явится ко мне не раньше девяти. Что же я, на ночь глядя открою дверь матерому бандиту? Хватит, с одним уже пожила! Уехать бы из города, только куда? Не в родной же детдом...
Ошалев от страха, ничего лучше не придумала, как идти на станцию. Встречу его и скажу: ко мне нельзя, потому что приехал мужчина, с которым я раньше была близка, лучше потом увидимся. Не поверит, конечно, ну а что делать?
Иду на станцию, колотун меня бьет. В буфете выпила рюмку водки, чтобы чуть оклематься. А поезд вот-вот подойдет. Вышла на перрон - будь что будет!
Очнулась, когда из вагона вышел человек с чемоданом. Толя. На негнущихся ногах ковыляю ему навстречу: "Ну здравствуй! Я твоя заочница". Пожали друг другу руки, я вынула сигареты: "Отойдем в сторонку?" Молча прошли на запасной путь, молча стояли и курили.
Бывалый и матерый, он ждал чего-то нехорошего, даже в темноте было видно, как жестко двигаются его желваки. Я собралась с духом и выпалила: "В общем, так. У меня появился мужчина. И я его люблю. Делай со мной что хочешь..."
Толя прищурил глаза: "А что с такими, как ты, делают? Плюют на них и растирают". Я кивнула и потянулась за новой сигаретой. Мимо проезжала дрезина. Толя схватил меня за рукав и с силой бросил на рельсы. Я вытянула руки, пытаясь оттолкнуться от шпал, но от боли потеряла сознание: колеса проехали по рукам.
Очнулась в больнице с перемотанными культями. Подошла нянька: "В коридоре с утра жених тебя дожидается. Позвать?" Я ответила, что замуж пока не собираюсь. Спустя несколько минут в дверь заглянул коротко стриженный мужчина с сильно обветренным лицом. Незнакомый. Не тот, что был на станции. С минуту постоял на пороге, посмотрел на меня, оставил на полу пакет и молча ушел.
Нянька вслух читала записку, которую вынула из пакета, а я морщилась от боли и проклинала свою трусость, которая обернулась жестокой ошибкой.
"...Я подумал и решил, что не могу связать оставшуюся свободную жизнь с немощным человеком, - заканчивала чтение старушка. - Надеюсь, ты меня поймешь и простишь. Твой некогда заочный по переписке знакомец Анатолий".
- Вот так и получилась, - подвела черту моя собеседница. - Сама себе жизнь поломала и человека напрасно обнадежила. Но ничего, я не бедствую. Ко мне уже много раз подходили: давай тебя в бригаду определим, будешь по вагонам ходить с провожатым. Но мне это надо? Ты же видел, сколько без всякой "крыши" подают. Один тут сватался, тоже с вокзала, безногий...
И дальше - совсем озорно, тряхнув плохо промытыми кудрями:
- С таким приданым я какого хочешь мужика себе найду! Вот еще годика два покатаюсь - и замуж.
НА САМОЕ ДНО ДУШИ
Глаза у нее заблестели. Культей она вытерла слезы и замолчала. Так мы сидели несколько минут. Я понял, что, выговорившись случайному знакомому, всколыхнув что-то страшное, запрятанное на самое дно искалеченной души, она теперь ждет, когда я уйду. Прощаться мы не стали. Кажется, она даже не посмотрела мне вслед.
СТОП-КРАНПОД РУКОЙ
Из письма на интернет-форуме "Зона":
"...Он сидит уже третий раз, был наркоманом. Теперь пишет мне, что ради меня завяжет со всей этой кухней. Поймите, что хочется верить ему, хочется помочь преодолеть все проблемы. Но вдруг он опять сорвется, вмажется, украдет, сядет?
Девчонки, помогите советом, ведь я так хочу быть с ним".
Один из ответов:
"Кто же здесь тебе совет даст, кроме твоего сердца... В такой ситуации много всяких но. Помимо прочего: сколько тебе лет? Есть ли возможность дать ему шанс, а если не сложится, начать жизнь заново? Обещать все умеют. А наркомания, говорят, неизлечима.
Главное - никаких опрометчивых шагов. Даже если решишь рискнуть и быть с ним - оставь пути к отступлению".
ПОГАДАЕМ НА КОНВЕРТЕ
В регионах, где расположены зоны, газеты публикуют объявления осужденных, желающих найти подругу на свободе. Нередко одинокие женщины сами пишут в колонии письма с пометкой-гаданием на конверте: "Передать в третий отряд шестому по списку".
Бывает, переписку от имени заключенного ведут сразу несколько человек, раскручивая заочницу на щедрые посылки. Администрация колоний старается отслеживать связи своих подопечных с "вольными" и часто предупреждает заочниц, если осужденные откровенно морочат им головы.
Однако известно много случаев, когда дружба по переписке перерастает в крепкое чувство, заключенному разрешают свидание с новой подругой, а по выходе из мест заключения он обретает семью.