Что общего у Владимира Маяковского и Николы Теслы?
Таких людей веками считали чудаками и эксцентриками. А могли и в сумасшедший дом отправить, как венгерского врача Игнаца Земмельвейса (1818-1865), требовавшего, чтобы медики тщательно мыли руки перед каждым пациентом. В списке мизофобов (то есть боящихся грязи) и бациллофобов полно знаменитостей. Но сегодня, когда эти фобии снова в тренде, мы вспомним двоих из них. Про одного говорят, что он изобрел XX век, а про второго — что открыл новую поэзию. С поэта и начнем:
Во время выступления перед студентами университета в Перми, куда Владимир Маяковский приехал в январе 1928 года, чтобы представить поэму «Хорошо!», среди множества вопросов был и не по теме. Дескать, зачем он тратит время на «санпропаганду» (а тогда действительно поэт работал над серией плакатов «про гигиену», один из них — на фото) вместо того, чтобы создавать «нетленку». «Ну, судя по тому, что я увидел в вашей столовой, — парировал Маяковский, — тема про мытье рук вполне себе может стать нетленкой».
Хотя какая уж тут столовая! Поэт и в гостях-то, бывало, за столом доставал носовой платок и тщательно протирал приборы. И хозяева не обижались: болезненное пристрастие Маяковского к чистоте было известно. Он мог поставить стакан на: шкаф, чтоб никто не отхлебнул по ошибке. А пивные кружки брал левой рукой: больше вероятности, что с этой стороны никто не пил. В «джентльменском наборе», с которым поэт не расставался, были маленькая мыльница, полотенце, одеколон и йод, а позже к этому добавились вилка, ложка, стакан в футляре и даже: складная ванночка (фото внизу). Эти сокровища Маяковский привез из Парижа, куда ездил на Всемирную выставку в 1925 году.
Считается, что страх подцепить заразу у поэта возник из-за трагедии, пережитой в детстве: его отец умер от заражения крови, уколовшись иголкой, которой сшивал бумаги. С годами мнительность только увеличивалась. Маяковский стал избегать здороваться за руку. «Долой рукопожатия! / Без рукопожатий / Встречайте друг друга / и провожайте!» Друзья вспоминают курьезный случай. К поэту подвели юного Дмитрия Шостаковича — тот только заканчивал консерваторию в Петрограде. Маяковский протянул ему три пальца и представился. Будущий великий композитор, не растерявшись, протянул в ответ один: «Шостакович». Поэт рассмеялся: «Далеко пойдешь, Шостакович!»
Кстати, отмена рукопожатий, с легкой руки Маяковского, вошла в сформированный наркомом здравоохранения Николаем Семашко в середине 1920-х гигиенический минимум для населения. Минимум этот состоял из двух уровней. Первый: регулярно мыться с мылом и чистить зубы. Для «понаехавших» (с началом индуст-риализации население Москвы увеличилось вдвое, перевалив за 3,5 млн) это вовсе не было привычкой, особенно зимой. Но одно дело в деревнях, а в другое — в переполненных бараках и общежитиях в городе. Второй «минимальный» уровень предусматривал уже такие навыки: спать на простынях, носить нижнее белье, есть ножом и вилкой, мыть руки перед едой. В выпущенной в 1926 году брошюре указывалось, что каждый член семьи должен иметь, по крайней мере, две смены белья. Менять же его предписывалось не реже раза в 10 дней (монография «Советское нижнее белье: между идеологией и повседневностью», 1928 год).
Уже через пару лет «Известия» рапортовали об успехах: 55% колхозников имеют личные полотенца и моются по меньшей мере раз в две недели! О рабочем люде ехидничал «Крокодил». «Приятно, что у нас в столовой появились вилки и ножи, — гласит подпись под карикатурой, где беседуют двое обедающих. — Теперь рук мыть не надо».
В общем, культурная революция шла непросто. Рабочие на «санпросвете» разглядывали плакаты («Кому болеть не хочется, купите мыла фунт и воде под струйки подставляйте руки», «Фрукты и овощи перед едой мойте горячей водой», «Культурная привычка, приобрети ее — ходи еженедельно в баню и меняй белье»), а потом возвращались в бараки или тесные коммуналки, где с горячей водой и мылом, равно как и с фруктами-овощами была напряженка, — и забывали про картинки. С банями тоже были нехватки. Кстати, попариться любил и Маяковский, хотя имел с 1926 года квартиру с собственной ванной (таких счастливчиков в Москве тогда было 10%). В Сандунах до сих пор на одной из мраморных скамей есть табличка: «Здесь мылся Человек, шагающий в ногу со временем». А банщики рассказывают, что перед визитом Маяковского как следует отмывали именно эту скамью — больно уж строг поэт!
А вот наш второй герой — американский изобретатель, физик и инженер, серб по национальности Никола Тесла. Это потом его назовут самым загадочным ученым последних столетий, человеком, чьи открытия определили лицо XX века: переменный ток и электродвигатели на его основе, рентгеновские лучи, радио (в США в 1943 году отменили патент Маркони в пользу Теслы), пульт дистанционного управления, лазер и многое другое. А тогда, в далеком 1875-м, он был простым студентом высшего технического училища в австрийском Граце, где изучал электротехнику. Однажды приятель, студент-биолог, позвал 19-летнего Николу посмотреть каплю питьевой воды под микроскопом.
Позже Тесла писал: «Если вы всего несколько минут понаблюдаете за этими ужасными существами, волосатыми и жуткими, разрывающими друг друга, так что клубящиеся соки растворены повсюду в воде, вы больше никогда не выпьете ни капли сырой или необеззараженной воды». Этот момент во многом определил его жизнь. Позже биографы, рассказывая о фобии Теслы, сравнивали его с «советским Маяковским». Своим домом Тесла так и не обзавелся, жил в гостиницах, а питался чаще в ресторанах. При этом требуя, чтобы его столовые приборы проходили на кухне стерилизацию. И все равно протирал их салфетками. Если же, не дай бог, на стол Теслы садилась муха, приходилось менять и скатерть, и приборы. Перчатки, вне зависимости от назначения, для Теслы всегда были одноразовыми и нещадно выбрасывались. После каждого рукопожатия Никола обязательно мыл руки, причем вытирал их непременно новым полотенцем — в день ему требовалось 18 штук. Сам изобретатель объяснял нежелание здороваться за руку так: «Я не хотел, чтобы засорилось мое электромагнитное поле». Что тут возразишь!