- Сергей Григорьевич, вы родились в Сибири. Это как-то сказалось на вашем характере?
- Сибирь - это не территория, это состояние души. В наших краях - люди особенного склада. Одно из ранних, еще дореволюционных воспоминаний - самосуд над пойманным на базаре вором. Его буквально растерзали на куски, потому что кража считалась самым тяжким преступлением. Здесь двери на замки не запирались. Потом, в других краях, мне всегда не хватало сибирской студености...
- В девятом номере "Нового мира" выходит ваша подборка, где есть стихи об отце. Что он значил в вашей жизни?
- До революции мой отец, человек незаурядный, начав мальчиком в услужении в продуктовой лавке, сумел нажить капиталец и построил мельницу, которая давала хороший доход. У нас был богатый дом и хозяйство. Потом Советская власть все отняла и нас выгнали на улицу. Мы скитались по углам. Но вскоре отец занялся охотой и в этом деле преуспел. В Сибири охотники всегда были уважаемыми людьми, и быт нашей семьи постепенно наладился. Но мои родители так и остались полуграмотными и к моим занятиям литературой относились неприязненно, как к блажи. Читать книги мне приходилось украдкой по ночам при тусклом мигании свечки, и к четырнадцати годам мое зрение неисправимо испортилось. Отдушиной были школа, где мне повезло с хорошими товарищами, и работа в городской детской газете "Юный ленинец". Отношения с отцом ухудшались. Характер его стал тяжелым, и он меня часто поколачивал. Но в 16 лет я дал ему отпор. Помню его реакцию: он сразу сник и на глазах выступили слезы. Вскоре я ушел из дома.
Когда спустя годы я стал известным поэтом и приехал в Новосибирск выступать, отец сидел в первом ряду зала и очень мной гордился. Его арестовали по ложному обвинению в 37-м и расстреляли. Реабилитация пришла, как и для многих, посмертно.
Я считаю, что на формирование моей личности влияние семьи никак не сказалось. Пусть психоаналитики со мной поспорят.
- В Москве вы попали в газету "Гудок"...
- Я пришел в "Гудок" в 31-м году, когда Булгаков, Ильф, Петров, Олеша, Катаев и Бабель уже там не работали, а ушли в большую литературу. В этой железнодорожной газете мне приходилось писать о машинистах, сцепщиках вагонов, станционных рабочих. Однажды даже руководил слетом стрелочников на станции Люблино. Изъездил всю Россию. Тогда было модно устраивать выездные редакции, когда вагон "Гудка" отцепляли где-нибудь в Магнитогорске или Кузбассе. И мы за неделю выпускали газету на местном материале, распространяли ее и ехали дальше.
- Как корреспондент Островой стал поэтом-песенником?
- В 1934 году мои стихи "Наливались тополи" на конкурсе патриотической песни были выбраны из нескольких тысяч текстов и положены на музыку Мясковским и Фэре. Их две песни на одни мои стихи и взяли две всесоюзные премии. Я получил тогда 4 тысячи премиальных - деньги в ту пору огромные - и сразу все остальное забросил, стал заниматься только творчеством.
- Вам открылись двери всех редакций?
- Поначалу нас с Володей Фэре разыскали люди из политуправления и командировали на Дальний Восток в армию Блюхера "для написания новых песен". В дороге появилась песня "Мы советское Приморье никому не отдадим", которую вскоре запел весь Союз. Блюхеру песня понравилась, он с нами познакомился и отправил в пароходное путешествие по Амуру до Сахалина и обратно "для пополнения творческих впечатлений". Вся моя дальневосточная одиссея растянулась на полгода, за которые мы написали еще 12 песен. А потом всякий раз, когда Блюхер приезжал в Москву, он нам звонил. Ума не приложу, как меня только не посадили после его расстрела...
- В Отечественную вы ушли на фронт ополченцем, хотя по зрению были освобождены от призыва.
- С началом войны мы, поэты, читали стихи на призывных пунктах, воодушевляя уходящих на фронт ребят. И вот однажды мое чтение стали перебивать выкрики офицеров: 52-я команда на выход, 37-я команда на выход. Призывники разбежались, и я остался один. Меня вдруг обожгло чувство жгучего стыда. Подумалось: я их агитирую, а сам-то остаюсь в тылу. Я тут же подал заявление и был зачислен в "писательскую" роту вместе с Александром Беком, Юрием Лебединским, Ефимом Зозулей. Нас перебросили походным маршем из Москвы под Вязьму, где в это время наступали немецкие танки. А у нас была одна винтовка на десятерых. Никогда не забуду слов комиссара, призывавшего во время атаки греметь котелками и громче кричать "ура". Но накануне наступления вышло постановление об организации армейских газет с учреждением должности "писатель в газете" и нас, с десяток писателей-солдат, срочно отозвали. А на следующий день вся наша рота полегла в бою. Я попал в газету "На врага" 31-й армии. Журналист на войне - фигура во многом беззащитная. Приходилось ездить по передовым всего с одним стареньким наганом в кобуре...
- Сергей Григорьевич, а какие опасности, соблазны подстерегают поэта в мирной жизни?
- У меня был закадычный друг Саша Жаров. Знаменитейший в свое время был поэт. Слыхал о таком? Нет? Вот видишь! У него была такая теория "мелькания" - все время надо мелькать в периодике, печатаясь часто и везде. Я с ним спорил и считал, что это попахивает халтурой. Так и оказалось. Как только он перестал печататься, его тут же забыли.
Одно время у меня были материальные проблемы, и я взялся писать стихотворные тексты для цирковых представлений. Стал получать приличные деньги. Но жена моя Надя, одна из лучших арфисток страны, женщина проницательная, тогда сказала: все, что ты сейчас заработаешь, пойдет тебе в минус и ты будешь наказан. И действительно, после цирка я какое-то время не мог сочинять настоящих стихов. Как-то встречаю Михаила Светлова, который был известен скрупулезностью в подготовке своих нечастых публикаций, и спрашиваю: что пишешь? А он насмешливо так отвечает: пьесу под названием "Не было ни гроша, да так и осталось".
- Кстати, тогда ведь можно было жить на поэтические гонорары?
- Те, кто печатался, жили великолепно. Я был жадный до работы, и мои книги на полках не залеживались. Книга тогда кормила поэта в течение года, а то и двух. У меня за жизнь набралось с полсотни изданий. К примеру, собрание сочинений в 3 томах, вышедшее в 85-м, принесло мне приличные деньги. Я рассчитал, что лет 10-15 буду жить безбедно и писать то, что захочу. Но в 91-м все мои сбережения, спасибо Гайдару, обесценились.
С эстрадой все несколько иначе. Там никогда не знаешь, "пойдет" песня или нет. Иногда кажется, что написал хорошо. Но проходит время, а ее никто не поет. А бывает, сделаешь невзрачненькую песенку, как мы с Мурадели "Сколько слов у любви", и вдруг она "пошла". Песня живет по своим внутренним непостижимым законам. Угадать ее судьбу наперед невозможно.
Со своими песнями я сталкивался в самых неожиданных обстоятельствах. Так, когда мы уходили на фронт, кто-то в строю запел: "Подари мне, со-о-кол, на прощанье саблю..." Все подхватили, и я в том числе: "Вместе с острой саблей пику подари". И только пройдя шагов сто, осознал, что пою-то собственную песню, написанную еще в 36-м с композитором Блантером.
- Известно, как сегодня делаются песни: продюсер заказывает текст на определенную тему под своего исполнителя. А как было в ваше время?
- Я просто писал стихи и отдавал их композиторам. И вскоре песня уже звучала. Взаимоотношения композитора с исполнителем меня не интересовали. Так, Аркаша Островский открыл тогда мало кому известного Кобзона, который исполнил песню на мои слова "Через годы, через расстояния" и Гену Белова с песней "Вы слыхали, как поют дрозды", Туликов выпустил с Зыкиной "Ты, Россия моя", Ханок сделал с Толкуновой "Речные страдания". Всего не перечислишь. А песню "У деревни Крюково" я не хотел отдавать ансамблю "Самоцветы", но Марк Фрадкин настоял: никто лучше их не споет. Так и оказалось.
Мне приходило по 50 писем в день от неизвестных композиторов с нотами песен на мои стихи - просили пристроить их творения на радио или телевидение. Надоели. Так я отмахнулся и от Ханока с песней "Зима". Но когда услышал ее по телевизору в исполнении Эдуарда Хиля с заводным припевом "Потолок ледяной, дверь скрипучая", понял, что погорячился. И мы с Ханоком стали работать.
Если песня "пошла", всюду ее знали и пели. А современная эстрада живет лишь в столице. Это песни ограниченного пространства. Все эти шлягеры стоят две копейки. Ни читать, ни петь их нельзя. Песенная поэзия в России никогда так не деградировала, как в последние годы. Поражаюсь наглости и бесстыдству новых эстрадников - выходить на подмостки, не имея ни голоса, ни умения, ни настоящего текста. В мое время не миновать бы им зрительского самосуда.
- У вас на столе новые стихи...
- Я по-прежнему продолжаю ежедневно работать. К юбилею при содействии Сергея Михалкова "Советский писатель" издает мой сборник. Правда, тираж мизерный и гонорара не будет. Но и за то спасибо!
- Откройте секреты сибирского долголетия.
- Сибирское долголетие или кавказское - все это пустой треп. Все зависит от тебя самого. Должны быть система и режим, и, если ты не сгораешь от зависти к более удачливым и относишься к своему здоровью по-человечески, все будет в порядке. В детстве школьный учитель привил нам, мальчишкам, любовь к спорту, и это осталось у меня на всю жизнь. Я обошел на лыжах почти все Подмосковье. До сих пор продолжаю играть в большой теннис. Люблю париться в русской бане, но врачи запретили по возрасту. С 13 лет курил взахлеб, но после 30 дал себе зарок и с тех пор даже табачный дым не переношу.
А самое главное, жизнь для меня - это не убывание, а процесс накопления: нового опыта, новых красок, новых впечатлений. Иначе - неинтересно.

19 апреля 1970 года со сборочного конвейера Волжского автозавода сошел первый автомобиль ВАЗ-2101, прозванный в нашей стране «копейкой». Советскому человеку эта машина, прототипом которой являлся итальянский «Фиат-124»,...

Как найти управу на авиационных дебоширов? Все гениальное просто. Чтобы неадекватные пассажиры не просочились в салон самолета, перед посадкой их нужно проверить на алкотестере. Дыхнул — и лети на здоровье....

Почти три десятка лет после казни серийного убийцы Сергея Головкина прожила Россия без смертных приговоров. Теперь Государственная дума выступает за отмену моратория на расстрелы. Причиной стала «кровавая пятница», устроенная...

Чем тревожнее новостные сводки, тем патриотичнее население — такую вот особенность выявили социологи, зафиксировавшие рост патриотизма в стране. По их утверждениям, это чувство сегодня присуще мужчинам и женщинам...

Михаил Мишустин, премьер РФ — Продолжительность жизни в России достигла почти 73,5 года. Такие показатели ни разу не фиксировались в истории СССР и современной России. Вячеслав Володин, спикер Госдумы...

1242 Ледовое побоище (битва на Чудском озере). Новгородцы и владимирцы под предводительством Александра Невского разгромили рыцарей Ливонского ордена. 1722 Экспедиция адмирала Якоба Роггевена в первый день христианской Пасхи...

В Алтайском крае обнаружены 24 поддельные пятитысячные купюры. Но и тут нашелся повод для оптимизма: оказывается, это на 54 фальшивки меньше, чем годом ранее. Впрочем, недалеко от фальшивомонетчиков ушла официальная...

Еще в феврале научный руководитель Гидрометцентра Роман Вильфанд заявлял: более чем в 30 регионах России ожидаются проблемы в связи с половодьем: «Практически все субъекты Центрального федерального округа сейчас...

Немногие из крылатых фраз Чехова столь же популярны, как та, что вынесена в подзаголовок. Ну а что делать, если жизнь снова и снова подбрасывает поводы пошутить на эту тему. Вот как теперь, когда международное...

Я тут вдруг обнаружила, что опять пропустила день, когда «вся спина белая». Не те времена: первоапрельские шутки явно уходят из обихода. Что подтверждает и опубликованный на этой неделе опрос SuperJob....

Мы уже писали об этой чудовищной истории («Как защитить гражданина от правоохранителей», «Труд» № 017 от 15.03.2024), напомним главное из нее. В феврале 2023 года ученого-гидролога Александра...

Накануне выборов президента России некий неизвестный с аббревиатурой DIT_MOS донимал меня эсэмэсками, настойчиво информируя, что «москвичи могут стать участниками акции #ВыбираемВместе2024, отдав свой голос на elec.mos.ru»....

Наши сограждане стали возвращаться в деревню. Такую необычную тенденцию в течение последних нескольких лет фиксируют социологи: городские жители оставляют налаженную жизнь в мегаполисах и, купив заброшенный дом в отдаленном...

Обнявшись, будто две сестры Ярославскому фотографу Александру Давидику удалось запечатлеть редкое природное явление: контрастную границу слияния двух рек напротив городского парка, расположенного на Стрелке. Голубая Волга сотни метров...

В наших магазинах прибавится российских товаров. И не только потому, что вырастет их производство, снизятся цены или улучшится качество. В Госдуме сочли этот путь слишком хлопотным и подготовили законопроект, согласно...

В среду, 27 марта, 2,8 тысячи белгородских детей из прилегающих к границе с Украиной районов на автобусах и поездах уехали в загородные лагеря в соседних регионах. Пока на три недели, а если...