Дмитрий Быков: «Соловьи-разбойники»
В интернете активно действует сообщество, намеренное и впредь освистывать Владимира Путина и иных крупных функционеров
Дмитрию Козаку уже досталось в Питере — он пришел на концерт фонда «Федерация», посвященный борьбе с наркотиками, и получил свою долю свиста, предназначенного Путину. Виноват во всем путинский штаб, лишний раз подтвердивший простую мудрость: если люди чересчур усердствуют на пустом месте, они рано или поздно прокалываются. Новый имидж Путина строить не на чем, содержательных новаций он с собой в Кремль не несет, надо, значит, усиленно накачивать его прежний мачистский образ. Вот он и поехал на поединок Емельяненко с Монсоном, где был, по сути, совершенно не нужен. И свистели, вероятней всего, действительно не ему, а если и ему, надо было спокойно про это забыть. Но пресс-секретарь и прочие раздули из этого историю, и жестокий наш народ понял, что Путин очень боится массового неодобрения. Ведь только на предполагаемой народной любви и держится его самоуверенность. Свист был первым знаком того, что воздух из этой накачанной резиновой фигуры выходит — как и положено, со свистом. Теперь его будут встречать этим свистом везде — пусть не поголовно, пусть избирательно, но пять-шесть свистков ему гарантированы. Любой, кого дразнили в школе, знает: если ты не можешь сразу дать за это в лоб (а дать в лоб всем сразу затруднительно), надо либо создавать новые инфоповоды, чтобы забылся повод для дразнения, либо гордо не обращать внимания. С новыми инфоповодами напряженка, не спасает даже антиамериканская риторика. Внимание уже обращено, и притом чрезмерное. Значит, свист станет национальным спортом, дежурным приветствием — и не только для Путина, но и для его команды.
Хорошо это или плохо? Для начала хорошо, но если в этот свисток уйдет весь пар народного негодования — отвратительно. Нас тра-ля-ля, а мы свищем — это очень по-нашему. Коллективность этого действия — и, соответственно, невозможность наказать конкретного виновника — с одной стороны, прекрасна, как всякая анонимность, но с другой — оборачивается мелочностью, чуть ли не трусостью. Ведь это свистим загадочные «мы», а моральным авторитетом, как известно, подкреплено только высказывание от конкретного «я». Так что финал этой акции предсказуем: посвистят и успокоятся. Владимир Путин, конечно, понервничает и даже может выйти из берегов, но статус его покамест прочен, а морального авторитета в массах он не имеет давно — и даже не почувствовал его утраты.
Так что результат один, как в народной примете: «денег не будет». Впрочем, не будет их и так — при такой-то конъюнктуре, сырьевой ориентации и социальной политике. Видимо, народ подсоз-нательно решил: ладно, тогда хоть посвистим.
Сейчас все чаще вспоминаются стихи Окуджавы — о том, что царства погибают, когда «люди царства своего не уважают больше». Но вот в чем русский парадокс: у нас никогда не уважают царство. Его, кажется, только затем и избирают-насаждают-призывают, чтобы потом запрезирать. Исключения единичны — даже поздний Сталин ни у кого не вызывал доверия и тем более обожания, однако его терпели. Это наша матрица — терпеть и свистеть. И власть может быть спокойна: пока к ней не относятся чересчур серьезно, ей ничто не грозит. Свистят — значит, терпят. Настораживаться надо, когда свистеть перестают.