Литературный обзор
Настроение этих книжек созвучно очень популярной в советские времена тухмановской пластинке «По волне моей памяти». Качаясь по зыбким, порой коварным волнам, плывет из века в век челнок с заветными мыслями, мучительными и дарящими надежду... Почему нас так тянет на это утлое суденышко? Да, прав был Данте, уверявший, что «воспоминания — рай, из которого нас никто не изгонит».
Антуан Володин «Бардо иль не Бардо»
Это один из псевдонимов французского писателя и переводчика, автора более 30 книг, написанных в стиле придуманного им постэкзотизма — нарушения всех и всяческих национальных границ. Его персонажи сочиняют романы от лица литераторов всего мира. С Россией же у Володина, переводившего Стругацких, Лимонова и Токареву, особые связи. На новый абсурдистский роман, где герои носят русские фамилии, а буддийские ламы — значки с красной звездой во лбу, его вдохновила канувшая в Лету коммунистическая утопия. Хотя заряжался он явно не «Манифестом Коммунистической партии», а тибетской Книгой мертвых. Вне-временное пространство Бардо, в котором душа умершего в течение семи недель ждет нирваны или перерождения, заимствовано именно оттуда. По его темным лабиринтам путешествуют военный артиллерист Глущенко, террорист Шмаловский и сбрендивший банкир Дадокян, решивший вдруг раздать свое состояние бедным. Такие вроде бы разные, но просветления не достиг никто. Душа одного переселяется в обезьяну, другого — в паука. Мало связанные между собой новеллы объединены разве что черным юмором.
Сергей Дурылин «В родном углу»
О жизни дореволюционной Москвы и своем детстве историк искусства, священник, педагог писал во время войны и в ссылке, демонстрируя дотошность архивиста. Читатель в подробностях узнает, как шли службы «у Богоявления в Елохове», как кормили в Москве, где «тарелка щей доставалась каждому нищему». У маленького Дурылина мясные лавки вызывали отвращение, но в голодный 1942-й он описывает их с понятной ностальгией. Страстно пытается извлечь из небытия родные тени — бабушку, маму, отца, кормилицу. И даже гимназистов, с которыми не был особенно дружен. «Дар памяти есть величайший дар на земле». Впервые публикуется рассказ «Новый год» — праздник, долго остававшийся для автора загадкой. В своих мемуарах Дурылин выглядит не только описателем, но и тонким интеллектуалом. Едва ли не в каждом абзаце — исторические параллели, отсылки к русской и мировой поэзии и Священному Писанию с собственным комментарием.
Валерий Мокиенко, Константин Сидоренко «Крылатые выражения, литературные образы и цитаты из басен Ивана Андреевича Крылова»
Два питерских профессора-филолога составили необычный словарь-справочник, актуализируя наследие «дедушки Крылова». Персонажи крыловских басен, знаменитые и забытые фразы, образные выражения проецируются на русскую словесность от Пушкина и Гоголя до нынешних газетных публикаций (вплоть до «Дальневосточной звезды»!). Статьи идут по алфавиту с пересказом оригинала и примерами его использования. Так, строфа из басни «Кот и Повар»: «А ты... ахти, какой позор! / Теперя все соседи скажут: / «Кот Васька плут! Кот Васька вор!» — проецируется на цитаты из «Кошачьей педагогики» Василия Розанова 1902 года и современные рекламные слоганы. А метафора упущенных возможностей и потерянного времени «лето красное пропела» («Стрекоза и муравей») иллюстрируется словами знаменитого муровца Глеба Жеглова: «Я вижу, Маня, мои разговоры на тебя не действуют, ты все такая же попрыгунья-стрекоза. Считай, что лето красное ты уже отпела, пора тебя на 101-й километр высылать»... В словнике 500 статей, воссоздающих полотно русской литературы с начала XIX века до эпохи интернета.