Рояль не хочет быть в кустах

Уютный Рыбинск стал для ценителей прекрасного еще привлекательнее. Здесь открылся единственный в России Музей фортепиано

Уютный Рыбинск с его красавцем Спасо-Преображенским собором, смотрящимся с крутого берега в синюю волжскую воду, знаменитой картинной галереей и вязью улиц, радующих глаз ухоженными старинными фасадами и реконструированными вывесками, стал в последнее время еще привлекательнее для ценителей прекрасного. Здесь открылся единственный в России Музей фортепиано, где собраны и, самое главное, звучат для публики такие инструменты, на которых охотно сыграли бы Шопен, Брамс, Чайковский, Рахманинов...

О пополнении в славном семействе рыбинских музеев я прочел пару лет назад. И вот благодаря недавнему фестивалю Юрия Башмета в Ярославской области выпал случай познакомиться с новой культурной площадкой лично.

:Самый центр Рыбинска, бывший Красный гостиный двор XVIII века, отреставрированный по программе государственно-частного партнерства так, что верхний третий этаж оказался в распоряжении города. Именно в эти залы муниципалитет поселил в конце 2019 года собранную московским фортепианным мастером Алексеем Ставицким и его друзьями-единомышленниками коллекцию исторических роялей и пианино.

В мансардном этаже старинного Гостиного двора обрели дом и звучат для публики десятки старинных фортепиано

Собственно, это не одна, а целый конгломерат коллекций. Помимо инструментов, предоставленных Ставицким, тут есть их собратья из собраний знаменитого пианиста, основателя факультета исторического исполнительского искусства Московской консерватории Алексея Любимова, композитора, пианиста, дирижера и изобретателя Петра Айду...

Судьба многих экспонатов драматична. Пять лет назад «Труд» в репортаже «Король со свалки» рассказывал про выставку в Музее Москвы, посвященную таким вот бедолагам, что благодаря энтузиастам избежали гибели на помойках, но по сути оставались бездомными и, конечно, не отремонтированными. После закрытия той выставки вопрос «жилья» и «лечения» встал с новой остротой. Во многих городах вел переговоры взявший на себя роль координатора Алексей Ставицкий, но именно администрация бывшей волжской столицы бурлаков и хлеботорговцев, а ныне города ракето- и судостроителей предложила достойное помещение и поддержку.

Сейчас здесь уже несколько десятков инструментов, представляющих два века фортепианного дела. Патриарх патриархов — тафель-клавир (столообразное фортепиано) 1803 года — один из двух имеющихся в России играющих образцов (другой находится у Алексея Любимова). А вот эта серия пианино изготавливалась с 1840-х по 1870-е годы французской фабрикой «Плейель», рояли которой любил Шопен, но и пианино он не пренебрегал, поскольку именно они, как правило, стояли в домах у тех, кого он обучал фортепианной игре.

Такие рояли «Плейель» любил Шопен

А вот рояль 1885 года с непривычным расположением молоточков над, а не под струнами — такую конструкцию предпочитали венские мастера. Звук она давала чуть глуше — именно такой любил Брамс. Точно такой, как здесь, «Блютнер» начала ХХ века звучал под пальцами Дебюсси. Другим знаменитым поклонником этой фирмы был Сергей Рахманинов, писавший другу из-за границы: наконец привез сюда мою Наташу (жену Наталью. — «Труд») и мой «Блютнер». Хотя потом композитор перенес симпатию на иную марку, и свидетельство тому также есть в рыбинском музее: здесь стоит «Стейнвей» известного опереточного композитора Николая Стрельникова, который ему помог выбрать Сергей Васильевич — к слову, троюродный брат автора популярной «Холопки». И, согласитесь, маловероятно, что, приглядывая инструмент, Рахманинов не поиграл на нем.

Вот такие памятные инструменты, особенно если они произведены российскими мастерами, — настоящая гордость рыбинцев. Нам в сегодняшней России и представить себе трудно, каких успехов достигло фортепианное производство в Российской империи. Будучи основанным в начале XIX века приезжими немцами — братьями Дидерихс, Якобом Беккером и Иоганном Фридрихом Шредером, оно к началу ХХ столетия насчитывало сотни фирм.

Клеймо старейшей русской рояльной фирмы «Братья Дидерихс»

Например, вот такой, как в Рыбинске, роялино — небольшой рояль со скошенным левым боком — арендовал вместе с квартирой Лев Толстой в пору обучения в Казанском университете. Известен и случай, когда рояль петербургского мастера Карла Вирта — тоже аналогичный здешнему, рыбинскому, — настолько приглянулся приехавшему на гастроли композитору Роберту Шуману и его жене пианистке Кларе, что супруги после долгих переговоров выторговали инструмент за 1200 рублей (при полной стоимости 1800, что равнялось примерно 40 месячным окладам среднего чиновника) и повезли его к себе в Германию...

Петербургский рояль «Вирт» стоял в родительском доме Пети Чайковского

Не правда ли, яркие штрихи, вплетающие фортепианную историю в большую историю культуры, России, мира?

Или вот «Дидерихс» 1896 года с совсем родной для автора этой заметки биографией — он принадлежал педагогу и музыковеду Натану Фишману, моему учителю фортепиано в училище при Московской консерватории. А вон тот берлинский инструмент «Дуйсен» стоял в доме знаменитого профессора Московской консерватории Льва Наумова. И — типичная судьба роялей, на которых велись учебные занятия, — оба инструмента были «заиграны» до дыр, восстанавливать их пришлось самому Алексею Ставицкому.

Реставрация — еще одна, после физического спасения и хранения, драматическая тема, связанная со старинными роялями. Дело в том, что в нашем отечестве такого ремесла просто нет. До какого-то момента считалось, что новый инструмент в принципе лучше старого, и то, чему приобретали смену, попросту выбрасывалось. В постсоветское же время все фортепианное дело, включая сохранившийся с дореволюционной поры «Беккер» (при Советах — «Красный Октябрь»), пошло под нож. И только в последнее десятилетие, с ростом интереса к историческому исполнительству, стала осознаваться потребность в реставрационной профессии. В сегодняшней России ее представляют Ставицкий и его немногочисленные ученики. А поскольку Алексей вслед за своими роялями переселился из подмосковного Красногорска в Рыбинск, то и центр всего предприятия теперь там.

Вместо послесловия

Но не думайте, что маленький волжский город монополизировал тему. Алексей мечтает создать подобные музеи, они же концертно-просветительские площадки, где выступали бы и местные музыканты, и приезжие мастера, в Ивановской, Владимирской областях. Задача актуальная хотя бы потому, что в двух рыбинских залах уместилась едва ли одна восьмая часть сокровищ Ставицкого и его друзей. По сути, дело выходит на федеральный уровень. Стало быть, и поддержка ему теперь нужна не только рыбинская, но и всероссийская. Услышат ли энтузиаста в Министерстве культуры страны?