.jpg)
О чем мечтали и что загадывали «под елочку» в прошлом веке
В парке по соседству появился ящик «Почта Деда Мороза». И по свежему снежку к нему — цепочка следов. Пока взрослые, успевшие порядком подпортить год уходящий, размышляют, стоит ли особо заморачиваться с празднованием наступающего, дети делятся заветными желаниями. Как они делали и раньше, когда никаких спецящиков не было, — впрочем, как и Дня заказа подарков и написания писем Деду Морозу, который нынче отмечают 4 декабря.
«Дорогой папочка, думаю, когда вы с мамой получите это письмо, я уже вернусь. Да-да, не удивляйся, сегодня мне пообещал это сам Дед Мороз! Мы всем детдомом были в Москве на главной елке (на фото вверху: та самая елка в Колонном зале Дома союзов в декабре 1937 года). Если бы ты видел, как она украшена! Особенно мне понравился стеклянный шар, он весь светился изнутри. Я взяла его в руки и вдруг нечаянно выронила. Шар не разбился, но я все равно испугалась и заплакала. И почувствовала, что кто-то ласково поднял меня на руки: „Не плачь!“. Открываю глаза: Дед Мороз! Он спросил, загадала ли я желание на Новый год. Еще бы! Мы все тут каждый вечер перед сном мечтаем об одном и том же. Хотя, конечно, будет немножко жаль уезжать из СССР: нас все тут так любят, живем как в раю».
Судя по тому, что письмо девятилетней Бланки Гутьеррес хранилось не в семейном архиве, а среди документов «Отдела детских домов специального назначения» Наркомпроса, Дед Мороз (его, кстати, на тех первых «главных» елках играл известный конферансье Михаил Гаркави) с исполнением желаний сплоховал. Девочка продолжала жить в интернате. Как жили в детдомах и все 3,5 тысячи испанских детей, вывезенные в 1937-1939 годах в СССР из охваченной гражданской войной Испании. Тогда родину покинули 34 тысячи маленьких беженцев. В зависимости от того, теплоход какой страны подходил к причалу, они отправлялись во Францию, Бельгию, Данию, Швейцарию, Великобританию, Мексику, где их распределяли по семьям, — или в СССР, где для «детей испанского народа» открыли 15 детдомов. Которые снабжались куда лучше, чем обычные интернаты, — неслучайно многие испанцы из бедных шахтерских семей потом говорили, что еще никогда не питались так хорошо.
Домой они писали все реже: возможно, поняли, что письма все равно не доходят. Зато советские газеты с удовольствием публиковали репортажи об их жизни в СССР. Написали и про ту встречу с Дедом Морозом, и как ребят принимали на заводах и фабриках: малыши шли с поднятыми кулачками «но пасаран», работницы плакали и дарили им конфеты:
Дети появлялись и на демонстрациях рядом со Сталиным. «Мы были на Красной площади, — публикует письмо Розы Вебредо в декабре 1938-го журнал «Интернационал молодежи». — И тоже кричали: «Вива, Сталин!». Тут же признание 12-летнего Франциско Молины: «Только в СССР я попал в школу: мой отец не мог платить за учение. Я не знаю, как благодарить за то, что мне дали возможность учиться! Спасибо товарищу Сталину, которого я очень люблю».
В 1939-м гражданская война в Испании закончилась, генерал Франко при поддержке Гитлера и Муссолини разбил армию республиканцев. Сталин был разочарован. Дети из других стран стали возвращаться домой, но СССР заявил, что «не отдаст детей фашистам». А вскоре началась Вторая мировая, и стало не до испанских детей. Пролетарский рай для них закончился, началась жизнь «как у всех». И втайне — мечта о далекой родине: вслух об этом лучше было не говорить — можно уехать совсем в другом направлении.
В Испанию первой группе беженцев, 1450 человек, удалось вернуться только после смерти Сталина, в середине 1950-х. Среди них была и Бланка Гутьеррес. Но отца и сестру она уже не застала в живых. А остальные «дети войны» стали возвращаться с конца 1970-х, после смерти Франко. Глядя на нынешнюю Испанию, трудно поверить, что страна прожила при диктатуре почти 40 лет.
.jpg)
А на этих открытках — новогодние пожелания в пору моего школьного детства, в 1960-1970-е. Во-первых, конечно, традиционное: «Лишь бы не было войны!». Именно тогда стал популярен анекдот: «Хрущев объявляет: войны не будет! Но будет такая борьба за мир, что камня на камне не останется». Кульминацией той борьбы 60 лет назад стал Карибский кризис. Понятно, мечтать о каких-то мещанских коньках или велосипеде в тех условиях было просто неприлично! На новогодних утренниках в школе мы громили поджигателей войны, елки украшали бумажными голубями мира. А Дед Мороз, прежде чем извлечь из мешка кульки с конфетами и мандаринками, непременно говорил о пользе хорошей учебы для укрепления обороноспособности страны и противостояния НАТО. Писем с пожеланиями ему, понятно, никто не писал: Дедушка и так знал, о чем должен мечтать советский школьник.
На открытке внизу справа, 1967 года, сюжет поинтереснее. На него намекает телеантенна на крыше. Да, с начала 1960-х непременным атрибутом встречи Нового года стал телевизионный «Голубой огонек»! Шампанское, серпантин, конфетти, а главное — веселые и непринужденные звезды эстрады. Уже тогда редкий «Огонек» обходился без Иосифа Кобзона. На снимке слева он исполняет тогдашний хит «Куба — любовь моя» с бородой а-ля Че Гевара и с автоматом в руке. А рядом суперпопулярный украинский дуэт — Тарапунька и Штепсель. Иногда на «Голубом огоньке» исполняли песни «по просьбам передовиков труда», письма на Шаболовку приносили мешками — практически как сегодня в резиденцию Деда Мороза в Великом Устюге. И пропустить те «Огоньки» было немыслимо: передачи не повторялись...
.jpg)
Что же до настоящего письма Деду Морозу, то о нем в нашей семье есть забавная история. Дочка, которой тогда исполнилось шесть лет, явно по сговору с группой лиц, написала список аж из 20 позиций! Причем адресовала его Санта-Клаусу — должно быть, в надежде, что заморский дед лучше справится с доставкой импортных подарков, в начале 1990-х в стране со всем была напряженка. Мы ознакомились со списком и поняли, что большая часть пунктов нам не по деньгам. Из того, что по карману, подошла позиция № 8: игрушка тамагочи. Ее ребенок и обнаружил под елочкой. Вместе с письмом от Санта-Клауса, где тот на ломаном русском объяснил, что все подарки готовы. Но вот незадача: в год он может дарить только по одному.
В общем, когда в 12 лет дочка получила набор бархатных резинок, она сердито спросила, сколько можно издеваться над ребенком. В 20 лет мы вместе хохотали над очередным подарочком: фиолетовым кассетным (!) плеером с наушниками. А коробки с куклой Барби и с Кеном дочка уже вскрывала вместе со своей дочерью. Та эстафету подхватила и каждый год исправно писала собственный «вишлист». А на этот раз отказалась. Говорит, все, что мне нужно от Нового года, — чтобы ничего не случилось и он все-таки пришел.
Пожалуй, лучше не скажешь!