.jpg)
Разговор с актрисой, отважившейся сыграть Раневскую. Не чеховскую, а Фаину
В этом году отмечается 125 лет со дня рождения Фаины Раневской. В честь юбилея компания Star Media выпускает восьмисерийную драму режиссера Дмитрия Петруня «Фаина», рассказывающую о жизни великой актрисы. Съемки идут в Москве, Санкт-Петербурге, Ростове-на-Дону, Выборге, Таганроге. Работа над фильмом продлится до конца сентября, а его премьера состоится на Первом канале.
На роль Фаины Георгиевны после месяцев проб из сотен претенденток была утверждена Мариэтта Цигаль-Полищук. О том, каково это — воссоздать образ не только гениальной актрисы, но одной из самых легендарных личностей века, притом показав путь своей героини от 18- до 87-летнего возраста, Мариэтта рассказала «Труду».
— Что, помимо огромной ответственности, стало для вас на съемках «Фаины» самым сложным, а что — самым приятным?
— Если говорить о трудностях, то это необходимость снимать Фаину Георгиевну в двух или даже трех ее возрастах в течение одного дня — нелегкий актерский вызов.
Еще я очень боюсь сцен, посвященных фильмам или спектаклям Раневской. Мы всей командой пытаемся придумать что-то, чтобы и по-актерски такие моменты выглядели интересно, и при этом не пропадала бы узнаваемость. Понятно, что повторить в точности знаменитые эпизоды Фаины Георгиевны, разлетевшиеся на цитаты, невозможно, но и сделать плохо мы не имеем права.
По поводу приятного — я очень люблю свою работу и получаю от нее удовольствие, поэтому все, что сейчас происходит, для меня — счастье. Мне никогда не приходилось столько времени проводить на съёмочной площадке и быть так долго в кадре. Я многому учусь, и это очень интересно. У нас потрясающая съемочная группа, каждый цех очень старается, чтобы вышло хорошо. Все выкладываются по максимуму — про Раневскую иначе нельзя.
— Фильм будет ближе к документальному кино, или в нем больше авторского вымысла?
— Я бы сказала, 50 на 50. Конечно, в сценарии есть отдельные несовпадения относительно некоторых локаций, дат, исторических моментов. Но в художественном фильме без этого не обойтись. Очевидно, что я играю не саму Раневскую, а некоего персонажа, основанного на нашем (всей нашей команды) общем представлении о том, какой она была и что за путь прошла в жизни и профессии. Надо быть идиоткой, чтобы считать себя способной сыграть Фаину Георгиевну в точности такой, какой она была — Раневская неповторима.
— Общались ли вы с кем-то, кто знал ее лично?
— Еще на стадии проб я нашла телефон Елены Камбуровой и, можно сказать, от ужаса позвонила. Елена Антоновна долго не понимала, чего я от нее хочу, но разрешила прийти. Я рассказала ей что-то сбивчиво, прочла кусочек из текста проб, даже психанула. Думала, Камбурова, как человек музыкальный, что-то подскажет мне интонационно, звуково, голосово. Она ничего толком не сказала, но как-то приободрила.
— Какими источниками вы пользуетесь в работе над ролью?
— Все, что можно было прочесть или посмотреть о Раневской, я прочла и посмотрела задолго до начала не то что съёмок, но и проб. Прежде всего, это книга умершего несколько лет назад «эрзац-внука» Раневской Алексея Щеглова (Фаина Георгиевна очень любила Алексея — внука ее подруги, актрисы Павлы Вульф, и считала его также «своим» ребенком — «Труд»). Несколько лет назад у меня была ее первая редакция, но, к сожалению, я ее как-то забыла в поезде. Теперь у меня есть вторая редакция, чуть более сжатая, но тоже хорошая. Еще я читаю дневник старшей сестры Фаины Георгиевны — Беллы, хотя, честно говоря, не очень верю, что это действительно писала она. Конечно, я по много раз смотрела фильм «Вспоминая Раневскую», интервью Натальи Крымовой с актрисой и все отрывки из документальных лент с ее участием, которые смогла найти.
А накануне съёмочного дня обязательно пересматриваю отрывки из фильмов с Раневской в том возрасте, который мы планируем снимать на следующий день.
.jpg)
— Чем по характеру вы похожи на Раневскую, а чем — не очень?
— Мне самой трудно судить, но мои знакомые иногда говорили, что нас роднит мое категоричное чувство справедливости: я всюду возникаю со своей честностью, что не всегда уместно и удобно тем, кто находится рядом. Также не лезу в карман за словами (крепкими в том числе), что было свойственно Фаине Георгиевне. Смею надеяться, что и чувство юмора у нас с ней чем-то похожее, как минимум самим восприятием того, что смешно, а что пошло. А из несовпадений главное, насколько я понимаю, — Фаина Георгиевна очень в себя верила. Хотя дико терзалась тем, что возможно, что-то сыграла не так, тем не менее у нее был крепчайший внутренний стержень. Именно он позволил ей покинуть дом, приехать в Москву и работать здесь, хотя сначала она слышала буквально от всех, что с ее данными тут делать нечего. Меня это восхищает, но я бы так не смогла.
— Некоторые зрители на просторах интернета пишут, что откажутся смотреть фильм, если в нем не будет характерных для Раневской выражений с крепкими словечками.
— Они будут. Другое дело, что ко многим «коронным фразам», которые ей присвоили, Фаина Георгиевна не имеет никакого отношения.
— Ваш любимый афоризм Раневской?
— Раневская сама по себе один сплошной афоризм. Это просто образ ее мыслей, мне кажется.
.jpg)
— В вашей семье кто-то мог хлестко выразиться?
— Конечно. И папа, и мама.
— Какие из работ вашей мамы Любови Полищук вам особенно нравятся?
— У мамы не так много больших ролей в кино. Картина «Любовь с привилегиями» хороша, но я ее с детства воспринимала болезненно, потому что мамину героиню там обижают. Я очень любила и знала наизусть спектакль «А чой-то ты во фраке». Мне нравилась и постановка «Пришел мужчина к женщине», несмотря на то, что в детстве я понимала не более 30 процентов того, о чем там говорится.
— В наше время Любовь Григорьевна многое могла бы сыграть?
— Конечно. Мама, к сожалению, не сделала в кино и десяти процентов того, на что была способна, Любовь Полищук была очень многогранной актрисой, она могла буквально все, в любом жанре и амплуа. Но ушла очень рано.
— В детстве вы часто проводили время вместе?
— Не очень, она ведь много работала. Но чувства брошенного ребёнка у меня никогда не было. Как, надеюсь, за это лето не появилось его и у моего сына.
— Как вам пришла идея несколько лет назад организовать благотворительный фонд помощи детям-сиротам «Я не один»?
— Как-то мой друг Юра Тхагалегов задумал благотворительный фестиваль для детей-сирот. С этой инициативой мы с ним обратились в фонд «Артист», где нас поддержали. После того как мероприятие состоялось, мне и режиссерке Жене Беркович стало понятно, что мы хотим продолжать этим заниматься. И уже вдвоем организовали фонд, хотя ни она, ни я ничего не знали о благотворительности, юриспруденции, бухгалтерии. Все это мы осваивали через «не могу», пытаясь сделать что-то конкретное. В результате фестиваль «Я не один» прошёл лишь дважды, больше мы пока не осилили. Но обязательно вернёмся к этому через какое-то время, когда наши собственные дети немного вырастут и нашего с Женей ресурса (как сейчас модно говорить) хватит и на других. Мы ездили по детским домам, организовывали выездные лагеря с занятиями по всем предметам, так или иначе связанным с театром. Показывали детям, что, став взрослыми, они могут попробовать себя в творчестве. Но чем больше мы этим занимались, тем яснее становилось, что Бог с ней с профессией, основная задача — найти ребенку-сироте родителей и семью. Это оказалось очень сложно — в отличие от маленьких детей, подростков усыновляют неохотно. Считают, что их уже не перевоспитаешь, да и вообще, раз они скоро станут взрослыми, зачем им приемные родители. Но это полная чушь, мама нужна человеку в любом возрасте.
— Женя Беркович руководит независимым театральным проектом «Дочери СОСО», в спектаклях которого играете и вы. Знаю, один из них тоже повествует о подростках, брошенных на произвол судьбы, но только действие происходит во время грузино-абхазского конфликта.
— Это «Считалка» по повести Тамты Мелашвили. У «Дочерей СОСО» уже три постоянно играемых спектакля. «Финист Ясный Сокол» по пьесе Светы Петрийчук, как и «Считалку», мы показываем в Боярских палатах СТД РФ. А «Рисовую собаку» по стихам Федора Сваровского — в Театральной лаборатории КукLab.
— Наверное, в проекте «Дочери СОСО» у вас даже больше спектаклей, чем в Театре на Малой Бронной, в штате которого вы состоите.
— Ну нет. На Бронной пока не ушли из репертуара «Тайна старого шкафа» и «Сирано де Бержерак». А за последние два года еще и прибавились «Норма» Максима Диденко по Сорокину и «Благоволительницы» Микиты Ильинчика по одноименному роману Джонатана Литтла.
— Какую литературу вы любите?
— Художественную. Исторические, биографические или философские книги читаю крайне редко. Люблю Чехова, Достоевского, Ремарка, Пелевина, иногда вдруг попадаю на изумительную современную западную прозу, недавно прочла дивный роман англичанки Клэр Фуллер «Горький апельсин». Мне важно, чтобы в произведении были четко выраженный захватывающий сюжет и притом обязательно «человекокопание». Часто полистываю художественные альбомы, у меня дома их много.
— А хобби у вас есть?
— Я много чем в жизни занималась — могу, например, работать флористом-дизайнером. Да и официанткой доводилось бывать. Еще я делала украшения из бусин. В позапрошлом году начала рисовать, а некоторые из картинок, сделанных на карантине, даже умудрилась продать. Шила платья, мягкие игрушки... Еще в бытность студенткой увлеклась лягушачьей темой, друзья дарили мне статуэтки, сумки, мягкие игрушки, украшения, где использован образ лягушки. До сих пор в моем доме нет-нет да появится какая-нибудь новая жаба, хотя я уже лет 15 их не собираю и не знаю, куда это богатство девать. Вообще постоянного хобби у меня нет, если же что-то делаю, то по внезапно родившемуся яркому желанию. Например, вдруг среди ночи встаю и начинаю шить юбку. Но все это в какой-то момент начинает мне надоедать. Не надоедает только одно — актерская профессия.
.jpg)
— Домашних животных держите?
— А как же, моих трех котов зовут Зяма, Кошак и Фуфа.
— Последнее имя — не в честь ли Раневской?
— Да, но только Фуфа появилась у меня задолго до нынешнего фильма, еще в 2013 году. Двухнедельным котёнком она шла по железнодорожной платформе под Харьковом и норовила упасть на пути, я ее схватила и впрыгнула в уходящий поезд. Есть еще ирландский волкодав Дуня, это папин зверь, но и мой тоже. Коты и собаки были у меня с детства, я без них не могу.
— Что вы себе по-актерски и по-человечески желаете?
— Здоровья близким. И себе. И много-много интересной любимой работы.