.jpg)
В Музее Востока и Новый год справляют по-восточному
Для людей Запада Новый год — праздник исключительно зимний. На Востоке же в нем видят предвестие весны. Мудрецы древности привязали его наступление не к солнечному, а к лунному календарю, точнее — ко дню второго новолуния после зимнего солнцестояния. По григорианской традиции это происходит между 21 января и 21 февраля. Восточные философы считают, что именно в это время в недрах хтонического подземного мрака начинают пробуждаться живительные силы природы. В этом году праздник чуньцзе (так по-китайски именуют Новый год) пришелся на 1 февраля, и по этому случаю в Государственном музее Востока открылась выставка «В поисках дикой сливы».
Это скромное, но гордое деревце первым бросает вызов зиме, сообщая, что время ее подходит к концу. Потому оно и стало одним из главных символов китайского Нового года. Дикая слива, или мэйхуа, зацветает, когда в горах еще лежит снег и дует ледяной ветер. Бело-розовые цветы на фоне искристого снежного покрывала — зрелище поистине восхитительное. Однако, чтобы полюбоваться им, придется приложить немало сил, преодолевая крутые подъемы и сражаясь с метелью.
«Путешествие за дикой сливой для человека восточной культуры, — рассказывает куратор выставки Лидия Шмотикова, — это не просто бодрящая зимняя прогулка в горах, разгоняющий кровь азарт поиска и радость достижения цели. Это возможность вырваться из предновогодней суеты и поразмышлять о жизни, ее радостях и горестях, о любви и преданности, о красоте вечной и хрупкой, о сиюминутных победах и непреходящих духовных ценностях. Где же еще думать над такими непростыми вопросами, как не среди заснеженной суровой природы, которой противостоит тоненькое деревце, в чьих пышных цветах таится залог новой жизни».
Традиция отправляться в горы в надежде найти цветущую сливу, родилась во времена раннего Средневековья — в IV-VI веках. Не удивительно, что своим появлением она обязана поэтам — тем, кто острее других чувствует хрупкую красоту природы. Добравшись до особенно живописного места, они устраивали привал, заваривали чай на воде из чистейшего нетронутого снега и принимались декламировать стихи. Так в китайской поэзии появился особый «сливовый стиль». История сохранила имена двух знаменитых поэтов, прославившихся особой приверженностью к этому обычаю. Мэн Хаожань (689-740) жил отшельникам в горах Лумэнь и накануне Нового года отправлялся в путешествие за дикой сливой на своем верном ослике. Настольный экран (такими принято было загораживать свет свечи) с изображением «лумэньского отшельника» и его длинноухого спутника представлен на выставке.
Другой поэт-отшельник — Линь Бу (967-1028) — обосновался на острове посреди озера Сиху, и прославился он не только своими стихами, но и роскошным сливовым садом. К тому времени мэйхуа уже окультурили и стали высаживать вокруг домов, но в урочный час поэт все равно уходил в горы — искать вольно цветущее дерево. Сад Линь Бу пережил своего создателя, саженцы оттуда дали начало новым садам. Эта история и вдохновила художника Жэнь Боняня, жившего в XIX веке, на создание свитка, ставшего впоследствии одной из жемчужин собрания Музея Востока.
Художники восхищались цветущей сливой не меньше поэтов. Одним из основоположников «живописи сливы» считается легендарный Ван Вэй, в чьем творчестве нашлось место и стихам, и картинам, ведь «стихи — это живопись, в которой нет зримого образа, а живопись — это стихи, не имеющие слов». На время выставки несколько залов Музея Востока превратились в цветущий сливовый сад: веера и настенные панно, вазы и шкатулки, чайники и чашечки, сосуды для воды и вина, шпильки для волос и письменные принадлежности — везде царит мэйхуа. Такое разнообразие экспонатов объяснить очень легко — примерно с XIV века в Китае существует обычай щедро украшать мебель, посуду и предметы быта природными мотивами. Ведь жилище для китайца — продолжение окружающего мира, и неразрывность этой связи он ценит превыше всего.
Признаком утонченного вкуса было умение ввести в убранство дома предметы, декор или форма которых соответствовали сезону. Уважающая себя хозяйка ни за что бы не повесила рядом с мэйхуа изображение летнего пиона или осенней хризантемы. Каждые три месяца жилище китайца хотя бы отчасти обновляется, чтобы существовать в гармонии с природой за окном. При этом символ сезона является еще и неким посланием. На одном из вееров, к примеру, изображены слива, сосна и бамбук. Их еще называют «три друга холодной зимы». Мы удивимся такому сочетанию, а китаянка, которой подарят такой веер, обрадуется заключенному в нем пожеланию — быть такой же стойкой в испытаниях, как слива, жить так же долго, как сосна, и впитывать мудрость так же, как бамбук впитывает воду.
Символическое значение дикой сливы не сводится к одной только жизнестойкости. Изображение осыпавшихся цветов на фоне треснувшего льда должно напомнить о быстротечности жизни, а цветущее дерево на том же фоне — внушить надежду на лучшее. Нередко на ветке изображали птицу, но не какую попало, а сороку, которая в китайской системе символов означает счастье. Так что новогодняя открытка по-китайски — это две сороки на ветках сливы. Мэйхуа вместе с бамбуком, орхидеей и хризантемой составляет так называемую «благородную четверку», символизирующую, согласно Конфуцию, главные добродетели человека — стойкость, мудрость, справедливость и чистоту.
Однако мэй в китайском языке означает не только растение, но и женскую красоту, восхищение которой лишь усиливается пониманием ее недолговечности. Без философии китайцу никуда. Поэтому роскошные вышивки на женских костюмах, представленных в экспозиции, тоже можно рассматривать как зашифрованные послания, адресованные и самим прекрасным дамам, и окружающему миру. Здесь, на женском платье, дикая слива может соседствовать уже с любыми цветами. А еще «цветочные» послания женщин могли быть выражены и словесно. Среди множества поэтесс, прославивших китайскую поэзию, самой почитаемой остается Ли Цинчжао, жившая в XII столетии. Ее стихи, посвященные цветущей сливе, до сих пор считаются непревзойденными:
В пору, когда еще тихо
Дремлет природа под снегом,
Вести приходят из сада,
Первые вести весны.
Там мэйхуа пробудилась:
По воскрешенным побегам —
Россыпи розовой яшмы
С солнечной стороны...
Словно красавица вышла
И без забот, без печали
Тут же, в саду, примеряет
Новый весенний наряд.