Госдума в «запарке»: надо эффективно распорядиться бюджетным рублем. рублей этих много
У Госдумы горячая пора — правительство внесло проект федерального бюджета на 2020-й и плановый период 2021 и 2022 годов. Первое чтение назначено на 23 октября, а до того документ должны рассмотреть в комитетах и комиссиях. «Необходимо решить главный вопрос, — уже заявил спикер палаты Вячеслав Володин, — это вопрос эффективности расходования бюджетного рубля». А рублей этих много.
Только в первый год «трехлетки» власть планирует потратить 19,503 трлн рублей (15-е место в мире) — примерно по 133 тысячи на каждого жителя. Но Германия тратит (в пересчете на рубли) в год на каждого немца около миллиона, Италия — 900 тысяч, Испания — 600 тысяч, Турция — 220 тысяч, Польша — 160 тысяч.
То есть все они богаче. Учитывая, что, по данным Стокгольмского института исследования проблем мира (SIPRI), Россия занимает шестое место на планете в оборонных расходах, на мирную жизнь нам остается совсем немного. Хотя и без расходов «на бронепоезд на запасном пути», по данным Всемирного банка, Россия занимает 73-е место в мире по бюджетной обеспеченности населения, сильно опередив Зимбабве, Того и Гвинею.
Надо ли удивляться, что даже в городах 20% россиян до сих пор живут без горячей воды, 12% — без канализации (в селах ею обеспечены 5% населения), а в маленьком городке Уяр Красноярского края асфальт этой осенью появился лишь потому, что туда собрался приехать генеральный прокурор Юрий Чайка, чтобы повидаться с одноклассницей (на ее улице даже тротуар соорудили). Хотя такие элементарные удобства должны бы устраиваться и без высоких визитов именно за бюджетные деньги.
Тем более, они есть! На будущий год и всю грядущую трехлетку правительство Дмитрия Медведева предлагает бюджет с колоссальным превышением доходов над расходами: 900 млрд рублей в 2020 году, 600 млрд — в 2021-м, 200 млрд — в 2022-м. А в нормальной экономике на любом уровне государственной системы бюджеты должны быть сбалансированы, то есть расходы равны доходам.
Учтем, что уже в прошлом году казна потратила денег на 2,746 трлн меньше, чем собрала налогов и прочих сборов. В текущем году, по словам министра финансов Антона Силуанова, планируется сэкономить еще почти 3 трлн. Но господин Силуанов эти триллионы «засундучит». Хотя если, к примеру, потратить их на водопроводы, канализацию, газификацию и прочее благоустройство городов и деревень, пролился бы золотой дождь — более семи годовых коммунальных бюджетов страны. Даже если половину разворуют, народу немалая польза.
Ну, у Силуанова работа такая: сидеть на мешках с золотом. Появилась лишняя копеечка — он ее под замок! Зачем? На всякий пожарный? Но в запасе у России гигантские золотовалютные резервы — 532 млрд долларов (почти два годовых федеральных бюджета) и накопления в Фонде национального благосостояния (ФНБ) — 123 млрд долларов — еще 40% федерального бюджета. У государства нет внешних долгов, в стране действует полезный сберегательный закон, по которому доходы, полученные от завышенных цен на нефть, автоматически перечисляются в копилку ФНБ — на тот самый пожарный случай. То есть вроде бы все предусмотрели, забаррикадировались от любых бед, кроме одной — собственных глупостей.
Однако правительство продолжает копить из текущих поступлений — будто к войне готовится. Но если и так (тьфу-тьфу!), то лучшей защитой от внешних бед должен быть экономический рост. В развитых странах профицит бюджета оценивается как порок государственного управления: деньги неэффективно используются и не направляются на развитие.
Именно это происходит в России. Результат налицо: в понедельник было объявлено о катастрофическом обвале индекса обрабатывающей промышленности страны (PMI) — до десятилетнего минимума. Основная причина — падение производства из-за сокращения новых заказов. Причем опрос IHS Markit показал: деловая активность в промышленности непрерывно падает уже пять месяцев. Сокращаются не только экспортные заказы (в чем отчасти можно винить санкции), но и внутренний спрос. Это неудивительно, если вспомнить, что в стране шестой год снижаются реальные доходы населения.
У нас нетребовательный народ: по данным опросов Левада-Центра, для нормальной жизни россиянину нужен месячный доход в 38 тысяч рублей на человека (в Европе прожиточный минимум вдвое выше), а черта бедности наступает в 12,5 тысячи. Но за этой чертой в стране живут 40% граждан. А потому уже четвертый год розничная торговля отмечает неуклонное снижение покупательского спроса. Следом начинает стагнировать производство — именно отечественное. Ибо более обеспеченные россияне покупают импорт.
«Если бы правительство вместо накопления «подушки безопасности» сделало приоритетом повышение благосостояния незащищенных слоев общества, это могло бы иметь мультипликативный эффект для всей экономики, — говорит доцент кафед-ры политэкономии МГУ Максим Чирков. — Ибо деньги за 2-3 года прошли бы через экономический оборот многократно и принесли бы гораздо больше доходов, чем было бы потрачено изначально. А в отличие от олигархов, которые тратят деньги за границей, малоимущие люди приобретают товары и услуги на территории того региона, где они проживают. Это было бы выгодно и для бюджета...»
Академик Абел Аганбегян говорит: «Профицит бюджета при стагнации экономики и росте бедности есть социальный и экономический абсурд!»
Но Россия продолжает идти путем этого абсурда. Понятно, что благосостояние народа должно повышаться, если начнет расти экономика. Но она расти категорически отказывается. А цели, которые регулярно оглашаются наверху, остаются на бумаге. Где 25 млн высокопроизводительных рабочих мест, о которых говорится с 2012 года? По тем же планам производительность труда должна была увеличиться на 40%, а увеличилось только на 5%. Долю предприятий, осуществляющих технологические новации, обещали поднять до 40%, но она как была 8%, так и осталась...
В феврале правительство оценило расходы на нацпроекты в 25,7 трлн, и Дмитрий Медведев заявил в телеэфире, что власть хотела бы разделить эти расходы с бизнесом. «На рыночных принципах. Государство не будет из-под палки заставлять предпринимателей инвестировать», — пообещал премьер. Но по итогам июля Минэкономразвития зафиксировало нулевой (!) рост инвестиций частного бизнеса к июлю 2018-го. Как-то не складывается...
Эксперты уверяют: если бы суммы, предназначенные для нацпроектов, просто разбросали с вертолетов над населенными пунктами России, это дало бы больший эффект, чем их реализация. Просто потому, что нашедшие эти деньги люди, скорее всего, потратили бы их более эффективно, чем государство. Шутка? Не совсем.
Тем временем государство продолжает наращивать финансовую нагрузку на предпринимателей, называя это «улучшением администрирования». К примеру, по итогам 2018 года прирост ВВП составил 2,3%, а доходы федерального бюджета превысили 2,7%. Откуда же казна получила почти полпроцента дополнительных денег? В нынешнем году эта практика продолжается. Только что повышен винный акциз — несмотря на то что отечественная винодельческая отрасль переживает не лучшие времена: в стране втрое меньше виноградников, чем было в советский период, а в Крыму — в пять раз.
ЦБ работает над запретительным законопроектом: с 2021 года инвесторам без специальной квалификации будет запрещено инвестировать в иностранные ценные бумаги «без тестирования». Участники финансового рынка протестуют, но ЦБ объясняет свою инициативу «заботой о сохранности капиталов россиян». А Совет Федерации предлагает в 100 раз увеличить штрафы за ведение бизнеса без регистрации — и это в то время, когда большинство россиян уже палкой не загонишь в предприниматели и «нелегальным бизнесом» занимаются люди ради хлеба насущного.
В Европе такой проблемы нет, ибо существует необлагаемый налогами минимум доходов — и люди не прячутся от властей, охотно регистрируют свой крошечный бизнес, который порой очень прилично вырастает.
Кстати
В Башкирии власти научились обходиться без кнута и палки, нашли взаимопонимание с предприимчивым народом — и за последние четыре года вывели из тени десятки тысяч работников, обогатив регион более чем на 3 млрд налоговых рублей. Взамен граждане получили уверенность в завтрашнем дне. Увы, таких примеров слишком мало, чтобы говорить о тенденции.