«Борщевой набор» как новая национальная идея
«Инфляция в России останется долгосрочным явлением», — заявила глава Центрального банка России Эльвира Набиуллина. Этот жутковатый прогноз главный банкир страны высказала не в российских СМИ, а в Financial Times — международной деловой газете, выходящей на английском языке тиражом 190 тысяч экземпляров в бумаге и с платной интернет-аудиторией в 740 тысяч читателей. То есть издание совсем не массовое, но очень авторитетное, которое «пропагандой» не занимается — ему правду-матку подавай.
А госпожа Набиуллина сказала правду. О том, что резкий рост цен на продукты питания разжег инфляционные ожидания рядовых россиян, которые уже не знают, в какую очередь бежать, что покупать впрок. Что обывательские ожидания роста цен уже «более чем вдвое превышают прогнозируемый ЦБ годовой показатель» — то есть выше 8%. Что эти цифры «рискуют вызвать требования о повышении заработной платы» и, что еще больше пугает главного банкира, люди начнут «запасаться товарами, тем самым фактически поднимая цены». И это вызовет «упреждающее повышение цен со стороны бизнеса».
Граждан глава ЦБ призывает не паниковать — мол, нам не привыкать, поскольку «страна жила во время низкого уровня инфляции очень короткие периоды времени». И напоминает, что «устойчивое повышение общего уровня цен на товары и услуги» происходило и в конце 1990-х, и в 2000-х годах...
Ох, лучше бы не напоминала! Ведь в конце 90-х, а точнее, осенью 1998 года, именно российский Центробанк «уронил» курс рубля к доллару и евро — и цены немедленно взлетели. Ситуация повторилась в январе 2015-го, когда отечественная валюта упала на 11,5% к доллару и на 8,7% к евро — с тем же инфляционным результатом. Минувший, 2020 год вообще был назван экономистами худшим для рубля за последние шесть лет, а сам рубль вошел в число самых слабых валют мира — после падения к доллару на 21% и на 33% к евро. Зато бюджет получил дополнительные доходы — при обесценении курса рубля на 1 п. п. в казну поступают 180-190 млрд рублей сверхдоходов от нефтегаза.
У населения сверхдоходов не появилось, зато покупательная способность российских кошельков упала по моркови на 30,5%, картофелю — на 27,5%, сахарному песку — на 26%, подсолнечному маслу — на 15%, яйцам — на 14%, маргарину — на 7%. В лексиконе чиновников закрепился термин «борщевой набор», а сдерживание цен на него становится чуть ли не национальной идеей. Так кто же в действительности способствует массовому обеднению большинства россиян?
Перемен на этом фронте не ожидается, хотя госпожа Набиуллина бодро обещает «принимать решения, чтобы вернуть инфляцию в нужное русло». И попутно признается: мол, у населения «недостаточно доверия», чтобы это понять...
Здесь глава Центробанка права. Более того, доверия к политике ЦБ нет не только у населения страны. «Сбивать внутренними инструментами инфляцию, которая вызвана временной волной глобального спроса, контрпродуктивно — это дорого обойдется экономике», — цитируем заявление помощника президента и бывшего главы Минэкономразвития Максима Орешкина, категорически осуждающего недавнее повышение Центральным банком ключевой ставки до 6,5%. Известный экономист, доктор наук Михаил Делягин называет эти меры усилиями «для погружения в бедность и нищету дополнительных миллионов семей». Кстати, в учебниках экономики тоже записано, что повышение ставки ведет к замораживанию деловой жизни: кредиты становится брать слишком дорого, экономика замедляет развитие...
Однако главного виновника наших бед Россия по привычке ищет за рубежом. «Российская экономика интегрирована в мировую и пользуется не только преимуществами такого положения, но и страдает от недостатков, — заявляет тот же Максим Орешкин. — Общемировой рост цен, вызванный волной глобального спроса, оказал давление на рост потребительских цен в России». Но вот что рассказал об этом феномене президенту Владимиру Путину на встрече российский бизнес-омбудсмен Борис Титов: «Инфляция у нас действительно повышается в основном из-за роста мировых цен — на продовольствие, металлы, топливо. Импорт становится дороже, наши собственные производители и продавцы подгоняют цены под мировую конъюнктуру. А те растут во многом вследствие мягкой денежно-кредитной политики (ДКП), которую последние годы демонстрировали Федеральная резервная система (ФРС) США и Европейский центральный банк. Попросту говоря, западные регуляторы насыщали свои экономики деньгами. Мы, как известно, мягкую денежную политику не вводили, соответственно, и бонусов от ее применения не получали. А вот побочных эффектов хлебнули сполна. У них теперь экономический рост плюс инфляция, а у нас просто инфляция...»
Та самая инфляция, ставшая для большинства нашего населения проблемой № 1. По данным опроса исследовательского холдинга «Ромир», ростом потребительских цен в наибольшей степени обеспокоены 72% населения. Даже доставшая всех до печенок коррупция отошла на третье место (43%).
А за рубежом — тишина. Хотя пандемия обернулась небывалым (для них!) ростом потребительских цен — 3% в Германии, 5,5% в США. И даже в богатой загранице бедных немало: в США — примерно 45 млн, в Германии — около 12 млн. Правда, это не более 14,5% американцев и не более 17% немцев. В России аудиторско-консалтинговая компания FinExpertiza, сделав подсчеты по международной методологии, как в Европе и США, нашли у нас 36 млн, или 24,6% населения России, — это те, чьи доходы составляют ниже 60% от медианного (32 422 рубля).
Но еще в США малоимущие граждане — с доходом не выше 130% от прожиточного минимума — имеют право на получение так называемых талонов на питание, веденных там еще в 1939 году и давно замененных на «пластиковые деньги». Нуждающийся в помощи американец получает от государства 126 долларов на месяц, малоимущее домохозяйство может рассчитывать на 256 долларов. Для шикарной жизни не хватит, но с голоду не умрешь, и подорожание на 20-30 центов морковки, картошки или мороженой курятины даже для очень бедного американца может оказаться незамеченным. А таких получателей продовольственной помощи в США более 43 млн человек — практически все зачисленные в официальные бедняки.
Увы, в России разговоры о введении продовольственной помощи малоимущим ведутся все последние годы безрезультатно. Приводятся аргументы: в стране более 5 млн человек живут на доходы ниже прожиточного минимума, в их семьях более 3 млн детей элементарно недоедают. В Минпромторге разрабатывались различные варианты реализации такой программы, в нынешнем июне ее поддержали представители крупного бизнеса в Российском союзе промышленников и предпринимателей (РСПП) — как одну из альтернатив госрегулирования цен. Ибо надежно сдержать цены можно лишь одним способом — увеличить конкуренцию и предложение товаров. А воз и ныне там...
Эти «талоны» — одно из главных социальных достижений США в борьбе с бедностью, из-за которого американскую инфляцию даже в 5,5% без промедления фиксирует статистика, но не замечают жители.
А в это время
Хотите узнать, как в России растут цены там, где должны снижаться? На прошлой неделе российские аграрии обратились к премьер-министру Михаилу Мишустину с предложением установить сезонные квоты на импорт яблок в Россию. Руководители союза «Садоводы Кубани», Ассоциации питомниководов и садоводов Ставропольского края, союза «Садоводы Дагестана» и Ассоциации садоводов России предупреждают: в противном случае им грозит банкротство. И это в условиях урожайного года на фрукты. Например, в Ставрополье планируют собрать более 44 тысяч тонн яблок, что превысит рекорд двухлетней давности. Кубань в прошлом году собрала 323 тысячи тонн, а ныне обещает много больше. В Дагестане тоже завидный урожай фруктов — ждем оттуда не меньше 100 тысяч тонн. А есть еще Липецкая, Воронежская, Волгоградская, Тульская и прочие «яблочные» области, мичуринская Тамбовщина, Южная Сибирь. Считается, что все нынешние российские сады способны дать в год не меньше 1,5-1,7 млн тонн яблок, и это будет лишь около 65% потребностей страны в этом фрукте (включая соки, варенья, джемы, компоты и прочее). То есть без импорта не обойдемся.
Но импорт вдвое дешевле по себестоимости и в продаже, поскольку его много. Яблоки за рубежом нынче выращивают по интенсивной технологии: «голландские сады», «шпалерные сады», «сады на опоре». По данным кубанского интернет-журнала «Агробизнес», средняя урожайность с 1 га интенсивного яблоневого сада, при условии правильного подбора технологического решения, составляет 60 тонн — против 5-6 тонн нашего, даже «мичуринского». А оптовая цена килограмма яблок, к примеру, на рынке России, составляет около 0,8 доллара за 1 кг. Таким образом, доход зарубежного садовода может составить 52 200 долларов.
Наша губа тоже не дура: в последние годы яблочки в российских садах быстро становятся «импортом», выращенным по западным технологиям: ставропольские сады уже освоили их на 20-25% площадей, кубанские — на 30-35%... Помогает государство: субсидия на каждый пересаженный гектар доходит до 150 тысяч рублей и выше. Но далее яблочки становятся не только «западными», но и «золотыми», поскольку чудо заграничной биоинженерии требует специальных удобрений и химикатов — а это все импорт. Как и оборудование для работы в «интенсивном саду», включая капельное орошение с электронным управлением. Как и саженцы интенсивных сортов. За все надо платить — что и предлагается российскому покупателю. А он скупится. Не слушает объяснений о кознях конкурентов из Польши, Германии, Македонии, Турции и прочих стран, раньше перешедших на новые технологии. А наш земляк хитро прищуривается и спрашивает: почему же у них технология новая, а цены старые, а у нас наоборот?
Но если на импорт установить квоты, привередливого земляка можно будет послать... А идти ему будет некуда.