В канун Дня Победы на экраны выходит фильм «Дорога на Берлин». Обозреватель «Труда» поговорил с мастером о новом фильме
В канун Дня Победы на экраны выходит фильм «Дорога на Берлин». Несмотря на громкое название, это не блокбастер с танковыми боями и руинами поверженного Берлина, а камерная военная драма. В ее основе — повесть Эммануила Казакевича «Двое в степи». Поставил фильм молодой режиссер Сергей Попов. Автором идеи, продюсером и худруком проекта выступил известный кинорежиссер, генеральный директор «Мосфильма» Карен ШАХНАЗАРОВ. Обозреватель «Труда» поговорил с мастером о новом фильме. И не только о нем.
— Карен Георгиевич, это уже второй фильм в вашей судьбе, связанный с творчеством Казакевича. Лет 10 назад под вашим руководством Николай Лебедев поставил фильм «Звезда» по одноименной повести писателя. Почему вы вновь обратились к его книгам? Все-таки Казакевич — фигура не первой величины, как, скажем, Константин Симонов или Василь Быков.
— Тем не менее Казакевич, по моему убеждению, относится к числу лучших советских писателей, творчество которых посвящено войне. Его книги — простые, ясные, человечные, в них есть правда очевидца и участника. И, что немаловажно, они хорошо поддаются переложению на язык кино. Это относится и к прекрасной повести «Двое в степи», впервые напечатанной в 1947 году.
Неслучайно когда несколько лет назад я задумал снять кино на военную тему, то остановился на этой вещи. Уже был написан сценарий, но тут я увлекся романом современного прозаика Ильи Бояшова «Белый тигр», в котором был неожиданный сплав военного реализма и мистики, и в итоге экранизировал его. А сценарий по Казакевичу ждал своего часа. Я не то чтобы к нему охладел, но делать вторую подряд картину о войне мне не захотелось: я и эмоционально, и физически выложился на «Белом тигре». «Но не пропадать же хорошему сценарию», — сказал мой друг и сопродюсер этого проекта Александр Литвинов. И мы стали искать режиссера для постановки фильма.
— Не было соблазна доверить картину вашему сыну, начинающему режиссеру Ивану Шахназарову?
— Нет, Иван, при всей моей понятной родительской любви к нему, еще не созрел для постановки серьезного фильма о войне. Тут нужен опыт — и профессиональный, и житейский. В итоге мы остановились на кандидатуре Попова. Сережа — мой ученик, поставил несколько фильмов и сериалов, в том числе «Фурцеву», так что обладал необходимыми навыками. Его, в свою очередь, увлекла история о двух затерявшихся в степи и хаосе войны бойцах, один из которых приговорен к расстрелу за серьезный проступок, а другой конвоирует его к месту исполнения приговора. В итоге получился драматичный, горький, но и жизнеутверждающий фильм о долге, чести, подвиге...
— Титры гласят, что в фильме использованы дневники Константина Симонова...
— Дневники Симонова послужили хорошим подспорьем для создания атмосферы первых лет войны, подсказали ряд точных деталей. Например, в фильме есть сюжетная линия, когда герои спасают тяжелораненого летчика, выносят его к своим. А летчик, придя в себя после операции и узнав, что ему ампутировали ноги, стреляется. Это из Симонова. А одну, как мне кажется, пронзительную сцену, когда герои фильма находят погибшую обнаженную девушку и накрывают ее солдатской шинелью, я позаимствовал из устных рассказов моего отца.
— Вижу, что вы внимательно опекали эту картину.
— Да, это очень важная для меня работа. Как в свое время чрезвычайно важной была «Звезда». Тогда лет на 10 о войне вообще перестали снимать кино, видимо, считалось, что это отработанная тема. «Звезда» Николая Лебедева и вышедший примерно в то же время фильм «В августе 44-го» Михаила Пташука показали, что это не так. Неслучайно эти картины имели большой общественный и зрительский резонанс. Сегодня военная тема заслуженно вернулась на экраны. Лично мне кажется важным, чтобы о войне снимали и молодые режиссеры — такие, как Лебедев, Попов. Другое дело, что им надо помогать, чем я в меру своих сил и занимался. Утверждал актеров, смотрел рабочий материал, порой настаивал на том, чтобы переснять неудавшиеся сцены — а они были и в «Звезде», и в «Дороге на Берлин». Но в итоге я доволен результатом: картины у ребят получились такими, какими они нами задумывались.
— Не боитесь упреков в «советскости» фильма «Дорога на Берлин», в отсутствии в нем наших сегодняшних представлений о горькой изнанке войны?
— Я вас удивлю, но должен сказать, что литература, созданная в период между окончанием войны и смертью Сталина, остается для меня самой интересной и глубокой из того, что было написано о Великой Отечественной. Произведения того же Казакевича, Симонова, «В окопах Сталинграда» Некрасова, «Волоколамское шоссе» Бека, опубликованные по горячим следам событий, показывали войну во всей ее жестокости, но при этом в них присутствовал и пафос победителей, увы, сильно утраченный нами в последнее время. Горькая правда о войне стала сворачиваться при Хрущеве и особенно при Брежневе. Я думаю, такая повесть, как «Двое в степи», в которой 20-летнего парня ведут на расстрел, вряд ли могла появиться во времена Леонида Ильича.
— На мой взгляд, главные произведения о войне были написаны все же в 1960-1970-е годы. Имею в виду прозу Юрия Бондарева, Григория Бакланова, Василя Быкова, Бориса Васильева... А новое время подарило нам выдающийся, как мне кажется, роман «Прокляты и убиты» Виктора Астафьева, в котором правда о войне вышла на принципиально иной уровень...
— У меня сложное отношение к этому роману. Мне кажется, Астафьев здесь отдал дань бытовавшей в 90-е годы моде на «разоблачение кровавого советского режима». Мне по-прежнему гораздо ближе, скажем, его поэтичная и горькая пастораль «Пастух и пастушка», в ней есть жизненный объем, любовь к героям.
— Вам кажется, что Астафьев сгустил в своем последнем романе краски?
— Не стану вдаваться в анализ романа «Прокляты и убиты». Но мой отец-фронтовик сказал, что по большому счету это неправда. А ведь отец прошел войну от и до. Командовал артиллерийской батареей, участвовал в освобождении Севастополя, Минска, Литвы, брал Перекопский перешеек, Кенигсберг. Был одно время командиром разведки артиллерийской бригады. Год просидел в окопах вместе с пехотой. Все видел, все прошел. И не принял роман Астафьева. Так что я скорее доверюсь в этом вопросе отцу.
— Вы часто обсуждали с отцом военные фильмы, книги?
— Не могу сказать, что папа любил военное кино. Да, он смотрел его, был в курсе. Но вообще-то он предпочитал музыкальные фильмы. Отец как-то сказал мне: «В войне, как ни странно, была своя романтика. Мрачная, но романтика». Восприятие жизни, в том числе и войны, зависит еще и от характера человека. Кто-то видит одну сторону событий, кто-то другую. Мой папа был воспитан на романах Дюма. И когда совсем молодым человеком попал на фронт, то воспринял войну еще и как романтичное приключение. Может, поэтому ему было легче пережить страшный драматизм войны.
— Завершая разговор: что для вас значит эта дата — 70-летие Победы?
— Лично для меня это святой день. Воспринимаю его как дань памяти поколению наших родителей. Четыре года войны, победа СССР и стран антигитлеровской коалиции — событие, равного которому в истории человечества не было. По размаху военных сражений. По накалу людского горя. По масштабу цены, заплаченной за избавление мира от нацистской чумы. Вы только представьте себе на минуту, что было бы с цивилизацией, если бы Гитлер не обломал зубы в боях под Москвой, Сталинградом, на Курской дуге, если бы он дошел за два месяца до Урала, как планировал. Другой силы, которая сломила бы хребет фашизма, в мире на тот момент не было. Ни Англия, ни США без СССР были бы неспособны противостоять гитлеровской машине. И распростерся бы Третий рейх от Атлантики до Урала. За то, что этого не случилось, мир должен быть благодарен Советскому Союзу, который внес решающий вклад в победу. У меня сомнений на этот счет никогда не было. Нет их и сегодня.