Валентина Гагарина и другие свидетели гагаринского взлета - в воспоминаниях бессменного космического обозревателя «Труда»
На следующий неделе, 12 апреля, исполняется 55 лет со дня эпохального события — полета Юрия Гагарина в космос. За те 108 минут, на которые он вырвался за пределы земного притяжения, мир стал другим. Потрясение, восхищение, радость объединили в тот апрельский день землян так, что сегодня это трудно, даже невозможно представить. А ведь и в те времена холодная война была в разгаре... Да, Гагарин открыл новую, космическую эру. Но при этом произошло удивительно точное совпадение масштабов события и личности. Отсюда и секрет поистине магнетической притягательности Гагарина, мгновенно ставшего кумиром миллионов. Мне посчастливилось видеть Юрия Алексеевича, говорить с ним, расспрашивать о нем его друзей и близких. Считаю это одной из главных удач в своей уже немалой журналистской жизни.
С первых минут знакомства Юрий покорял собеседника (я испытал это на себе) обаянием, открытостью, дружелюбием, искренностью. Находчивый, веселый, компанейский, иногда озорной, космонавт № 1 был в общении не человеком-легендой, а вполне свойским парнем. Однако стоило к нему присмотреться, узнать его поближе, как становилось понятно: да, Гагарин простой, но он совсем не прост. Гораздо глубже, чем мог показаться на первый взгляд. Пытливый ум, способность быстро обучаться, природная сметка, цепкая память. И — море обаяния. Как теперь говорят, харизма...
Как мне представляется, Юрий очень опасался звездной болезни. Не забуреть, не превратиться в памятник самому себе — это стремление определяло многие его слова и поступки. Чтобы «быть как все», ему, пареньку из рабочей семьи, выпускнику Люберецкого ремесленного училища по специальности формовщик-литейщик, не требовалось особых усилий. Но оставаться самим собой со всеми своими достоинствами и недостатками на вершине славы, органично вписываться в общество колхозников, академиков, кинозвезд или членов королевской семьи — для этого лишь образа «рубахи-парня» было недостаточно.
Его потенциал разглядел и оценил «дядька» наших первых космонавтов, генерал-полковник авиации Николай Каманин, любивший и по-отечески опекавший Гагарина. В перспективе генерал видел его одним из руководителей космической отрасли в стране. И Гагарин поднимался по карьерной вертикали, как на ракете. В 29 он полковник (путь от старлея прошел за четыре года вместо обычных 15-20 лет), зам-начальника Центра подготовки космонавтов. А в повседневной жизни — все тот же удивительно скромный, общительный и улыбчивый человек, каким Юра был до своего исторического полета.
Это подтверждают и вполне земные, но яркие факты, которые впервые были обнародованы в «Труде» и вызвали море читательских откликов. Вот лишь три эпизода. В 1967-м в канун Дня милиции космонавт № 1, возвращаясь из Москвы в Звездный вместе с женой Валентиной Ивановной, остановил свою «Волгу» возле поста ГАИ недалеко от Чкаловского аэродрома. Взял из багажника припасенную бутылочку коньяка и пошел поздравить с профессиональным праздником автоинспекторов...
Ну не удивительно ли? Человек в эпицентре мировой славы — и обыкновенные ребята-гаишники. Где он, и где они? Но он-то, Гагарин, так не думал. И народ отвечал ему взаимностью, любил космонавта самой искренней, без грамма казенщины, любовью. Те же инспекторы отлично знали машину Юрия Алексеевича и отдавали честь народному любимцу — не по протоколу, а от души.
Старожилы Звездного помнят, как Гагарин организовал сбор денег на подарок к 8 Марта скромной уборщице, которая следила за чистотой в подъезде их дома. Ни у кого до такого внимания ни руки, ни мысли не дошли. А для Гагарина не существовало понятия «маленький человек»...
Третий сюжет кажется вообще невероятным, особенно если судить о нем по нынешним меркам. Воскресным днем 1963 года Юрий, одетый по случаю выходного в штатское, встал с друзьями в длиннющую очередь, тянувшуюся чуть ли не через весь Парк культуры и отдыха имени Горького. Продавали импортную диковинку — темное пльзеньское пиво. Граждане, топтавшиеся в очереди рядом, удивлялись: как похож этот парень на Гагарина. Никому и в голову не могло прийти, что первый на планете космонавт стоит в пивной очереди. Кстати, как Герой Советского Союза Юрий имел право пройти к прилавку, но представить такое невозможно. Кончилось тем, что кто-то из друзей дал по-тихому денежку дежурному на входе, и вопрос решился сам собой. Но когда инкогнито Гагарина раскрылось, появилась другая очередь, не меньшая, чем за пльзеньским пивом, — теперь уже за гагаринским автографом...
Расскажу еще об одном эпизоде, связанном с Юрием Алексеевичем. Интервью с космонавтом № 1 для «Труда» я взял ровно полвека назад, в начале апреля 1966-го, как раз к 5-й годовщине исторического полета. Разговаривать с космонавтом было легко. Он держался просто, охотно отвечал на вопросы, шутил, рассказал между делом пару анекдотов. Договорились так: я предварительно прочитаю ему текст по телефону, чтобы быстро внести правку, если возникнет необходимость.
Позвонил ему на следующий день. Гагарин сделал лишь пару уточнений. Но я сказал Юрию Алексеевичу, что с учетом важности публикации ему требуется подписать текст интервью (а на самом деле мне просто хотелось получить таким образом автограф). «Хорошо, приезжайте в гостиницу «Юность» завтра вечером», — сказал мне Гагарин. В те дни в Москве проходил XXIII съезд партии, и делегатам-космонавтам были выделены номера в этой гостинице.
В «Юности» меня ожидал сюрприз. В комнате для переговоров увидел за длинным столом не только Гагарина, но и его товарищей по отряду космонавтов — Андрияна Николаева, Валерия Быковского, а также, если память не изменяет, Владимира Комарова и Павла Беляева. «У вас совещание, подожду в холле», — смутившись, предложил я. Но Гагарин махнул рукой: «Все нормально, давайте ваши листочки, вместе почитаем...»
Все молча ждали, пока он внимательно изучал текст. Завершив чтение, Юрий не подмахнул две неполные машинописные странички, а передал их коллегам. Те тоже принялись штудировать абзацы...
Зачем нужна была такая коллективная читка? До сих пор не имею ответа. Может, Гагарин хотел показать звездным братьям, как высоко ценит их мнение? Как бы то ни было, интервью было одобрено космонавтами без единого замечания, и Юрий Алексеевич наконец-то поставил свой автограф. До сих пор жалею, что не догадался попросить подписать рукопись каждого из космонавтов...
А чуть позже мне удалось снова беседовать с Гагариным — наедине. Первым делом я спросил, есть ли у него шансы еще раз стартовать с Байконура. Было известно, что Гагарин поднимал этот вопрос неоднократно, но получал отказ больших начальников. Те считали, что нельзя подвергать риску человека, который отныне принадлежит истории...
— А я не хочу и не собираюсь быть музейным экспонатом, — горячо говорил мой собеседник. — Космонавт должен летать в космос, это для него так же естественно, как дышать. Можно ли запретить дышать?! Приложу все силы, чтобы полететь...
И такой напор исходил от этого обычно хладнокровного человека, что стало понятно, к какой больной теме я привел наш разговор. Начал ему говорить что-то о важной миссии, которую выполняет космонавт № 1 на Земле. Но Юрий Алексеевич моей утешной мысли не принял.
— Я всегда готов встречаться со всеми, кого интересуют полеты в космос, рассказывать о нашей работе, это действительно нужное дело. Но все-таки не в ущерб полетам, ибо они — главное для космонавта, суть его жизни...
Гагарин был прав. К тому времени он испытывал на земле такие перегрузки, каких ни на одной центрифуге не получишь. Казалось, без космонавта № 1 не может обойтись ни одно заметное собрание. Его сажали почетным гостем и на посвященной Московскому кинофестивалю встрече (ну как же министр культуры Фурцева будет в президиуме без Гагарина?), и на пленуме Фрунзенского райкома ВЛКСМ, и на праздновании 40-летия планеризма (генералу Каманину звонил главный конструктор Королев, просил направить Юру), и на республиканском съезде комсомола в Киеве: Все эти президиумы, рукопожатия и речи отнимали уйму времени и сил. «Юра имел очень крепкий характер, стойко держался в любой обстановке, — замечал в дневнике Каманин. — Но даже робот не выдержал бы того натиска, которому ежедневно подвергался Гагарин со стороны родственников, друзей, министров, маршалов, академиков и других «больших» людей. Всем хотелось выпить с Гагариным за дружбу, за любовь и за тысячи других поводов....»
А зарубежные поездки?! «С Гагариным мы исколесили всю планету, — вспоминал тот же Каманин. — Были дни, когда в чужой малознакомой стране (Цейлон, Бразилия, Канада, Мексика, США) Гагарин выступал по 18-20 раз в сутки. Измученный до предела, добравшись до машины, он, как мертвый, падал мне на руки и мгновенно засыпал».
А Гагарин рвался в космос. В конце концов сумел-таки убедить начальство. В 1966-м Юрий начал официально готовиться к новому полету. «Весь день с семи утра до половины двенадцатого ночи подробно расписан, — рассказывал Гагарин мне в том самом интервью, которое так долго визировал в «Юности». — И, конечно, немало времени занимают тренировки. Я надеюсь, что и я, и мои товарищи, уже летавшие в космос, будут иметь возможность еще раз отправиться в космический рейс».
На сон ему оставалось менее семи часов, зато появилась большая цель. Юрий был одержим идеей полететь на Луну. Шла гонка с американцами, и, казалось, такой полет — дело ближайших лет. Работы по созданию мощной ракеты-носителя Н-1 и лунного корабля начались в СССР в 1962-м. Через два года вышло «совершенно секретное» постановление ЦК КПСС и Совета Министров № 655-268 «О работах по исследованию Луны и космического пространства». В нем указывались сроки: «Облет Луны пилотируемым космическим кораблем с одним или двумя космонавтами на борту с возвращением и посадкой на Землю: 1966 г. — первое полугодие 1967 г. Осуществление высадки экспедиции на поверхность Луны с последующим возвращением и посадкой на Землю: 1967-1968 годы».
График работ катастрофически не выдерживался (все запуски ракеты Н-1 были аварийными). Но в январе 1966-го предварительно отобрали две группы космонавтов для облета Луны (19 человек, восемь экипажей). Рассматривались две схемы полета. Одна предусматривала запуск беспилотного корабля вначале на околоземную орбиту, а затем прибытие экипажа на другом корабле, стыковку, отлет к Селене. По второму варианту космонавты стартовали в лунном корабле непосредственно с Земли. В первую группу входили Леонов, Попович, Беляев, Волынов, Климук — командиры, а также члены экипажей Макаров, Рукавишников, Артюхин, Воронов. Позже Воронов был отчислен из отряда по состоянию здоровья. Во второй группе были Гагарин, Николаев, Комаров, Быковский, Хрунов (командиры), Горбатко, Гречко, Севастьянов, Кубасов, Волков.
Заметим: в этом списке Гагарин был на первом месте.
Юрий жил этой мечтой. Он надеялся не только облететь Луну, но и дать путевку в жизнь новому кораблю «Союз», провести его летные испытания. С сентября 1965-го к запуску на «Союзе» готовились два экипажа, командиром одного был Комаров, другого — Гагарин. Программа предусматривала и первую в мире стыковку с другим «Союзом», на котором должны были подняться в космос Быковский, Елисеев, Хрунов.
Неожиданно космонавт № 1 узнал, что будет лишь дублером, а полетит на «Союзе» Комаров. «В списках экипажей меня нет, — записал Юрий в дневнике. — Узнал об этом случайно. Спрашиваю: почему? В ОКБ все пожимают плечами: бумага, мол, подписана начальством. Позвонил Каманину. Он сказал, что ничего не знает об этом решении. Обстановка сложная. Меня хотят оттереть. Буду биться всеми силами...»
24 апреля 1967 года Владимир Комаров погиб при завершении испытательного полета «Союза», сырого еще корабля, спешно запущенного к первомайскому празднику. Неполадки начались с первых минут полета, когда после выхода на орбиту не раскрылась одна из панелей солнечных батарей. Запуск второго корабля с экипажем был отменен:
Гагарин тяжело переживал смерть Комарова. Но подготовка к лунной облетной экспедиции продолжалась. Увы... Через 10 месяцев, 27 марта 1968 года, Юрий погиб вместе с Владимиром Серегиным во время учебно-тренировочного полета. Самолет по не установленной до сих пор доподлинно причине врезался в землю.
:Однажды нам с коллегой-трудовцем Юрием Васильковым посчастливилось побывать в гостях у Валентины Ивановны Гагариной в Звездном городке. Это было уже после гибели Юры. Мы спросили у хозяйки квартиры, какое главное качество она выделила бы в характере своего мужа. Валентина Ивановна, подумав, ответила: «Он был обычный — простой и веселый».
Простой и веселый... Через 500 или 1000 лет забудутся многие имена людей, которые сегодня у всех на слуху. Но Гагарин останется в истории Земли навсегда.
P.S. «Он всех нас позвал в космос», — сказал 46 лет назад о Юрии Гагарине астронавт Нил Армстронг, первый человек, ступивший на поверхность Луны. Работающий в эти дни на МКС англичанин Тимоти Пик взял с собой в полугодовую космическую командировку книгу Юрия Гагарина «Дорога к звездам», изданную на английском языке. А четверть века назад этот же томик брала с собой на орбиту первый астронавт Великобритании Хелен Шарман.
«Я бережно хранила эту книгу 24 года, — рассказала она в The Guardian. — Все члены нашего экипажа (Арцебарский и Крикалев) подписали ее: Гагарин был смелым и красивым!» Книгу-реликвию Шарман передала в ноябре 2015-го Тимоти Пику. Теперь ее подпишут нынешние обитатели станции, а затем гагаринский томик вернется в Англию.