- Сергей Александрович, давайте вспомним для начала, как вы познакомились, подружились с Абдуловым...
- Саша был замечателен тем, что он умел жить так, как считал для себя нужным и правильным. Абдулов никогда не претендовал на то, что он лучше, чем есть на самом деле. И посему никогда не был причастен к созданию красивых мифов о себе любимом. И знакомство наше произошло, скажем так, отнюдь не при мифологических обстоятельствах. Дело было в Доме кино в середине 80-х годов. Мы с Сашей Кайдановским сидели за столиком и разговаривали о чем-то умном, а Саша Абдулов, проходя мимо с тортом в руках, подсел к нам. Я с Абдуловым в то время был знаком шапочно, а с Кайдановским они приятельствовали. И между ними завязался оживленный разговор. В результате этой дискуссии Абдулов от переполнявших его эмоций снял с торта коробку и надел мне ее на голову...
- ?
- Меня это, замечу, не покоробило, а Кайдановского дико оскорбило. Между ними вспыхнула ссора, которая чуть не переросла в драку. Саша Кайдановский осуждал поступок Абдулова, а второй Саша убеждал его, что сделал это из лучших побуждений. Мол, это было естественное развитие возникшей ситуации. А я в это время сидел с коробкой на голове, ожидая, чем все закончится. Минут через 15 Кайдановский снял с меня коробку, потребовав от Абдулова немедленных извинений. Тот, сфокусировавшись наконец на мне, легко извинился и тут же сказал: "А кстати, почему мы никогда вместе не работаем?"
Через некоторое время я вспомнил о той коробке от торта на моей голове и подумал: а почему мы и в самом деле никогда не работаем вместе? Поскольку я тогда сочинял сценарий фильма "Черная роза - эмблема печали...", то стал писать одну из ролей на Сашу. На этой картине мы с ним сблизились, испытав счастье от совместной работы, и дружили до последнего его дня.
- Вы снимали Михаила Ульянова, Николая Пастухова, Никиту Михалкова, Станислава Говорухина, Сергея Шакурова, Татьяну Друбич и других замечательных мастеров экрана. Скажите, в чем уникальность Абдулова как артиста на этом блистательном фоне?
- Во всех этих людях, которых вы перечислили, а также во многих других актерах, с которыми я работал, меня меньше всего меня интересовали их артистические способности, то, как они могут изобразить, скажем, собачку, чертика или ужасного фашиста. Я снимал этих людей исключительно из своего жгучего человеческого интереса к ним. Саша в этой прекрасной кладовой уникальных человеческих личностей был и остался очень яркой, очень особой, отдельно стоящей фигурой. А существо его натуры состояло в том, что Абдулов всем своим поведением, образом жизни настаивал на том, что он хороший и ужасный, порочный и прекрасный одновременно. А точнее говоря, он был живым, естественным, органичным и абсолютно не фальшивым человеком.
Да, главная Сашина черта - это полное отсутствие фальши. Он не мог терпеть ее в человеческих отношениях, его передергивало от нее, буквально перекашивало. А ведь мы живем в очень фальшивом мире, в царстве, как сказали бы антиквары, сплошных фальшаков. И вот в этом мире тотального фальшака жил Саша Абдулов - человек нефальшивых чувств, нефальшивых страстей, нефальшивого артистизма. Думаю, это хорошо чувствовали его многочисленные почитатели. Неслучайно проводить Абдулова в последний путь пришло немыслимое количество народа такого я не помню со времен кончины Высоцкого. Думаю, люди пришли не к хорошему или дурному, не к доброму или злому Абдулову, они пришли к артисту, которого любили за то, что он настоящий, что за ним нет фальши, показухи, вранья.
- Скажите, при жизни Абдулов чувствовал эту всенародную любовь?
- Да, разумеется. У него, конечно, не было желания выйти на улицу, удариться лбом о землю и вскрикнуть: спасибо вам, люди! Но эту неиссякаемую волну народной любви он ощущал, как постоянную, неубывающую данность. И от этого был столь уверенным в себе человеком и художником, что, конечно, не имело ничего общего с наглой самоуверенностью дураков.
- Но настоящему художнику как раз пристало быть мнительным, неуверенным в себе...
- Это не про Сашу. Он не знал слова "невозможно", не знал своих творческих границ, рамок, потому что их просто не было. Абдулов мог сыграть и Гамлета, и череп Йорика, и, если надо, Офелию. Я не шучу: если бы кто-то толково объяснил ему, что это, мол, косная традиция, согласно которой Офелию почему-то играют глупые блондинки, а на самом деле это роль для настоящего мужика, то он, не сомневаюсь, поверил бы в это и в итоге гениально сыграл бы эту самую Офелию. Если бы, конечно, оказался в хороших руках.
- Известно, что Абдулов был не только артистом, он пробовал свои силы в кинорежиссуре. Для его режиссерского дебюта - фильма "Бременские музыканты", по мнению многих, не очень удачного - вы написали сценарий. Вы верили в то, что из Абдулова может получиться большой режиссер?
- Во-первых, я не согласен с тем, что картина у Саши не получилась. Тот, для кого она не получилась, пусть пойдет и посмотрит в другом кинотеатре другую картину. А эта лента по отношению к Саше получилась абсолютно искренней, опять-таки не фальшивой. И помогал я ему писать сценарий вовсе не для того, чтобы "направить" начинающего автора на некий удобный для всех путь. Мне важно было не помешать Саше самоосуществиться. И я счастлив, что у него это получилось. Я знаю, что сам Саша этот фильм любил. И с аристократизмом настоящего художника плевал на то, что говорили вокруг. Я, дурак, его успокаивал: "Саша, ты не огорчайся, нужно привыкать к критике, такова профессиональная жизнь". Он смотрел на меня как баран на новые ворота: "А чего ты решил, что я огорчаюсь? Это они пусть огорчаются, что не поняли и не приняли мою картину".
- Вы видели отснятый материал его нового фильма "Гарин", который он не успел завершить?
- Я мало что знаю про эту его картину. Когда Саша запускался, я был плотно занят съемками своих фильмов "Анна Каренина" и "Асса-2". Саша несколько раз предлагал мне почитать сценарий, посмотреть отснятый материал, я его уговаривал: вот сейчас чуток разгребусь... Увы, не успел. Могу только сказать, что Саша был очень увлечен этим проектом до последних секунд своей жизни. Думаю, опять получилось бы что-нибудь такое дикое, несуразное, но очень Сашино.
- В последние годы вы плотно работали с ним вдвоем в качестве руководителей сначала Московского, потом Ханты-Мансийского международных кинофестивалей. Скажите, у Абдулова были задатки современного делового человека, менеджера?
- Ни в коей мере. У него были другие достоинства - в частности, потрясающая способность вызывать у самых разных людей симпатию, доходящую порой до потери ими самосознания. И когда Саша пускал в ход свои чары, это иногда приносило пользу и нашим деловым начинаниям. В частности, немногие знают, что был такой момент, когда Московский кинофестиваль был почти продан частному лицу. И всю эту работу с выкупом ММКФ, с возвращением его в лоно больших международных фестивалей проделали мы с Абдуловым. Я, так сказать, в качестве идейного паровоза этой затеи, а он - в качестве реализатора, труженика, пахаря, который ходил по кабинетам, объяснял, очаровывал. Я полагаю, Московский кинофестиваль должен воздать ему за это должное.
А что касается международного фестиваля кинематографических дебютов в Ханты-Мансийске, то это наше общее с ним любимое детище. Каждую зиму и самое начало весны мы встречали с ним в Сибири. Саша больше всего в жизни любил весну. Он не говорил, что не любит зиму, но всегда по-особому надеялся на приход весны: скоро будет лето, скоро заживем...
- Вы виделись с ним в последний период жизни?
- (После паузы). Конечно, виделись. Но это были очень личные встречи, о которых я не хотел бы говорить.
- В нем жила надежда, что он сможет одолеть недуг?
- В нем много чего жило сложного, разного. Для того чтобы понять, что происходило с Сашей, можно взять томик Льва Николаевича Толстого и перечитать рассказ "Смерть Ивана Ильича". Там все про это написано.
- Кстати, как я понимаю, последнюю свою роль Александр Абдулов сыграл именно в экранизации Льва Толстого. В вашем фильме "Анна Каренина", который готовится к выходу на экраны, Абдулов предстанет в облике Стивы Облонского. Скажите, вам нравится, как Абдулов сыграл этого очень сложного персонажа?
- Нет у меня таких категорий - "нравится", "не нравится" - по отношению к собственным фильмам. Я знаю другое: кроме Абдулова, роль Стивы Облонского в этой картине не мог бы сыграть никто. С другим актером я бы фильм просто не снимал. А что у Абдулова и у меня в итоге получилось, Бог рассудит.
- Каким Абдулов был вне съемочной площадки, сцены?
- И на съемочной площадке, и вне ее это был один человек, с одними и теми же принципами. Так, после "Черной розы..." он заявил, что будет сниматься в последующих моих картинах без гонорара, чтобы, по его словам, отработать полученное удовольствие. И слово свое он держал. Мы ему что-то пытались всякий раз всучивать, но он не брал. И только когда мы с Сашей ссорились, он заговаривал о гонораре. И я сразу понимал, какой степени серьезности наш с ним раздрызг, и срочно искал пути примирения.
- А в дружеских посиделках он был душой компании, заводилой?
- Конечно. Всегда нес эту ношу с величайшим достоинством, даже порой уставая от нее. Я не могу себе представить ситуацию, что за столом все веселятся, а сосредоточенный Абдулов сидит в углу и обдумывает что-то из области высоких свершений. На все высокие свершения ему было глубоко наплевать, если вокруг были лица любимых им людей.
- Говорят, Абдулов был отчаянным женолюбом...
- По этому поводу ходит огромное количество сплетен и слухов. На самом деле Саша был абсолютно преданным, верным человеком по отношению к своим женщинам, которых было лишь несколько за всю его жизнь. А все остальное, о чем говорят, это пена.
- Скажите, Сергей Александрович, вы держали на руках маленькую дочь Александра Абдулова?
- Да. И дай ей Бог счастья. Что еще можно сказать накануне девятого дня Сашиного ухода?