Как Олег Алексеевич Жаров, математик и предприниматель, вдохнул в Вятское вторую жизнь
Как сядешь в поезд, начинаешь смотреть окрест — ждешь, когда проплывут пластиковые горы мусора, помпезные коттеджи, когда перестанут частить маковки скороспелых церквей и наконец начнется нормальная жизнь: зеленые пейзажи, небогатое, но справное жилье, крепкие, загорелые люди в своих огородах. Долго надо ждать, километров 300. Но чтоб добраться в село Вятское Ярославской области, этого мало: как и большинство достойных мест, оно сильно в стороне от железных дорог...
Так вот, нашелся человек, который обустроил в селе нормальную жизнь. Старые купеческие дома отреставрировал, не нарушая их аутентичности, и продал состоятельным людям. Таких домов в Вятском наберется сегодня почти 30, половина от всего исторически ценного, что здесь есть. Отреставрировал Воскресенскую церковь, построенную еще в 1750 году и с тех пор никогда не закрывавшуюся. В 1920-х, когда над ней нависла угроза уничтожения, две барышни, командированные сельским сходом, пробились к самому Калинину и церковь спасли — в отличие от Успенской, в прихожанах которой ходили сплошь состоятельные купцы. Поскольку уже и самих купцов спасать было некому. Так она и стоит, неприбранная и величественная, дожидается своего часа после трех фугасов и 100 лет на всех ветрах. Затраты там велики для самого отчаянного мецената.
Зато он, этот самый обустроитель, в селе еще отреставрировал бывший доходный дом и сделал в нем гостиницу-музей. Каждая комната посвящена выдающемуся деятелю, имевшему касательство к Ярославской губернии — моя, к примеру, солисту Мариинки времен Шаляпина, Касторскому. По стенам его фото, на двери — табличка с именем. Неслучайная фантазия: приблизить к нам все лучшее оттуда — умную архитектуру без показного шика, когда внутри дом много больше, чем кажется снаружи, реально живших людей, изобретения того времени — от патефонов, всевозможных часовых механизмов, телефонных аппаратов, фибровых саквояжей до двух десятков брендов кирпича с личными клеймами производителя — для этого тут есть целых шесть музеев. Еще одна говорящая деталь: Жаров, основной бизнес которого — экологический, очистные сооружения нефтеперерабатывающих производств, по селу установлены финские контейнеры для мусора. Большая часть его вкапывается в землю, чтоб не портить пейзаж габаритами, а потом спецмашина вынимает из него куль с отходами. До немцев, сызмальства приученных сортировать мусор, нам пока далеко, но в селе действительно чисто...
Наверняка я что-то забыла из подвигов нашего героя, но пора уж его и обозначить. Олег Алексеевич Жаров, родился в Ярославле. По образованию математик, с ученой степенью. И доктор экономических наук. А Госпремию два года назад он получил за труды в селе Вятском. А ведь этот зигзаг судьбы 8 лет назад произошел совершенно случайно. Они с женой Ларисой искали тихое местечко для личной жизни — подальше от суеты, поближе к незагаженной природе. Непростые эти поиски занесли их в село Вятское в 38 км от Ярославля. Село старинное, в документах упоминается с 1502 года. В реальности же такое же убогое, как и вся глубинка: бедность, запустение и пьянь.
Но вот потрясающий купеческий дом со львами по фронтону, такому бы — если абстрагироваться от закопченных стен и пустых оконных глазниц — не в селе стоять, а хоть в самом Питере! Что, как выяснилось, неудивительно: работные люди в поисках подрядов ехали из местных сел в Петербург и Москву, служили там кровельщиками, печниками, кузнецами, штукатурами и лепщиками, а после свои умения, технологии, инструмент и готовые формы везли на малую родину. Отсюда и классическая архитектура, приспособленная под купеческий быт. Самым знаменитым вятским крестьянином-отходником был, кстати, кровельщик Петр Телушкин, который исправлял повреждения на шпиле Петропавловского собора — безо всяких лесов и бесплатно! Дюма-отец, как раз пребывавший осенью 1830-го в Петербурге и с замиранием сердца наблюдавший за выполнением работ, описал его даже в своем эссе.
Восстановив дом со львами, можно было получить роскошную усадьбу: все в той архитектуре соразмерно, неброско и удобно. «Берем!» — решили супруги-бизнесмены. Но смотреть из такого дома на убогое окружение нормальному глазу противоестественно. И мечта Жаровых разрослась, неожиданно для них самих. У них родился грандиозный план: восстановить исторический центр села Вятское. Идея захватила, заставила крутиться, искать единомышленников и деньги. А дом со львами, к тому моменту уже полностью отреставрированный и обжитый, пришлось продать — мечта оказалась дороже!
Впрочем, сегодня они вспоминают о том без сожаления, а на вопрос о цене отвечают без рисовки: за миллион долларов. Более того, Жаровы превратили ту ситуацию в технологию: покупается развалина, реставрируется, обживается и: продается, но уже дороже — чтобы хватило на следующий цикл.
Всматриваюсь сквозь кованую ограду, разделенную аккуратненькими столбиками тумб, во внутренний дворик. Так и хочется цокнуть языком: усадьба таких денег стоит.
— Да мы сейчас внутрь войдем — сами увидите, какая это красота! — приглашает Лариса и жмет кнопку звонка. Не дожидаясь, пока отзовутся хозяева, кричит: «Лен!» По-соседски. Не надо, говорю, людям мешать, им уж эти экскурсии поди до смерти надоели.
— Вот она понапишет про нас, — вступает прохожий мужичок, — и хлынут сюда всякие...
— Всякие не хлынут, — весело отзывается второй, явно товарищ по походу в магазин, — здеся без мильонов делать нечего!
Мужички правы: от 10 до 30 млн — такая амплитуда вятских цен, вполне городских. При этом в селе, что приятно, всякий с тобой здоровается. С Жаровыми-то понятно, они создали 100 новых рабочих мест — на тысячу всего населения. Но и гуляя в одиночку, я слышала от незнакомых людей позабытое почти в городе «здрасьте!» Здоровались дети на велосипедах, мужички, неславянского вида работнички. Их, к слову, здесь немало: узбеки и таджики у Жарова в чести — не пьют.
— Но ведь богатеев на Руси не особо жалуют, — спрашиваю осторожно. — А люди, по всему видно, живут здесь небогато и опасливо — цепных собак пруд пруди, а собственной животины особо не видно. В пятницу приехал автобус с молоком — так выстроилась очередь... — Сначала относились настороженно, как к чужим: каждый предлагал свою халупу миллионов за пять. Несли «для музея» всякую чепуху. Бабули отжимали свое по мелочи: мол, Алексеич, надо бы забор новый, а то туристы-то приедут, а тут такое безобразие: И все на голубом глазу, все как бы для его же, Жарова, блага.
Впрочем, явление Жаровых — не единственное вятское чудо. Потому что есть тут еще нечто совершенно особое: удивительные поля, на которых растут знаменитые вятские огурцы. Здешние огурцы — просто сказка: ни полоть их не надо, ни даже поливать. Уникальные природные и климатические особенности Вятского таковы, что все здесь произрастает безо всяких парников и теплиц, а поливается теплыми росами. Немудрено, что первая в России огуречная артель возникла именно в Вятском. А в 1906-м отсюда по железной дороге вывезли тех огурцов 8190 тонн! И к императорскому двору, и в Европу. На вид самые обыкновенные — неказистые, кривенькие, но вкус соленых — специфический! И все из-за родниковой воды, сравнимой с баден-баденской, и особой технологии: после засолки 200-литровые бочки отправляются в «огуречную яму» на пути ручья, где зимой покрываются льдом; вынимают их потом через прорубь. Хранение под водой, где всегда +4 и нет кислорода, исключает активный процесс брожения рассола и позволяет огурцу долго — до 25 лет! — сохранять свои первозданные качества. Процветал местный огуречный промысел и в советские годы, когда оборотистые селяне за сезон на «Жигули» зарабатывали. И только перестройка подкосила его почти до полного угасания. Но ничего, есть у Жарова один фермер на примете, вместе они и это поправят. В порядке исполнения общей мечты.
Случайно у Ивана Аксакова наткнулась на любопытную характеристику Ярославля — «город с физиономией». О Вятском так можно сказать с полным основанием — село-то, мол, с физиономией! Хотя если подумать, редкое село в России не имеет своего лица. И только своих Жаровых им не хватает, чтобы понять эту очевидность.