Анжелика Холина поставила красивый и ироничный спектакль
Ее «Берег женщин», «Анна Каренина», «Кармен» внесли свежую краску в столичную танцевальную афишу. И вот – «Мужчины и женщины»… Что нового можно сказать на эту древнюю, как мир, тему, чем удивить? Анжелике Холиной, автору спектакля с таким нарочито банальным названием, кажется, это удалось.
Но что это – балет? Нет, хотя балетная основа, пусть откровенно пародируемая, здесь очевидна. Современный танец? Разве что моментами – все-таки слишком много балета. В конце концов какая разница, как обозвать? Главное – что это смотрится и цепляет.
Пять прекрасных и гордых девушек (заметим, это не профессиональные балерины, а «просто» великолепно обученные молодые актрисы, среди которых, например, уже хорошо известная Анна Чиповская) отделяются от белой стены задника и вальяжно демонстрируют свою неотразимость публике. Пять горячих и амбициозных юношей (тоже «актерского» происхождения) выходят сбоку – и образуется что-то вроде шахматной партии. Начинается игра – то фигура на фигуру, то целые ансамблевые комбинации.
Отношения двух начал, мужского и женского, столь хитры, что здесь, бывает, и слабому полу за сильным приходится ухаживать, по-мальчишески отдавливая невнимательному кавалеру ноги, чтоб заметил. А бывает, девушке достаточно легонько ткнуть здоровенного парня пальчиком, чтобы тот комично повалился. Хореографическая изобретательность Холиной отменна, в один из моментов танцовщики у нее даже изображают… рояль, на котором играет самый пылкий из них, пытаясь страстным соло завоевать сердце насмешливой красавицы. Правда, даже фантазии Холиной не хватает на все двухчасовое действо, порой повторяемость приемов (тот самый «пальчиком» и некоторые другие) создает впечатление пробуксовки.
Но кульминация первой части – в этот момент попурри из знаменитой балетной музыки «выруливает» на адажио из «Щелкунчика» -- прекрасна. Ирония отставлена в сторону – может быть, единственный раз за весь спектакль. И единственный раз на черно-белой сцене появляется яркое цветное пятно – красное платье танцовщицы, в котором ее вытянутое или, наоборот, пружинно свернутое тело особенно экспрессивно.
После антракта дело идет к образцовой свадьбе, но не верится, что таким дежурно-благополучным мотивом все закончится. Так и есть: вступает в свои права быт, являются чаны с валящим из них паром, а пока женщины озабочены стиркой, вчерашние воздыхатели квасят у задника.
В дамах взыгрывает ретивое: балетки отброшены, ноги вооружаются сумасшедшими шпильками, мужики рядом с этой грозной красотой в полной мере познают свое ничтожество… Но ясно же, что в конце концов каблуки наскучат и тем и другим – босиком мы ближе к природе и друг к другу. Свет постепенно гаснет, и кротко обнимаясь в сумерках, пары медленно уходят под медитативную музыку Арво Пярта, исчезая в светящемся тумане у той самой стенки, откуда вначале явились.
Не совсем ясно, правда, куда девалась неизбежная, казалось бы, в такой истории тема продолжения жизни. Хотя «постельная сцена» в спектакле была – тоже, впрочем, поданная скорее с юмором, чем эротично. Но никаких детей на сцене не появляется. Разве что эту тему «закрывает» возникающий мотив баюканья в конце, когда партнеры нежно заключают своих партнерш в объятия: не то это долгожданный семейный мир, не то метафора будущего младенчества, а может – вечного покоя, в который неизбежно уйдут родители, примирившись не только друг с другом, но и со всем мирозданием… Богатство смыслов – признак таланта.
Из пожеланий – стоило бы указать в программке, какая музыка использована в постановке. Думаю, имена Чайковского, Адана, Делиба, Массне, Минкуса – не из тех, которых надо стыдиться.