Поймать его поэтому оказалось трудной задачей. Помогло совершенно случайное знакомство в Токио с первым и нынешним переводчиком Мураками на русский язык Дмитрием Ковалениным (японистом-программистом, проработавшим 9 лет в Ниигате и "положившим" десять лет жизни на перевод и раскрутку трилогии "Крысы" в России). За перевод "Дэнс, Дэнс, Дэнс" - "самой фантастичной вещи" - Коваленин получил от самого Бориса Стругацкого премию за лучший перевод "фантастически смоделированной реальности". Он сейчас находится на годичной стажировке в Токийском университете и дошлифовывает выходящую у нас осенью "Страну Чудес без тормозов и Конец Света", написанную Мураками сразу после "Охоты на овец". Далее следует "романтический и слезливый" "Норвежский лес" - самая известная среди японцев книга писателя, только после которой был написан "Дэнс...". Благодаря Дмитрию и удалось выйти на телефонную связь с Мураками. Договорились о письменных вопросах и ответах. Сэнсэй (учитель) снова куда-то собрался уезжать.
Фотографию для публикации отобрала на свое усмотрение верная помощница и секретарь писателя Дзюнко Перин - "на ней сэнсэй выглядит таким, какой он есть - сам собой - в жизни". Дмитрий, родившийся в Холмске и недавно совершивший с Мураками недельный вояж по Сахалину, подтвердил: да, такой он и есть. И что он в действительности очень "исогасийный" (занятой) человек. И что скоро Мураками собирается посетить Москву и Питер.
По мнению того Коваленина, которому посчастливилось понаблюдать за писателем вблизи и тесно пообщаться, Мураками - "человек самоделанный, self-made. Он независим от японской корпоративной системы, он выбивается из системы. И хотя у него есть жена, детей они не заводят - чтобы быть свободными и всегда иметь возможность сорваться с места и пожить где-нибудь еще. В плане же творческом Мураками совершенно сознательно и нарочито стирает границы между сном и реальностью".
Свои ответы Харуки Мураками прислал мне чуть ли не на следующий день после запроса. Они уместились в иероглифах на одной страничке.
- Мураками-сан, в Японии говорят, что от ваших произведений сильно "разит иностранщиной" ("батта-кусай" - буквально, "воняет сливочным маслом", которое привнесено в страну одновременно с западной цивилизацией). Как вы, сэнсэй, прокомментируете подобные разговоры?
- Особо ничего по этому я не думаю. Во всяком случае, для моих романов это не является какой-то важной темой.
- Чем вы сами можете объяснить столь невероятный успех всех ваших книг в России?
- Совершенно не вижу этому объяснения.
- А чем вызваны постоянные повторения в ваших романах российской темы (ссылки на Достоевского, Тарковского, Сибирь)?
- В подростковом возрасте я был сильно увлечен русской литературой, и, я думаю, это, несомненно, повлияло на мое творчество. "Войну и мир" я прочел три раза, "Братья Карамазовы" перечитывал четырежды - я и до сих пор считаю его идеальным романом. Достоевский и сейчас, причем еще в большей степени, для меня - кумир литературы...
- Насколько автобиографичен лирический герой, фигурирующий в двух первых книгах, предшествовавших "Охоте на овец"?
- Этот персонаж-одиночка в моих романах - как будто один из моих братьев, братьев-близняшек, которых разделили в двухлетнем возрасте и которые потеряли друг друга. Есть немало похожего, но больше все же отличий. Мои романы - это путь-расстояние поиска вот такой своей "утерянной отколовшейся половинки".
- Вы сами верите в мистические, иррациональные силы, которые постоянно "вмешиваются" в судьбу описываемого вами героя? Или же это чистейший вымысел художника?
- Эти "мистические, иррациональные силы" являются моими самыми близкими друзьями и единственными литературными друзьями. Эти силы... Только такие силы срывают поверхностные пласты реальности и обнажают перед вами правду, которая находится под ними.
- Что, по-вашему, необходимо, чтобы человек почувствовал себя счастливым? И вообще возможно ли этого в принципе достигнуть в реальности?
- Я считаю, что сегодня единственным критерием того, что считать необходимым, чтобы человек был счастлив, - это стараться избегать самих определений "а что такое счастье". Однако достичь некоего состояния, не имеющего определения, очевидно, весьма сложно.
- Что вы могли бы сказать и хотите сказать своим соотечественникам, особенно молодежи? Не считаете ли вы, что они - поколение, потерявшее цель, смысл жизни?
- Я считаю, что они не потеряли цель, а распылили свои цели. Думаю, в современном мире это так или иначе неизбежно. И то, что я пишу, это, если говорить в общих чертах, рассказ о людях, которые в условиях рассеянного взгляда на ценности преследуют распыленные цели. И то, что среди моих читателей особенно много молодежи, - возможно, этим и объясняется.
- Что бы вы пожелали своим российским читателям-почитателям?
- Чтобы вам три раза в день удавалось неплохо питаться, не ходить на войну, кого-то любить. И чтобы вы могли выделять хотя бы тридцать минут в день на чтение книг... Если бы моим читателям удавался по жизни хотя бы этот минимум, то это было бы уже хорошо. Причем не имеет никакого значения - российские это читатели или японские.
- И в заключение, сэнсэй: чем вы гордитесь как японец?
- Вот прямо сейчас я, наверно, на этот вопрос не отвечу - ничего не приходит в голову. Тут надо основательно подумать. К тому же я никогда не задавался таким вопросом...
... Последние слова я расценил, как приглашение на дальнейший разговор когда-нибудь еще - в недалеком будущем, когда у писателя будет побольше свободного времени (хотя на это, конечно, трудно рассчитывать). Встретиться надо обязательно. Ведь в конце концов в немалой степени это именно он открыл русскому читателю окно в сегодняшнюю Японию - после 30-летнего пробела, когда самыми современными японцами для россиян оставались далеко уже несовременные Кобо Абэ и Кэндзабуро Оуэ.
Что же касается дальнейших публикаций Харуки Мураками в России, то, по словам Д. Коваленина, планируется в конечном счете совместно с его коллегой Вадимом Смоленским перевести на русский все десять самых известных романов популярнейшего японского писателя, включая "Андерграунд" ("Подземка"), написанный по возвращению в Японию в 1996 г. (на основе интервью с жертвами газовой атаки Аум Синрике ) и последний, тоже ставший бестселлером в Японии - "Кафка на взморье".