Екатерина Мочалова: У моей домры есть сестры по всему миру - и в Италии, и в Казахстане

Главная Культура 00:01 13 Мая 2022 11172

Важно не то, на чем ты играешь, а как, убеждена музыкант-виртуоз, наставница и просто красавица Екатерина Мочалова

Напечатать

Екатерина Мочалова со своими главными любимицами – домрой и мандолиной. Фото: Даниил Рабовский. Из личного альбома артистки

Среди музыкальных чудес только что закончившегося XIV Международного фестиваля Юрия Башмета в Ярославле (спектакль «Волшебная флейта» с плеядой великолепных молодых певцов, ожившие голоса солдат Великой Отечественной в постановке «Волоколамское шоссе» на музыку Шостаковича и Барбера, десятки других ярких событий) заворожила совсем особая краска: в программе музыки барокко в содружестве с клавесином, флейтой, скрипкой, виолой да гамба, лютней и прочими инструментами-европейцами на равных прозвучала наша родная домра. Чей нежный звон привычнее слышать в оркестрах русских народных инструментов или в сольных фантазиях на фольклорные темы — но оказалось, он прекрасно вливается в партитуры Антонио Вивальди, Луи-Клода Дакена и прочих мастеров галантного века.

А игравшая на этом трехструнном чуде домристка Екатерина Мочалова готова вновь и вновь доказывать, что ее любимому инструменту по силам самые масштабные музыкальные задачи. Почему так непроста, а временами трагична история домры? Как вышло, что наших виртуозов, которым устраивают овации в итальянских и японских залах, почти не видно и не слышно на отечественном телевидении? Отчего многим тысячам детей, интересующихся народной музыкой, непросто купить качественный и доступный по цене инструмент? Об этом и многом другом — наша беседа.

— Екатерина, каково было вашей домре примерить на себя «кринолины» музыки XVII — XVIII веков?

— Домре не в диковинку и более экзотичные музыкальные «наряды». Наш инструмент бытовал у русских скоморохов уже в XVI веке, но в XVII столетии попал под строжайший запрет — церковь и государство опасались власти музыки и танца над людскими душами. Смерть грозила даже за простое хранение домры. Вот и вышло, что она исчезла на 250 лет, пока в конце XIX века Василий Андреев не воссоздал ее, включив в свой знаменитый русский оркестр. Но понадобился еще почти век, чтобы домристы доказали: их инструмент способен на гораздо большее. Хотя и в наше время композиторы-симфонисты, бывает, удивляются, когда просишь их написать, допустим, концерт для домры с оркестром — но это в первый момент, а потом говорят: пожалуй, возьмусь... И пишут интереснейшую музыку, как было у меня с Александром Владимировичем Чайковским, Кузьмой Бодровым и другими мастерами.

С Юрием Башметом на концерте в зале имени Чайковского

Что же касается Юрия Абрамовича Башмета — он обожает эксперименты. Поскольку сам — первопроходец, выведший альт с его скромных оркестровых позиций на лидирующие сольные. И увидел во мне, играющей как с различными оркестрами, так даже с джазовыми ансамблями, родственную душу. Ну а музыка барокко — это просто благодатное поле для домры. Ведь она, будучи щипковым инструментом, встречается здесь со столькими собратьями: лютней, мандолиной, клавесином... Помню, во время одного из совместных концертов в Большом зале консерватории Юрий Абрамович познакомил меня с замечательной клавесинисткой Александрой Кореневой, мы решили сделать совместную программу — и сами поразились, до чего красиво получается. Притом эта музыка — очень добрая, светлая, искренняя. Образная до живописности. Вот сейчас в Ярославле мы с Сашей, а также скрипачом Евгением Субботиным и другими солистами исполнили концерт «Буря на море» Вивальди, «Перекличку птиц» Рамо, «Кукушку» Дакена, даже «Гулливер-сюиту» Телемана, где есть чакона лилипутов, жига великанов, дикая пляска йеху...

С клавесинисткой Александрой Кореневой на репетиции в Большом зале консерватории

— Когда несколько десятилетий назад вас впервые привели в музыкальную школу — как вы «угадали», что именно вот этот инструмент — «ваш»?

— Это абсолютно дело интуиции. Мне долго показывали разные инструменты, но как только я взяла в руки домру — ладную, округлую, ласково прилегающую прямо к сердцу, — поняла: хочу играть на ней. Родители-инженеры были в шоке — они даже слова «домра» не слыхали. Чем только укрепили мой выбор. Вот так мне с самого детства пришлось доказывать право домры быть равной в семье самых уважаемых музыкальных инструментов.

Еще одно судьбоносное событие — приезд в мой родной Витебск выдающегося домриста, профессора Российской Академии музыки имени Гнесиных, народного артиста России Александра Андреевича Цыганкова. Учительница посадила меня, первоклашку, в первый ряд, и я не только увидела, как он держит инструмент и ставит пальцы, но почувствовала в самом взгляде, в прикосновении к струне благоговейное отношение к музыке ... В тот день я окончательно поняла, что буду музыкантом и никто и ничто меня с этого пути не собьет. Потом уже последовал переезд в Москву, учеба в той самой Гнесинской академии, где преподают самые выдающиеся музыканты, в том числе мой педагог Вячеслав Павлович Круглов...

— ...И где теперь преподаете вы сами (а еще Екатерина учит студентов Тамбовского института имени Рахманинова). Я слышал ваше исполнение Скрипичного концерта Чайковского, и, честно, не очень понимаю, как удается передать все богатство его ткани с помощью всего трех струн, да еще придать щипковому звучанию такую певучесть.

— Отчасти домристы взялись за скрипичную классику от не очень хорошей жизни — просто не было у нашего инструмента, возрожденного всего 125 лет назад, столь богатого репертуара. Отчего никто из домристов не обратился к Прокофьеву, Шостаковичу, Стравинскому, Хачатуряну, Хренникову, Свиридову, Борису Чайковскому с просьбой написать для них оригинальные сочинения — загадка, но факт. Очень жаль. Может быть, именно из боязни, что домра не «запоет» так, как скрипка? Но на самом деле наше домровое тремоло — считаю, самый выразительный прием, ведь в нем есть то, чего нет даже в смычковом звучании — трепет, которой может быть и нежным, как легкое дыхание, и страстным, как крик. Еще в годы учебы я переиграла едва ли не все главные скрипичные концерты, сама делала переложения. А когда Юрий Абрамович услышал в моем исполнении «Хоровод гномов» итальянского композитора-романтика Антонио Баццини, то сказал, что на домре это звучит как минимум не хуже, а может быть, и лучше: в ее тембре больше, чем у скрипки, звончатости и полета. Это теперь и мое глубокое убеждение: важно не то, на чем ты играешь, а — как! В его справедливости меня окончательно убедила реакция итальянской публики. На известном фестивале Башмета «Дорогами просекко» в Конельяно я играла сперва на мандолине, а потом вышла с домрой и исполнила пьесу Баццини. Зал затих — а с последним аккордом грянула овация.

Или вот случай в Японии, на крупнейшем международном конкурсе Osaka International Mandolin Competition. На заключительном концерте я взяла в руки домру, о которой там, конечно, никто до того не слышал, и сыграла бонусную пьесу. После чего сразу получила приглашение на концерт уже как домристка. Можно сказать, мандолина, гораздо более известная в мире, помогла своей русской сестре проложить дорогу к международной публике.

— Но русской музыке и русским инструментам порой приходится нелегко на их собственной родине. Недавно я был в Калининграде, слушал тамошний оркестр — великолепные музыканты, диву даешься, как они справляются, например, со сложнейшей партитурой «Картинок с выставки» Мусоргского: ведь коллектив укомплектован едва наполовину! И это в «самой европейской» области страны...

— Разделяю ваше беспокойство, хотя еще важнее, чтобы его разделили и в руководстве региона. Если же говорить в национальном масштабе, мне кажется, начинать надо с основы — поддержки детского музыкального образования. Сейчас просто бум интереса к народным инструментам. А какие талантливые дети — это видно по фестивалям того же Башмета или Дениса Мацуева, где обязательно кто-нибудь из юных виртуозов участвует. Или по моему фестивалю «Прима домра» в Тамбове, который в ближайшем сентябре пройдет уже в третий раз. Или, допустим, по телеконкурсу «Синяя птица», где победила тамбовская балалаечница Настя Тюрина, свободно ориентирующаяся в хитрейших джазовых ритмах. А взять Лизу Ракушину — звездочку-домристку из Москвы, тоже дошедшую до финала «Синей птицы»... Фантастически музыкальная девочка!

С Александром Цыганковым, Александром Чайковским и Лизой Ракушиной в музее-усадьбе С. В. Рахманинова «Ивановка»

Но тут встает другая проблема: приходит ко мне одаренный ребенок — а инструмент, на котором он играет, ужасного качества. Не хватает специальных детских инструментов — доступных по цене восьмушек, четвертинок, какие столетиями практикуются в скрипичном или виолончельном обучении... Когда-то Россия была одним из мировых лидеров в производстве инструментов от балалаек до роялей. Сегодня эта индустрия почти полностью разрушена.

Ну и третье: средства массовой информации практически не поддерживают народное музыкальное искусство. Да, меня несколько раз звали в программу Первого канала «Доброе утро», и я всегда охотно туда шла, стараясь музыкой поддержать в людях хорошее настроение. Но ведь это капля в море. Никакого сравнения со временами, когда Александр Цыганков вел одну из популярнейших передач Центрального телевидения «Голоса народных инструментов». Или с сегодняшней Белоруссией, где по тамошнему Первому каналу показывают конкурс юных цимбалистов...

С юными домристами на всероссийском молодежном форуме «Таврида»

В Азербайджане изображения народных инструментов печатают на банкнотах. В Казахстане президент играет на домбре (это еще одна сестра нашей домры)... В той же Японии оркестры мандолинистов исполняют симфонии Чайковского...

Но знаете, наверное, удивлю вас внезапным выводом — на самом деле, мне кажется, это у нас должны все учиться. Не частностям, пусть важным, а общему прогрессу музыки для народных инструментов. Нигде больше в мире для них не написано столько самых современных партитур, не создано столько коллективов высочайшего профессионального уровня. Тем более надо с уважением продвигать то, что создано предшественниками и талантливыми современниками.

— Не сказалась ли на вас кампания разрыва связей с Россией, что вошла сейчас в моду в мире?

— К сожалению, и музыкантов-народников это недоброе веяние не миновало. На днях я получила из Японии письмо, из которого поняла, что может не состояться исполнение пьесы, специально написанной Ефремом Иосифовичем Подгайцем для меня и моего японского друга-коллеги Ясунобу Иноуэ, намеченное на ближайшую осень. А ведь музыканты всегда были посланниками мира. Вспомните победу Вана Клиберна на конкурсе Чайковского в разгар холодной войны...

Кроме того, талантливые композиторы часто становятся провидцами. В моем репертуаре есть «Славянский концерт» Александра Цыганкова, в котором три части: «Дума об Украине», «Белорусский романс» и «Мелодии России». И почему-то, если вторая и третья части светлы, украинская тема вышла у Александра Андреевича печальной и тревожной. А ведь написал он ее в 2013 году, когда вспыхивали лишь самые дальние зарницы сегодняшней грозы. Совсем удивительное совпадение — буквально накануне 24 февраля я играла «Думу об Украине» в Нижнем Новгороде... Мечтаю как можно скорее вновь сыграть это произведение — по случаю восстановления мира и доверия между нашими народами.

Екатерина Мочалова домра

Напечатать

Культура 00:05 / 29 Февраля 2024 13722

«Февраль. Достать чернил и плакать…»

Эти стихи Борис Пастернак написал в 1912 году - високосном, как и нынешний

Марина КРЮЧКОВА

Труд

Борис Пастернак. Фото: © Vadim Nekrasov, globallookpress.com

По народным приметам, високосы считались самыми тяжелыми годами, сулящими войны, неурожаи и прочие бедствия. Особенно страшились февраля. Шутка ли: раз в 19 лет этот месяц бывает «черным», то есть вообще...