.jpg)
В Москве – выставка одной из главных художественных галерей страны
Осенний сезон в Третьяковской галерее открыт, и главным его событием стала выставка Пермской художественной галереи. Гастроли региональных музеев проходили здесь и раньше в рамках проекта «Золотая карта России», давно, впрочем, ушедшего в анналы. Повод вернуться к старому формату дал юбилей званой гостьи, которая по музейной традиции привезла лучшие свои гостинцы. Диапазон этих даров отразило название проекта: «От иконы к авангарду. К 100-летию Пермской художественной галереи и 300-летию города Перми».
Не каждый региональный музей, пусть даже из города-миллионника, удостоится чести праздновать юбилей в Москве, в главной сокровищнице отечественного искусства. Пермская галерея, помимо богатства и уникальности коллекции, такое приглашение получила в силу особых заслуг перед российским искусством. Недаром два года назад в этом городе прошла выставка «Спасибо, Пермь!» — дань благодарности той же Третьяковки, ГМИИ имени Пушкина и Бахрушинского музея, эвакуированных во время Великой Отечественной войны именно туда. В целом в 1941-1944 годах в Молотовской тогда области находились десять крупнейших музеев. Из одного лишь Русского музея город Молотов, нынешняя Пермь, принял почти 8 тысяч наиболее ценных экспонатов. Так неожиданно на Урале воссоединились разрозненные ещё в XIX веке полотна Карла Брюллова, Александра Иванова и десятков других классиков.
Уместить самое дорогое в небольшой экспозиции — а здесь лишь восемьдесят из 55 тысяч единиц хранения — всегда сложно. Чаще всего на выезде нам показывают самые «громкие» экспонаты всех эпох подряд, предлагая этакую мини-версию Третьяковки провинциального разлива. Но пермяки блеснули тем, что придаёт их собранию подлинную уникальность. Первый художественный музей Урала акцентировал три раздела коллекции.
Это, во-первых, произведения древнерусского искусства — памятники лицевого шитья и иконописи XVII века. Почти все они связаны с родом «именитых людей» Строгановых, сыгравших огромную роль в освоении Прикамья. Многие предметы церковной утвари, шитые золотыми и серебряными нитями, некогда украшали главную церковь этой семьи — храм Похвалы Богородицы в Орле-городке. Благодаря Строгановым на землю Перми Великой (историческое название Пермского края до XVIII века) пришла высочайшая арт-традиция, сопоставимая со столичной. А случалось им давать заказы и мастерам Оружейной палаты в самой Первопрестольной. От одного из них, Ильи Филиппова, до наших дней дошла единственная работа — «Троица Ветхозаветная», шедевр нынешней выставки.
Во-вторых, это навсегда остающиеся в памяти «пермские боги» — храмовые скульптуры из дерева, в которых западные изобразительные традиции не совсем верно, по мнению Синода, сочетались с православным каноном, усматривающим в объемных фигурах следы язычества. В силу отдаленности эти изваяния уцелели, сохранившись в местных церквях вплоть до эпохи безбожия. В 1920-30-х, а затем в 1960-х годах в экспедициях по селам Пермского края сотрудники музея не просто собирали эти удивительные распятия, фигуры «Христос в темнице» и прочие евангельские сюжеты, но и спасали их от почти неминуемого уничтожения.
Наконец, это картины русского авангарда, революционного по форме и содержанию. Парадокс, но в стране победившего Октября пришлось спасать и его, причем почти в те же годы, что деревянных «богов». Теперь-то мы понимаем, что сталинский режим лишь прикрывался лозунгами революции, будучи по сути контрреволюционным, и строил он не социализм, а госкапитализм с чертами тоталитаризма, в котором свободное, непокорное искусство авангарда было, конечно, никак неприемлемо. А учитывая, что многие авторы-бунтари в ту пору оставались ещё живы, музей не раз спасал этих борцов и страдальцев, покупая результаты их юношеских экспериментов.
Неустанно пропагандируя свое собрание, галерея Перми участвует во многих инициативах: так, недавно она возила 70 произведений русского авангарда на выставку «Другие грани» в Нижнем Новгороде. Принято считать, что большие собрания работ авангардистов, порой удивляющие даже на федеральном уровне, сложились в провинции потому, что туда передавали, а по сути ссылали вещи неугодных авторов из музеев Москвы и Ленинграда. Как известно, приветствовавшие революцию художники-новаторы недолго продержались на гребне волны. Уже к началу 1930-х были закрыты созданные ими институты, сняты с экспозиции и отправлены с глаз долой «непонятные народу» абстрактные творения; спасибо, что не сожжены, как часто требовали комиссары-доктринеры. Однако в реальности и сами музейщики глубинки, понимая истинную цену этого искусства, по своей инициативе и зову сердца вели «охоту» за такими произведениями, разыскивая их у уцелевших авторов и коллекционеров, в домах наследников. Притом уральцы не боялись соперничать с коллегами из ведущих столичных музеев, включая Третьяковку, а владельцы охотно дарили или продавали произведения именно в Пермскую галерею, заработавшую добрую репутацию.
Итог этой деятельности, кропотливой и одновременно дерзкой, можно увидеть сейчас на выставке в Третьяковке: Кузьма Петров-Водкин и Аристарх Лентулов, Любовь Попова и Александр Родченко, Александр Дейнека и Роберт Фальк (я назвала далеко не всех) — настоящее созвездие светил начала ХХ столетия. Не менее выразительны полотна Иван Клюна (соратника Малевича), русских футуристов Давида Бурлюка, Василия Каменского, Виктора Пальмова. Самое удивительное: буйство красок, причудливость линий на картинах из «нового мира» вдруг оказываются созвучны иконам и «богам» с их яркой экспрессией и колоритом.
Случайно ли соседство этих пластов искусства, казалось бы, бесконечно далёких друг другу, в пространстве одной выставки? Вспомним, что в основу русского авангарда, помимо впечатлений от смелых полотен импрессионистов или футуристов, известных и в дореволюционной России, легла икона. Всем вроде бы привычная дома, в церкви, даже трактире, на рубеже веков она была заново переосмыслена. Сам Павел Третьяков долго не решался ввести иконы в своё уже признанное собрание, сделав это лишь под конец жизни. Но по-настоящему внимание общества к древнерусской живописи привлёк знаменитейший из пермяков Сергей Дягилев.
Чаще всего это имя связывают с потрясшими Париж и всю культурную Европу «Русскими сезонами». Но прежде них Дягилев, продолжатель уральских меценатских традиций, прославился в Петербурге как организатор художественных выставок. Да и в Париже он начал с организации на Осеннем сезоне 1906 года экспозиции «Два века русского искусства и скульптуры». Среди 750 произведений в залах Гранд-Пале находились и 36 икон. Вскоре Европу охватила настоящая мода «на всё русское», а падкая на сенсации артистическая молодёжь России обнаружила в древнерусской живописи новый источник вдохновения.
Кстати, сегодня мало кто помнит, что возвратила России всемирно известное имя «декадента-эмигранта» как раз Пермская галерея. В 1987-м она первой в СССР посвятила выставку великому земляку, собрав для проекта «Сергей Дягилев и художественная культура XIX–XX веков» экспонаты 32 музеев и частных собраний...