Путешествие к истокам лермонтовского вдохновения
Следующей осенью исполняется 200 лет со дня рождения великого русского поэта Михаила Лермонтова. Отправившись в край его предков по отцовской линии, корреспонденты «Труда» на себе испытали все прелести натурального хозяйства.
Итак, северо-западная костромская глубинка. Неподалеку от истока реки Кострома стоит город в рифму — Чухлома. Здесь, на берегу огромного, в десятки километров шириной Чухломского озера, все дышит покоем и размеренностью традицинно налаженной жизни. Сопровождавшая нас журналист-краевед Татьяна Байкова ведет нас к усадьбе за зеленым забором. Здесь и сегодня обитают представители расселившегося по всему миру рода: Евгений Борисович и Нина Александровна Лермонтовы.
Встречают нас радушно. Хозяйка отправляется собрать на стол, а прапраплемянник поэта, строитель по профессии, подводит нас к книжному шкафу и начинает рассказ. О своих предках, появившихся в Чухломе в XVII веке, о международной ассоциации «Лермонтовское наследие», объединившей семьи шотландского клана, расселившегося в Британии, России, Австралии, Америке, о поездке в Пятигорск в октябре 1992 года, когда они с женой впервые встретились со своими зарубежными родственниками. Тогда группа Лермонтовых пересекла Кавказ, повторяя маршрут поэта: от его домика-музея на Ставрополье до Тамани. А затем потомки наведались и в поселения Чухломского края, дарованные в 1619 году командиру шотландских стрелков Георгу Лерманту царем Михаилом Романовым, выходцем из московских бояр, скрывшихся во времена Смуты в Ипатьевском монастыре на берегу Костромы...
Местного уроженца Евгения, сына фронтовика, морского капитана Бориса Лермонтова, судьба за шесть десятков лет помотала по стране. И все-таки он вернулся в Чухлому. Здесь получил коммунальную усадьбу на самом берегу озера, которую по весне подтапливает, но жить можно; овощи в пропитанной чистой влагой почве растут на загляденье. Насчет огорода я обмолвился не случайно. Тут во все времена и эпохи живут своими хозяйственными трудами. Между прочим, здешний уроженец, крестьянский сын Иван Озеров в начале XX века стал крупным экономистом, профессором Московского и Петербургского университетов, сподвижником премьера-реформатора С.Ю. Витте и даже членом Государственного совета при Николае II. В детстве идеолог «культурного капитализма» в озере ловил уникальных золотых карасей. Местные возами отправляли их к императорскому столу. Известна чудо-рыба с незапамятных времен. Ее возили и в Ростовский, Суздальский, Московский кремли. И не только карасей — другую рыбу и пролетную дичь.
А чем нынче живет здешний люд? В слякотный осенний день мы заглянули на местный рынок. Торгуют здесь по-прежнему и рыбой (увы, царских карасей не обнаружили, все больше по мелочи: копченый лещ, сорога-плотва), солеными груздями, ягодой да медом. Чухломские мужики и бабы челночат, ездят на оптовые рынки в Москву за одеждой и обувью, в Иваново — за постельным бельем и трикотажем. А самые зажиточные здесь — строители, зарабатывающие при удачном подряде до сотни тысяч в месяц на возведении подмосковных коттеджей.
На самом приметном месте базарной площади торговал рослый, плотного вида мужчина. Товар знатный: щука килограмма на полтора, свежие лещи, трехлитровая банка меда. Приценились: 1,5 тысячи за четыре кило? Дороговато: «Продукт со своей пасеки, свежайший, не засахаренный», — отрекомендовал Виктор Налетов. И... с ходу пригласил заезжих москвичей к себе в гости: отведать даров природы. Мы ломаться не стали, приглашение приняли. На ужин хозяин подал жареную утку с моченой брусникой под домашнее вино из смородины и малины. Закусывали груздями в сметане. А еще все те же лещ да щука во всех видах... Московские рестораны отдыхают!
Хозяин, зоотехник по профессии, подкладывал гостям в тарелки куски. Смущался, когда мы в восторге норовили запечатлеть яства.
Когда показываем эти фото в Москве, понимающие люди определяют однозначно: «Натуральное хозяйство». И ошибаются. В энциклопедии так зовется производство продуктов только для себя. А Налетовы, как видим, выходят на рынок, поддерживают хоть какое-то товарное производство в провинции, где, говоря словами другого костромича, Николая Некрасова, «поздняя осень, грачи улетели, лес обнажился, поля опустели:»