Рублевский шедевр не вернется в Третьяковку
Вот и завершается полуторамесячное стояние иконы Рублева «Троица» в храме Христа Спасителя. Увезена она туда была на две недели по договору с Третьяковской галереей, до того категорически возражавшей против перемещения экспоната куда бы то ни было из-за проблем с сохранностью шедевра. Однако приказы Минкультуры надо выполнять, и галерея подчинилась. Скандал замяли, пребывание иконы в соборе продлили на месяц по просьбе патриархии — до дня памяти Сергия Радонежского 18 июля. А в минувшую среду, 12 июля, патриарх Кирилл и министр культуры Ольга Любимова в Александро-Невской лавре подписали договор о передаче «Троицы» на 49 лет в безвозмездное пользование Троице-Сергиевой лавре.
Сейчас понятно одно: если бы не Третьяковка, хранившая бесценный памятник с 1929 года и фактически спасшая его для истории, если бы не усилия нескольких поколений сотрудников Государственной галереи, то, вероятно, мы знали бы «Троицу» лишь по репродукциям. Как же вышло, что главный музей отечественного искусства лишился национального шедевра номер один?
Кажется, виновата повышенная добросовестность музейщиков. Ведь для них помимо всей символичности «Троица» — это хрупкий материальный объект, требующий титанических усилий для его сохранения. Третьяковка много лет сопротивлялась передаче иконы церкви «на праздники»: состояние ее настолько проблемное, что только в музее могут обеспечить надлежащие условия.
И это правда: большая и тяжелая, более 140 см высотой и весом 27 кг, икона настолько уязвима, что даже внутри музея ее переносили на руках — боялись вибрации. Ведь в основе иконы — три плохо скрепленные доски. На них 600 лет назад наклеили паволоку (особую ткань), нанесли левкас (грунт) и поверх него — изображение темперными красками. Доски липы от старости и высыхания давно стали расходиться, отчего на иконе появились трещины. Самая заметная проходит сквозь лик и фигуру правого ангела. Неосторожное движение, резкая смена климата — и икона может развалиться, что приведет к осыпанию красочного слоя и гибели памятника.
Именно эти опасения легли в основу заключения о невозможности выдачи «Троицы» из музея, которое 15 мая дал расширенный Реставрационный совет. Поводом для собрания десятков специалистов из различных музеев и центров реставрации стал запрос Министерства культуры, получившего заявку от РПЦ на временную передачу «Троицы» в храм. Эксперты сошлись во мнении, что икона может не пережить перевозки и изменения условий хранения, тем более пребывания в многолюдном действующем храме (а это свечи, сквозняки, скачки температуры и влажности). Никакая сумма страховки тут ничего не гарантирует: даже самые большие деньги не помогут возродить памятник в случае его разрушения.
Однако не прошло и часа, как ответом на то решение экспертов стало сообщение РПЦ о том, что президент РФ вернул ей эту икону! Правда, по закону даже глава государства не может изъять предмет из Музейного фонда и передать кому-либо. Но на что у нас Минкультуры и генералы от нее же, культуры? Они стали успокаивать публику разговорами о восторжествовавшей справедливости, о корректных схемах передачи вещи и даже почему-то обещанием уладить вопросы с реституцией трофеев времен Второй мировой...
Скандал не утих и после запрета сотрудникам ГТГ высказываться о проблеме. Сограждан охватили споры, где должны находиться старинные иконы — в храме или музее. Кто-то сказал: хорошо, что «Троица» не будет больше томиться в «музейной тюрьме». Другие бьют тревогу: что будет с рублевским шедевром? И вообще, зачем понадобилось вносить еще и этот раздор в и без того раздираемое противоречиями общество?
В прошлом году икона ездила в Сергиев Посад. Иерархи требовали этого много лет, но лишь в 2022-м добились участия иконы в торжествах на территории монастыря, в котором она провела около пяти веков. Не беда, что там никто ее толком не видел, поскольку оригинальная живопись была скрыта многими слоями поновлений и лишь в 1918 году раскрыта светскими реставраторами.
Вряд ли кто кроме президента РФ отважился бы на такой шаг: забрать шедевр у музея национального искусства. Но что поделаешь, если надо? Все должны трудиться, и иконы тоже! Патриарх Кирилл вслед за покойным Алексием II давно просил передать эту икону РПЦ. Ведь молится же папа римский на фоне фресок Рафаэля и Микеланджело, а наши иерархи чем хуже?
Впрочем, это лишь эпизод в длящейся уже более полутысячелетия истории «Троицы». Многое она пережила: покрывалась инеем от промерзшей стены храма в Сергиевой лавре, рисковала загореться от полыхания свечей, терпела прикосновение чужих рук, переписывавших лики рублевских ангелов. Носила тяжелые ризы из серебра и золота, цаты (фигурные полумесяцы) с драгоценными камнями — царские подарки, почти полностью скрывавшие изображение. Терпела, пока реставраторы уже в ХХ веке счищали броню старой олифы и пяти поновлений, чтобы добраться до подлинных рублевских красок. Сносила восторги, когда мир ахнул от их сияния. И тихонько стонала, ощущая, как расходятся доски основы, как тянут они за собой левкас, как понемногу осыпается краска...
Прошлогодняя поездка в Лавру стала для «Троицы» серьезным испытанием. После нее реставраторы ГТГ обнаружили на иконе более 60 повреждений грунта и живописи, но сумели найти уникальную технику восстановления. Правда, шедевру предписали полный покой, о котором, похоже, теперь можно лишь мечтать. Ведь реально судьбой его ныне распоряжается не музей, а горстка высокопоставленных чиновников. Не грех, что они не смыслят в темперной живописи — можно и советчиков привлечь. Весь вопрос — каких. После майского решения Реставрационного совета ГТГ и отказа музея выдать икону в храм пресс-секретарь президента заявил, что Кремль обсудит сроки передачи «Троицы» из Третьяковской галереи в РПЦ с экспертами. Какими — не уточнил, но вряд ли речь шла о тех же специалистах, которые консультируют ГТГ, хотя именно они — самые признанные знатоки. Тех, что с именем и репутацией, ни Минкультуры, ни тем более РПЦ слушать не станут.
Хотя не одна лишь Третьяковка била тревогу. В конце мая комиссия по культуре древней и средневековой Руси Научного совета Российской академии наук «История мировой культуры» обратилась к министру культуры с просьбой не допустить разрушения «Троицы» Рублева. Перевозку из ГТГ ученые сочли «серьезнейшей опасностью», угрожающей «разрушением великого произведения искусства и национальной святыни». Помимо упомянутой вибрации риск связан и с невозможностью быстро создать климатическую витрину-капсулу, способную обеспечить стабильное состояние иконы в действующем храме.
Но, судя по всему, в кабинетах, где принимаются решения, призывы ученых не сочли заслуживающими внимания. А спустя неделю разнообразие сувенирной продукции на тему «Троицы» Рублева в храме на Волхонке подтвердило догадки: у РПЦ не было и тени сомнения в успешной реализации «плана возвращения». Параллельно чиновниками решена сверхзадача расправы с институтом независимой экспертизы. Отныне, вероятно, вес будут иметь только те «эксперты», что уполномочены начальством говорить, как велено.
Еще один сакраментальный вопрос: почему икона, вопреки условиям договора, не вернется в ГТГ, где ее знают буквально до микрона, а поедет на наблюдение, как сообщила министр Любимова, во Всероссийский художественный научно-реставрационный центр имени академика И.Э. Грабаря? Ответить на него совсем просто. Во-первых, Третьяковку, посмевшую оспорить высшую волю, следует наказать. А во-вторых, нельзя допустить ее специалистов, располагающих современнейшим оборудованием, к исследованию памятника после «гастролей». Вдруг они там еще новые повреждения обнаружат? Не смущает вершителей судеб и то, что «Грабари» не располагают нужными в подобном случае помещениями и должной системой безопасности.
Мало кого также волнует, что длительное пребывание «Троицы» в храмах Москвы и Лавры не облегчит, а серьезно затруднит доступ к ней зрителей. Ведь неминуемое ускорение начавшихся разрушительных процессов, вероятнее всего, вновь и вновь будет приводить икону в мастерские реставраторов. В итоге она превратится в хронически больной памятник, который уже нельзя будет увидеть ни в храме, ни в музее. И еще одно. Демонстративное изъятие знаковой иконы из музейного собрания посылает сигнал обществу: отныне открываются шлюзы для передачи церкви всего, что та пожелает, а любой музей рискует утратить ключевые экспонаты.