Государственный симфонический оркестр Татарстана выступил в Москве с новой программой и в обновленном, академическом статусе
Как появляются на свет симфонические программы? Некоторые обдумываются годами, как будущий роман – писателем. А другие «вспыхивают» подобно импровизации в воображении поэта. У Александра Сладковского и руководимого им Государственного симфонического оркестра Татарстана случается и то и то. Например, уже ряд лет выстраивает коллектив полные циклы симфоний Малера и Брукнера, как уже выстроил он такие антологии оркестрового творчества Бетховена, Чайковского, Шостаковича, Стравинского… Но нынешняя программа английской музыки, сыгранная в Зале имени Чайковского 9 декабря, возникла, можно сказать, в одночасье.
«Прислали ноты, музыка отличная – отчего не сыграть?». Эти слова Александра Сладковского сказаны в пылу послеконцертных поздравлений. Наверное, в них не полная история события, коснувшегося не одного исполнителя и даже не просто ансамбля, а очень крупного коллектива. Но в конце концов какое наше дело – неделю дирижер принимал решение или один день? Месяц репетировал оркестр или три дня? То, что Госоркестр республики способен за десять-двенадцать дней отшлифовать и записать на крупнейшем международном лейбле те же антологии классиков, мы хорошо знаем. Ну так ЧТО стоит ему «сымпровизировать» интерпретацию двух таких партитур, как Скрипичный концерт Бенджамина Бриттена и сюита «Планеты» Густава Холста?
За каждую из них я признателен исполнителям отдельно. За концерт Бриттена – поскольку именно благодаря казанцам, выступившим в ансамбле с солисткой Аленой Баевой, впервые услышал это сочинение живьем (до того были только записи). Уж не знаю почему, но на моем филармоническом горизонте оно, в отличие от, скажем, великолепного Фортепианного концерта, до сих пор не появлялось. Хотя ничем ему не уступает. А кое-чем вызывает особую симпатию. Например, явной отсылкой к русской музыке, в частности к Первому концерту Прокофьева – благодаря не только трехчастной схеме с быстрой второй частью, но и интонационным перекличкам, особенно в «Виваче», ничуть не лишенном, впрочем, сугубо бриттеновского мрачновато-иронического колорита. Уверенность и богатство тона скрипки Баевой здесь вполне соответствует надежности симфонического «грунта» и мастерскому плетению оркестровой «канвы».
В отличие от Концерта, «космическую» сюиту Густава Холста играют довольно часто, но это ей совсем не во вред – уж очень хороша, притом на удивление живописна эта вещь, давая своим исполнителям отличную возможность устроить яркий парад оркестровых красок. А нам – с увлечением следить за тем, как композитор отражает представления своего времени (середина 1910-х годов) об облике реальных планет Солнечной системы, причудливо соединяя их с характерами античных богов, чьи имена они носят. Например, «Марс» с его агрессивными ритмами ударных и свирепым хором меди – это не столько небесное тело, сколько туповато-грозный и роскошно-яростный бог войны. Так же как холодновато-чарующая «Венера» – это прекрасная богиня-скрипка, позволяющая любоваться своей мелодией сквозь хрустально-прозрачные вертикали духовых аккордов. «Меркурий» – не безжизненный жар и мертвая стынь лишенной воздуха планеты, а стремительный пролет легких флейтовых и скрипичных «облачков».
«Юпитер» – не бездонный океан бушующих экзотических газов, а радостный напор теплого струнного «ветра», сквозь который гулко разносятся валторновые кличи и туттийные громы – знак веселого настроения верховного бога.
«Сатурн» (мы постепенно перемещаемся во все более холодные области пространства) – будто бы постаревший и угасший духом Марс, хотя и на нем оптимист-композитор разглядел долины света, над которыми разносится колокольный и арфовый звон. Загадочно-насмешливый «Уран» рождает подозрение – уж не пародию ли на знаменитое скерцо Поля Дюка «Ученик чародея» затеял здесь автор? Наконец, «Нептун» с его причудливым плетением линий деревянных духовых, из которых «выплывает» пение женского хора (ансамбль «Интрада» Екатерины Антоненко) – это своего рода визит знакомой нам Венеры в почти лишенный солнечного тепла далекий космос, на фоне которого богиня любви выглядит еще более прекрасной и недоступной.
Какой роскошный получился путеводитель по оркестру, да еще и в эталонной подаче! После этого оставалось только поставить в программе эффектную точку, что и было сделано бисовым исполнением Торжественного церемониального марша Эдуарда Элгара.
Мы же, прежде чем поставить точку в заметке, коротко скажем о дальнейших планах оркестра. На днях у него в родной Казани – традиционный фестиваль «Денис Мацуев у друзей». А вскоре после Нового года коллектив вернется в Москву, где на сцене Большого театра примет участие в открытии фестиваля памяти выдающегося дирижера Валерия Халилова, погибшего в авиакатастрофе вместе с артистами Ансамбля имени Александрова ровно пять лет назад.
Но и это не все. Совсем уж на десерт: 18 ноября премьер-министром Республики Татарстан Алексеем Песошиным подписано постановление о присвоении Государственному симфоническому оркестру республики звания академического. С давно заслуженным признанием, дорогой ГАСО РТ!