После окончания летного училища Исаев работал в Заполярье, потом в Сибири. Тогда его, командира экипажей Ил-12 и Ил-14, и приметили. Перевели сначала в Москву, где начал летать на реактивных самолетах, а затем в Казань, испытателем. Здесь весной 1961 года и произошла встреча, наложившая отпечаток на всю дальнейшую судьбу Анатолия Михайловича.
Как-то Исаева вызвал директор завода Петр Петрович Смирнов:
- Приезжает Василий Иосифович Сталин, подселим его к тебе, у тебя дом хороший. Он из тюрьмы только что вышел, у него ничего нет, помоги, если что понадобится.
Через несколько дней после этого разговора Исаев поздно вернулся с работы. Видит - в подъезде суета, таскают мебель. Как потом оказалось, из квартиры N 82 под Исаевым, на четвертом этаже, отселяли жившего там конструктора Соколова, освобождали квартиру для Сталина.
Поднявшись к себе, летчик вышел на балкон.
- Внизу во дворе наши ребята играли в домино. С ними сидел незнакомый человек, лысый, бледный, очень худой, в белой косоворотке, - рассказывает Анатолий Михайлович, - ребята меня окликнули: спускайся, мол. Я говорю: "Ладно, сейчас", - и пошел готовить себе ужин.
Через несколько минут - звонок в дверь. Василий Сталин сам пришел знакомиться.
Растерявшийся хозяин стал приглашать гостя к столу.
- А ты думаешь, зачем я пришел? - просто сообщил тот.
Исаев разлил коньяк по стопкам.
- Ну что ты поставил? - возмутился Сталин. - Наливай в стаканы. - И тут же опрокинул полстакана. Правда, потом, когда Исаев, наслышанный о пагубных привычках сына вождя, забеспокоился и предложил перейти на сухое вино, тот легко согласился.
Василий Сталин со знакомыми и малознакомыми ему людьми держал себя ровно, запросто и без всякого чванства и хвастовства.
- Только один раз я видел, как он вспылил, - говорит Исаев. - Как-то случайный человек во время совместного застолья панибратски обратился к нему: "Вась, ну ты..." Сталин прикрикнул на него: "Встань, когда со мной разговариваешь, я все-таки генерал-лейтенант!"
Жил Сталин в Казани бедно, на 150 рублей - половину генеральской пенсии, которую ему оставило правительство.
Недели через две приехала к нему жена Маша с двумя маленькими девочками. Всей семьей, вчетвером, они жили в такой же квартирке, что у Исаева. Одна комната с небольшим углублением в стене, альковом, где стояла кровать, и кухня.
У Исаева была машина "Победа", иногда он одалживал ее соседу, который водил автомобиль лихо. Бывало, сам по просьбе Сталина возил его в город.
Как-то Василий попросил съездить с ним в самый большой комиссионный магазин. На стол приемщика он выставил две коробки. Из одной достал подставку с закрепленным на ней шаром, выточенным из слоновой кости. Как объяснил Сталин приемщику, внутри сувенира еще 360 шаров. В другой коробке оказалась искусно сделанная восточная лодка с тремя парусами. Через увеличительное стекло можно было даже разглядеть выражение лица каждого из матросов, хотя фигурки были величиной всего в пару сантиметров. Приемщик комиссионки сказал, что не может взять эти вещи - они, мол, очень дорого стоят.
- Это были подарки Василию Сталину, как он сам рассказал, от Мао Цзэдуна, а продавцов, видимо, проинструктировали, чтобы они у него ничего не покупали, - говорит Исаев.
Скорее всего, эти сувениры и были единственными ценными вещами, оставшимися у сына Сталина. Вообще же Василий легко готов был отдать последнее. Однажды Исаев увидел на одном из рабочих завода американский летный комбинезон, который принадлежал Василию Иосифовичу.
- Я его пристыдил, небось, говорю, выменял на бутылку вина. Парень внял моим наставлениям и комбинезон Сталину вернул. Пил сосед, конечно, постоянно, но не так, как об этом иногда рассказывают, - говорит Анатолий Михайлович, - и в настоящем запое я его не видел.
В том, как плотно "опекали" Василия Сталина в Казани представители "органов", Исаеву пришлось убедиться лично. Сначала летчика отчитали за то, что он давал Василию свою машину. А однажды как-то прямо в перерыве между полетами вызвали к телефону.
- Ждем вас сегодня на Черном озере, - заявил ему какой-то тип, не представившись.
На Черном озере, в элитном районе Казани, находился особняк управления госбезопасности. Комитетчик, который звонил по телефону, встретил летчика на лестнице и провел к себе в кабинет. Для начала небрежно сообщил: мы все про тебя знаем.
- Сказал он это и подвигает мне пачку папирос, закуривай, мол, - волнуясь, вспоминает тот давний разговор Анатолий Михайлович. - Меня злость взяла. Да ни черта вы про меня не знаете, говорю, даже то, что я не курю. - "Ну хорошо", - говорит комитетчик и начинает объяснять, зачем вызвал. Им нужно было, чтобы я раз в месяц приносил отчет - что делал Сталин, с кем встречался, о чем разговаривал.
Нет, говорю, делать этого я не буду. И встаю, чтобы уйти. А он заявляет: "Куда собрался? Теперь здесь останешься". Но я-то цену себе знал. Сверхзвуковые самолеты испытывали в то время всего двое летчиков - я и Борис Машковцев. О каждом полете докладывали министру. Так что я понимал: задержать не посмеют.
Только тогда комитетчик подмахнул пропуск и бросил через стол, но когда я уходил, прошипел:
- Ты еще пожалеешь...
Анатолий Исаев после смерти Василия Сталина (в 1962 году), с которым на короткий срок свела его судьба, проработал летчиком-испытателем еще пятнадцать лет. Не раз за это время рисковал жизнью.
Поначалу Анатолий Михайлович недоумевал, почему его все время обходят в наградах и званиях. Многое стало понятно, когда захотел перевестись на работу в Москву. Легендарная Валентина Гризодубова только руками развела и объяснила Исаеву, что его кандидатуру не утвердили... в органах.
С Казанского завода, где авиатору надоело ощущать на себе недремлющее око "особистов", уволиться тоже долгое время не давали. Только много лет спустя Исаев узнал, что руководство Казанского завода имени Горбунова за испытания Ту-22 представляло его к званию Героя Советского Союза, но в органах это представление "зарубили".
Конечно, я спросил Анатолия Михайловича, не жалел ли он впоследствии о том давнем поступке, испортившем ему карьеру. Но летчик заявил, что поступил тогда абсолютно правильно. А самой дорогой своей наградой Исаев считает золотые часы с надписью "За мужество". Их летчику вручили в Саратове, на местном авиационном заводе, после того как он решил не катапультироваться (топлива оставалось на 14 секунд полета), а посадить истребитель Як-38. Спас не только машину, но, кто знает, может быть, много человеческих жизней.