- Илья, что было в вашей жизни до "Останкино"?
- На телевидение я пришел с радио, где проработал 12 лет - из них 10 на Иновещании и два года на Радио России. Это была для меня прекрасная школа: я прошел все ступеньки "карьерной лестницы" - от ученика оператора до политического обозревателя.
- У вашей программы оригинальное название. Вы его сами придумали?
- Нет, это эффектное словосочетание - "25-й час" придумал Олег Попцов. Все, что я предлагал, было намного прозаичнее.
- В чем сверхзадача вашей программы и каково ее место среди других информационных выпусков?
- Наша цель состоит в том, чтобы зритель, который после напряженного дня оказался перед экраном телевизора, смог в течение 20 минут представить себе полную информационную картину прошедших суток и понять, почему и как произошедшее может повлиять на его жизнь. Перед нашими корреспондентами изначально ставится задача не просто представить отчетный материал по тому или иному поводу, а попытаться проанализировать событие, спрогнозировать его дальнейшее развитие. Программа не похожа на другие информационные выпуски еще и тем, что нашей бригаде позволяется делать то, что мы считаем нужным, руководство не ставит нам никаких ограничений. Мнения, высказываемые мной или нашими корреспондентами, не обязательно должны совпадать с информационной политикой канала. От своих коллег с других телекомпаний я знаю, что у них такой свободы нет.
- Как проходит ваш день накануне программы?
- Работа начинается часа в три дня. Я прихожу в Останкино и вместе с шеф-редактором мы просматриваем ленты информационных агентств, выбираем темы, достойные комментария и экспертной оценки, отсылаем корреспондентов на задание. Самая интенсивная работа начинается часов с семи, когда начинают подтягиваться корреспонденты с мест событий. Мы смотрим, что они готовят для восьмичасового выпуска новостей, потом даем им свои задания. Программа приобретает какие-то предварительные очертания только к 21 часу.
- Не получается ли, что ваша программа формируется "по остаточному принципу", то есть к вам попадает то, что не прошло в других информационных выпусках?
- Беда прошлых лет как раз и состояла в том, что все некондиционные материалы, не прошедшие в эфир днем-вечером, сваливались на этот несчастный ночной выпуск, на нашем жаргоне называвшийся "сливной бачок". Сейчас положение изменилось, мы проявляем определенную жесткость и все, что кажется недостойным эфира, отметаем.
- На телевидении дают много мрачной информации. Ведущие-информационщики, постоянно объявляющие об очередном взрыве или заказном убийстве, к этому всему, наверное, привыкают и поневоле черствеют. Относится ли это к вам?
- Тот, кто постоянно смотрит мою программу, может заметить, что я не формально говорю о той или иной катастрофе, а эмоционально реагирую на происходящее. Иногда я бываю даже чересчур эмоционален. Хочется думать, что я не позволю себе превратиться в циника. Наверное, поэтому мы с шеф-редактором решили, что чем меньше будет сообщений об убийствах и прочих ужасах в нашей программе, тем лучше. Конечно, по законам информационного жанра невозможно избежать подобных репортажей, но даже и такие материалы мы пропускаем через свои сердца, чтобы самим не привыкать, да и зрителя не приучать к равнодушию.
- Для аналитика большое значение имеют личные отношения с людьми высокопоставленными, возможность позвонить тому или иному политику, с кем-то посидеть в думском буфете. Есть ли такие связи у вас, используете ли вы их?
- Нужные знакомства у меня появились еще на радио. Я, конечно, этими связями пользуюсь. Но поскольку я постоянно нахожусь в Останкино, основная работа по налаживанию контактов ложится на плечи моего продюсера Фуада Кадымова. Он и в буфете с кем надо посидит, и в баню, если нужно, сходит. Но я уверен в одном: если ты делаешь интересную программу, то тебя будут знать и без буфетов.
- Скажите: ощущаете ли вы под ногами твердую почву, есть ли у вас уверенность в том, что через месяц-другой программа не лопнет, как мыльный пузырь?
- Сейчас уверенность в том, что программа сохранится, больше, чем когда-либо раньше. Вообще-то в первый раз она (правда, под другим названием) появилась в эфире полтора года назад - в мае 2000-го, но тогда у нее не было постоянного времени выхода, в результате чего она дважды вообще исчезала из эфира. Сейчас руководство канала пришло к выводу, что такая программа все-таки нужна.
- В одном из интервью ваш шеф Олег Попцов сказал буквально следующее: "Я пригласил Колосова еще и потому, чтобы было кому дышать в спину тому же Диме Киселеву". Вы ощущаете, что кому-то наступаете на пятки, что кто-то дышит в спину вам?
- Я никогда не ставил перед собой задачу кого-то подсидеть, вытолкнуть из эфира, я занимаюсь только своим делом, никаких интриг не плету. Когда спустя три месяца после перехода с радио на ТВЦ меня посадили в прайм-тайм вести интервью вместо Киселева, я подошел к Диме и спросил, что происходит. Он сказал, что все нормально, просто подустал от этих интервью и у него появилась другая работа. Со всеми другими ведущими ТВЦ отношения складываются, на мой взгляд, тоже вполне благополучно.
- А в жизни вы человек общительный или замкнутый, много ли у вас друзей?
- Меня нельзя назвать замкнутым, я люблю общаться, люблю своих друзей, но в последнее время у меня практически не остается для них времени. К счастью, теперь у меня есть два выходных, которые я целиком посвящаю своему ребенку.
- Вы занимаетесь исключительно политикой, но она, на мой взгляд, совершенно лишена человеческого содержания. Неужели вам не кажется более интересным побеседовать в эфире о чем-то другом, скажем, о любви, женщинах?
- Вы не правы, на самом деле политическая жизнь - вещь очень интересная. Когда я начинал свою работу на радио, то смотрел на политику примерно так же, как и вы, но затем, пообщавшись с корифеями политологии, понял, насколько это интересно. Да, о любви и женщинах речь в моей программе пока не заходила. Хотя, если вдруг возникнет повод, я с удовольствием поговорю и про любовь, и про женщин, но сомневаюсь, что по информационной ленте я получу подобную информацию.