К 225-летию со дня рождения поэта мемориальные пушкинские места подвергнутся масштабным реставрациям. И это тревожно
Правительство России утвердило план подготовки к празднованию 225-летия со дня рождения поэта Александра Пушкина. Обычно принято справлять юбилеи через десятилетия, но с пушкинскими перешли на пятилетки. Замечательно, что в рамках подготовки к нему будут наконец оцифрованы рукописные источники, хранящиеся в фонде Института русской литературы (Пушкинского Д-ома). Но то, что мемориальные пушкинские места и музеи-заповедники подвергнутся масштабным реставрациям и реэкспозициям (а до назначенной даты 6 июня 2024 года осталось всего полтора года), вызывает тревогу и массу вопросов.
В Петербурге, в доме 12 на набережной Мойки, запланировано создание нового информационно-кассового центра. Решено обновить экспозицию в Царскосельском лицее и отремонтировать дачу, где Пушкин провел лето 1831 года. Об этом рассказали общественности директор Всероссийского музея Пушкина Сергей Некрасов и его зам Татьяна Вергун.
«Мы прекрасно работаем и выполним реставрацию в полном объеме», — утверждает Некрасов, уточняя, что в этом году сосредоточат усилия на даче Китаевой. По словам директора, фонды ВМП, куда входят Лицей, дача Китаевой в Царском Селе, квартира Пушкина на Мойке, дом Державина на Фонтанке, музей Некрасова на Литейном, богаты и разнообразны.
«От Минкульта мы получили субсидию на реставрацию Лицея, музея Державина, это фасады, это экспозиционные залы, это входные зоны. Мы закончили реэкспозицию на Мойке, 12, потому что известно по описям, как была оббита мебель. Вот кушетка, которую принесли по просьбе Натальи Николаевны. Известно, из какой ткани была обивка на диване, какие оконные убранства», — дополняет директора его заместитель.
Прошу прощения за эту несколько косноязычную цитату, но она важна на фоне уже случившихся свершений. Реэкспозиция на Мойке ознаменовалась тем, что повесили новые занавески, сделавшие столовую похожей на зал крематория. А рядом просто цыганский шик, не то что былая нищета! Хотя время от времени посетители все же спрашивают: неужели Пушкин снимал квартиру с такими пошлыми украшениями на окнах? Экскурсоводы не знают, куда глаза девать — настолько это не вяжется с рассказом о трагических событиях на Мойке. Нагло посверкивающая новым шелком та самая кушетка сводит на нет всю экскурсию.
Впрочем, если посетитель придет в музей-квартиру Пушкина, а потом попадет в музей Державина и, наконец, посетит квартиру Некрасова, то с удивлением обнаружит, что все занавески в этих музеях совершенно одинаковые — одного стиля, из одних и тех же тканей. Разные века, эпохи, личности, которым посвящены музеи, никак не отразились на новом убранстве мемориальных, подчеркну, квартир.
Госпожа Вергун заявляет простодушно: хорошо, что Державин был знаменит, поэтому мы теперь знаем, как жили его племянницы. Похоже, быт племянниц ее действительно интересует. Но почему это нахрапистое невежество, губительное для музея, устраивает Минкульт? Почему кураторов в правительстве РФ не смущает профанация, которая уже поселилась в некогда замечательном учреждении?
У Ивана Пущина читаем: «В лицейской зале, между колоннами, поставлен был большой стол, покрытый красным сукном, с золотой бахромой. На этом столе лежала высочайшая грамота, дарованная Лицею». Но кого интересуют вспоминания друга Пушкина, когда нужно срочно о-своить десятки миллионов, выделенные министерством на новые ткани? И в большом зале Лицея появляется малиновая скатерть с серебряными кистями. Оно, может, и веселенько выглядит, но на картине Репина «Пушкин на экзамене 8 января 1815 года» стол покрыт красным сукном и кисти золотые. Почему-то Пущину и Репину это было важно. Илья Ефимович самым тщательным образом изучал документы о событии, все детали — от пуговиц на мундирах до портретов людей, присутствовавших на экзамене. Но знаменитой картины Репина больше нет в экспозиции, зато в лицейском зале появилась фальшивка.
Со второго этажа неизвестно куда и почему исчезла замечательная выставка «Живем мы памятью Лицея:» — экспозиция, посвященная Лицею и судьбам его питомцев. Она служила дополнением к мемориальной части третьего и четвертого этажей, занимала девять залов, в ней было представлено пять сотен экспонатов. Портреты воспитанников, директоров и наставников, виды Царского Села и Петербурга, рукописи и рисунки лицеистов, их личные вещи: Где все это теперь? Видимо, там же, где и подлинник Репина? Зато им на смену готовятся настоящие сенсации!
«Чем болел Пушкин, Пущин, Кюхельбекер, известно благодаря тем рецептам, которые для них изготавливались. И это будет все выставлено, — обещает госпожа Вергун. — Ну, понятно, не в подлинном виде, мы предполагаем разбросать на хорошей исторической бумаге копии этих рецептов, чтобы посетители смогли почитать, чем лечили простуду». И дальше еще интереснее: «Подсчитано, что юный Пушкин лежал в больнице 15 раз. Головная боль, желудочные расстройства, кожная болезнь...» И теперь к пушкинскому юбилею нам обещают восстановить процедурную. Что там покажут? Постановку клистиров лицеистам?
Чем вообще музейное собрание отличается от секонд-хенда? Представьте, что в Эрмитаж будут свозить дорогие вещи из комиссионок. Создать настоящую, научно выверенную музейную экспозицию — это не в замочную скважину подглядывать. Не разбрасывать «копии на хорошей исторической бумаге». Нелепые подушечки в будуаре Натальи Николаевны, шинельная и буфетная вместо лицейских реликвий — вот к чему приводит упразднение научной работы в музее. Кстати, в музее отменены должности научных сотрудников, нет ученого совета, почти не осталось специалистов.
Впрочем, оно и видно.