Голова в доказательство

Как и когда в армию набирали «чисто конкретных» бойцов

«Нас сразу послали на прорыв — без артподдержки, под огонь пулеметов. Из боя вышли восемь человек, а было 198», — так вспоминает о своем боевом крещении писатель Владимир Карпов, попавший осенью 1942-го в штрафную роту прямиком с зоны. Нынче, когда у нас опять пошли разговоры о наборе заключенных в армию, эти мемуары зазвучали актуально. Впрочем, есть примеры из времен и более отдаленных.

В фильме «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» беглый холоп Филька (Валерий Золотухин), после неудачной попытки ограбить арапа (Владимира Высоцкого), поведал новому другу о злоключениях на чужбине (на фото). Как угораздило его попасть во Франции в армию: зашел в кабак, а там вербовщики, напоили — и в солдаты. Осталось за кадром, попал ли он в армию по контракту (в Европе в начале XVIII века все войска, кроме шведского, были наемными) или по суду, как нарушитель порядка.

В Англии в XVII веке в армию и на флот стали отдавать и пьяниц. Гуляка мог оказаться на службе, не приходя в сознание. Эта практика приглянулась Петру I. Вот его указ от 11 мая 1719 года, действовавший с поправками очень долго: «Сысканных и пойманных в Санкт-Петербурге беглых и гулящих и слонявшихся по улицам людей, которые сущего свидетельства о себе не показали и отосланы были на каторгу, написать в солдаты или в матросы или к другим работам». В то время в армии уже действовал рекрутский набор. И царь, понимая, что важно не перестараться с каторжанами, пояснял: на службу берем лишь людей «доброго нрава». И все дальнейшие правки, по сути, уточняли, кого именно считать добрым, а кого злодеем.

Елизавета Петровна в 1753 году указала: если преступника перед отправкой в Сибирь палач сечет на плахе — налицо тяжкое преступление, злодей. А если наказали розгами в участке — сгодится в армию. Укравших что-то стоимостью меньше 20 рублей автоматически записывали в солдаты. Еще решительнее подошел к делу Павел I, повелевший ссылать на каторгу только за смертоубийства и грабежи, а всех прочих бить плетьми — и опять же в армию. Николай I повысил планку: укравших более 500 рублей «наказать телесно» и сдать в солдаты. И не забыть про тех, кто «определены к порке или ссылке в Сибирь: таких прямиком в солдаты без наказания»...

Ну а что сегодня? Еще не так давно в России в армию не призывали не только заключенных, но и судимых. Теперь же по новому закону от 4 ноября 2022 года от мобилизации освобождаются лишь осужденные за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, а также террористы, экстремисты и шпионы.

После войны 1812 года, оценивая сильные и слабые стороны противников, прусский историк и военачальник Карл фон Клаузевиц отмечал, что армия России не отставала от французской, если б не воровство и казнокрадство, каковые, по его словам, были «наполовину узаконены».

Сражавшегося на нашей стороне Клаузевица удивили и вольные нравы, царившие в войске. И восхитила отвага русских воинов, о которой он знал не понаслышке: в битве при Бородино, поняв, что не сможет командовать пехотинцами из-за незнания языка, встал с ними в строй, рядовым. Был и участником грандиозного парада в Шампани в сентябре 1815 года, который Александр I устроил перед тем, как русское войско покинуло Париж (на картине Адольфа Ладюрнера вверху).

Вернувшись домой триумфатором, русский император решил больше не принимать в прославленную армию «криминальный элемент». О том же наперебой просили генералы: в войсках участились побеги, кражи, случались и убийства. Да и не нужно столь большое войско в мирное время. И 200 лет назад, 23 февраля 1823 года, Александр I подписал указ, запретивший принудительную отправку преступников и бродяг в солдаты: отныне полагалось «обращать в полки тех только, кои, не быв судимыми, представляются в рекруты».

Но запрет продержался лишь до следующей войны (при Николае I они были нередки, России приходилось подтверждать звание «жандарма Европы»). И только введение в 1874 году при Александре II всеобщей воинской повинности, когда в год призывали 250-280 тысяч человек, на время решило проблему. Но Первая мировая снова напомнила о пополнении рядов из мест не столь отдаленных.

С началом Великой Отечественной, несмотря успешную мобилизацию, когда всего за восемь дней удалось призвать 5,3 млн бойцов, удвоив численность Красной армии, уже осенью стало ясно, что без привлечения «лагерного контингента» не обойтись. И 24 ноября 1941 года вышел секретный указ президиума Верховного Совета СССР о досрочном освобождении осужденных за «некорыстные и малозначительные должностные, хозяйственные и воинские преступления». А в январе 1942-го — постановление Верховного суда о том, что на фронт могут попасть те, у кого срок заключения до двух лет. Потом стали брать и рецидивистов, и даже «политических», по 58-й статье. Всего из колоний и лагерей в действующую армию попали более миллиона человек. Десятая часть из них прошла через штрафные роты и батальоны.

«Штрафные батальоны комплектовались только из осужденных и разжалованных офицеров, — пояснял в беседе с корреспондентом «Труда» в 2004 году писатель Владимир Васильевич Карпов. — А проштрафившиеся рядовые, а также уголовники и политзаключенные направлялись в отдельные штрафные роты. Я, например, воевал в 45-й штрафной роте на Калининском фронте. Ее сформировали в ноябре 1942 года в Тавдинлаге из заключенных, которых освободили по добровольному желанию идти на фронт. А срок в лагере я отбывал за антисоветскую пропаганду. На передовой штрафников посылали на уничтожение: мы же должны кровью смыть вину. Но я уцелел и через три месяца был переведен в 629-й стрелковый полк, где меня определили в разведку...»

Звание Героя, ордена и медали, а после войны карьера писателя — конечно, так везло единицам. Вот что рассказал актер Евгений Весник, у которого в артиллерийской батарее служили зэки. Весной 1945-го в Восточной Пруссии им надо было перевезти гаубицы по открытой местности, но немецкий пулеметчик пресекал все попытки. Ликвидировать огневую точку приказали «беломорканальнику» Василию Кузнецову. «Пулемет замолк, — вспоминал Весник, — а через десять минут Вася принес пулеметный затвор и... голову стрелявшего немца. На вопль командира, зачем она, последовал ответ: «Голова в доказательство!»

Писатель Варлам Шаламов выразился определеннее: «Великая Отечественная война сделала побывавших на ней воров в законе намного более жестокими. Убивать людей стало для них намного проще, чем раньше».

Касается ли это любой войны, писатель не уточнил.