Актриса рассказала «Труду», как она оказалась в кино и почему в последнее время обратилась к остросоциальным темам
Не так давно Дарья Мороз получила премию «Ника» за лучшую женскую роль второго плана в социальной кинодраме Юрия Быкова «Дурак». Это уже вторая статуэтка крылатой богини в коллекции актрисы. Первая «Ника» досталась ей шесть лет назад за главную роль в фильме «Живи и помни» по повести Валентина Распутина. На фоне легкого, развлекательного кино, которым в основном кормят зрителя, такое обращение к остросоциальной теме и к сложным судьбам — как движение против течения. Чем вызван такой выбор актрисы, что трогает ее в судьбах героинь, Дарья Мороз рассказала «Труду».
— Дарья, главный герой фильма «Дурак» встал перед нелегким выбором: жить спокойно, как все, оберегая покой в семье и не высовываясь куда не просят, или попробовать спасти жизни чужих ему людей, но подставить под удар и себя, и, возможно, своих близких. Вы играете жену героя, которая уговаривает мужа сделать выбор в пользу семьи. Как думаете, она права?
— Думаю, что все-таки права. И я ее очень хорошо понимаю. Конечно, иметь в жизни принципы и следовать им — благородно. Но порой за них приходится платить слишком дорого, в том числе и семейным счастьем. Наверное, это мужчина может жить и совершать поступки во имя идеи, а для женщины главное — защищать своего ребенка, хранить семейный очаг. Так что в фильме герои действуют именно по такой логике.
— А вам не кажется, что режиссер чересчур сгущает краски? Не маловато ли получается — одна приличная семья на целый, пусть и небольшой, провинциальный город?
— Мне об этом судить трудно, потому что я живу в Москве, а где-то в глубинке, в маленьких городках, жизнь совсем иная. Так что сгустил режиссер Быков краски или нет — решать зрителю. Говорят, что хороших людей гораздо больше, чем плохих и равнодушных. Может, так оно и есть, но плохие порой лучше организованы и всегда знают, что хотят. Могу еще сказать, что общежитие, которое вы в фильме видите, нисколько не придумано, оно такое и есть, реальное, находится в Туле. И там действительно люди живут в таких ужасных условиях — на съемках у декораторов было совсем немного работы.
— На своей страничке в «Фейсбуке» вы подчеркнули, что нынешняя церемония вручения «Ники» подарила вам встречу с Наиной Иосифовной Ельциной. Это для вас действительно важно?
— Мы встретились случайно, на лестнице. Но я услышала от нее в свой адрес хорошие слова, которые не были дежурным комплиментом. Для меня это действительно важно, потому что Наина Иосифовна — человек, которого я глубоко уважаю.
— Прошлую свою «Нику» вы получили за роль Настены в фильме «Живи и помни». Картину снял Александр Прошкин, но, насколько я знаю, идея экранизации повести Валентина Григорьевича Распутина принадлежала именно вам. И задумались вы об этом, говорят, еще в совсем юном возрасте, лет в 20 с небольшим...
— Да, это было довольно давно. Сначала у меня возникла идея снимать это кино с Ниной Чусовой. Мы с ней пришли к Валентину Григорьевичу, но права на экранизацию он нам не отдал, даже после того как мы написали сценарий фильма. А потом я сыграла Настену на Малой сцене МХТ в спектакле Владимира Петрова. Постановка эта Распутину очень понравилась, и мой папа посоветовал мне подойти к классику еще раз. Я так и сделала, и на этот раз Валентин Григорьевич на экранизацию согласился, но с одним условием: Настену буду играть я, а снимать должен режиссер старшего поколения, которого сам писатель выберет с компанией — производителем фильма. Папа как раз тогда работал в компании «Централ Партнершип» с Рубеном Дишдишяном, который и подсказал кандидатуру режиссера — Александра Анатольевича Прошкина.
— С течением времени ваше отношение к творчеству Распутина менялось? Как вы относитесь к разговорам о том, что такая проза вышла из моды?
— Хорошая проза из моды не выходит, это у нас, читателей, случается, портится вкус. Ну так это проблема не писателя. А мое отношение к творчеству Распутина не меняется, просто его не получается читать на скорую руку. Я заметила: чем больше я читала распутинские повести, тем больше мне открывалось что-то новое, чего в предыдущих чтениях я не заметила. Могу сказать, что Распутин — глубокий знаток женской натуры, наверное, даже больше, чем мужской. Потому его героини так западают в душу, а выражение «распутинские старухи» стало нарицательным. Скажешь так — и все понятно, других объяснений не требуется. Большой писатель и хороший человек от нас ушел...
— А кто еще из писателей у вас на особой полке находится?
— Из наших классиков любимейший — Лев Толстой. И Пушкин. А из современников обожаю Владимира Сорокина. Кстати, об Александре Сергеевиче. В Театре наций началась работа над спектаклем «Сказки Пушкина», который ставит всемирно известный режиссер Роберт Уилсон, и я в этой постановке участвую: играю Ткачиху, Медведицу и царя Додона. То, что Уилсон взял меня в свою команду, — фантастическая удача. Он живой гений и входит в мою личную первую пятерку тех режиссеров, с которыми я мечтала поработать. Когда с ним общаешься, ощущаешь масштаб личности и невероятную энергетику. Понятно, Уилсон уже в возрасте, не всегда хорошо себя чувствует... Но он грандиозный. А как он показывает — это вообще с ума сойти! У него в спектакле есть этакая почти японская отстраненность, холодноватость. Это больше театр формы, чем драматического переживания. А еще Уилсон абсолютный диктатор, но это тот случай, когда диктатура оправданна. Мы, русские артисты, не привыкли к такой степени подчинения режиссеру, у нас это как-то не принято.
— Вы общаетесь с Уилсоном через переводчика?
— Да нет, я знаю английский достаточно хорошо, чтобы и общаться, и, если надо, выступить в роли переводчика.
— Вам свойственна актерская жадность? В 31 год вы только в кино уже сыграли полсотни ролей...
— Вероятно, потому, что не сидела годами и не ждала ролей, я в себе актерской жадности не ощущаю. Сейчас мне интересно делать в первую очередь что-то новое и сложное для себя.
— Но вот, скажем, в новой версии фильма «А зори здесь тихие...», которая вскоре выходит на экраны, вы сыграли почти бессловесную роль деревенской женщины, у которой живет старшина Васков. Что в ней интересного?
— Думаю, Ренат Давлетьяров кого угодно мог взять на эту роль, но предложил ее именно мне, потому что мы уже сотрудничали с ним и понимаем друг друга с полуслова. Для кино это очень важно. А мне, конечно, было приятно работать на съемочной площадке в такой хорошей компании.
— Вы выросли в кинематографической семье и сниматься начали еще в детстве. Благодарны ли вы родителям за то, что они за вас, по сути, выбрали профессию?
— Первую роль в кино я действительно сыграла в 3 месяца, но мама специально никогда не делала из меня киноребенка. Просто так получилось. Я снималась потому, что друзьям родителей — Сергею Урсуляку, Сергею Петровичу Никоненко, Гарику Сукачеву — в разное время на роль нужна была девочка примерно моего возраста. У меня с тех пор остались хорошие воспоминания о съемочном процессе — мне это было интересно. И со временем это чувство не прошло.
— А вы бы хотели, чтобы ваша дочь Анна с детства снималась в кино?
— Нет. Сейчас нагрузки на съемочной площадке совсем другие, нежели в ту пору, когда я начинала, процесс стал во много раз интенсивнее. Для ребенка это тяжело. Конечно, если дочь когда-нибудь сама захочет этим заниматься, тогда милости просим. Кстати, когда я недавно вернулась с церемонии с наградой, Аня попросила статуэтку — поиграть. Но очень быстро охладела к ней: говорит, «Ника» слишком тяжелая...
Дарья Мороз родилась 1 сентября 1983 года в Ленинграде в семье актрисы Марины Левтовой и режиссера Юрия Мороза. В 3-месячном возрасте дебютировала в картине Динары Асановой «Милый, дорогой, любимый, единственный». В школьные годы снялась еще в нескольких фильмах. В 2003-м окончила Школу-студию МХАТ и была принята в труппу МХТ имени Чехова. Сыграла свыше 50 киноролей.