Разрешите представить: Александр Александрович Ежевский, 99 лет. И трудовой стаж - 85
На работу ему к 9.30. Идет пешком от метро, в руке портфель, спина прямая. Никогда не подумаешь, что Александру Александровичу в этом году стукнет 100 лет. А его трудовой стаж хоть сейчас заноси в Книгу рекордов Гиннесса — 85 лет. Даже больше, чем у другого известного долгожителя — 100-летнего актера Владимира Зельдина. Ежевский тоже человек-легенда: еще при жизни (случай редкий) его имя присвоено Иркутскому государственному аграрному университету. Он там учился — еще до войны.
Мы порой сокрушаемся: работа, работа — а жить когда? Ежевский считает: в работе и есть жизнь. «Это вроде езды на велосипеде, — говорит. — Пока крутишь педали, едешь. Перестал — упал».
Он как в 15 лет встал за токарный станок на машиностроительном заводе в Иркутске, так ни одной ступеньки не пропустил. Дошагал до министра сельскохозяйственного машиностроения СССР. Причем в те годы в министры обороны не попадали из мебельторга, а в министры сельского хозяйства — из кардиологии, как это происходит сейчас.
Александр Александрович рассказал такой эпизод. После директорства на трех крупных заводах, включая «Ростсельмаш», его назначили замминистра машиностроения. Уж на что он был ас в своем деле, и то чуть не попал впросак. Только-только переехал в Москву, как его направляют в командировку в Узбекистан. Вместе с Косыгиным, который тогда был еще министром легкой промышленности. Нужно было помочь с механизацией хлопкового хозяйства.
«Я ж сибиряк, хлопка никогда не видел, — вспоминает Ежевский. — В самолете всячески уклонялся от разговора о механизации хлопка. Вечером прилетаем в Ташкент. Косыгин — в гостиницу, а я быстро на наш завод «Ташсельмаш». Говорю коллегам: просветите меня за ночь по части возделывания хлопка. Они показали всю производственную цепочку, даже на хлопковое поле свозили. Светили фарами, чтобы я увидел, как растут хлопковые коробочки, как их убирают. Успел переговорить с конструкторами — они подсказали, как изменить устройство шпинделя хлопкоуборочной машины, чтобы решить возникшую техническую проблему. В общем, к утру я был подкован. Косыгин даже удивился. Но я честно признался, что готовился всю ночь. Он похлопал по плечу: «Вот так всю жизнь держи, чувствуй свою ответственность».
У Ежевского она в крови. Как у большинства из поколения, пережившего войну, общую беду, восстановление, недоедание, недосыпание. Он рвался на фронт — отказали. Как высококлассному специалисту (инженер-механик с красным дипломом) выдали бронь — ковать победу в тылу.
«С июля по декабрь 1941-го в Сибирь и на Урал было эвакуировано 2,9 тысячи предприятий, — рассказывает Александр Александрович. — Некоторые начинали работать в считаные дни. Например, Челябинский тракторный завод за 56 дней поставил на производство танк Т-34. Сейчас на это нужны годы. Война мобилизовала людей».
На Иркутском авторемонтном заводе собирали автомобили для фронта. Ежевский стал главным инженером. «Например, американские студебекеры — трехосные грузовики — поступали к нам по ленд-лизу в деталях. Сборка тягачей велась на конвейере. Потом мы делали к ним свою платформу, на которую устанавливали катюши, и отправляли на фронт. На заводе работали женщины и подростки 14-15 лет, процентов на 70. Бывало, сутками не уходили из цеха. Питание скудное. А мужики воевали. Как известно, сибирская дивизия генерала Белобородова помогла отстоять Москву. Фрицы зимой мерзли, а сибирякам 30-градусный мороз нипочем».
После войны надо было самим выпускать машины, для этого — строить новые предприятия. Ежевский приехал в поселок Мельниково, на место, отведенное под автосборочный завод, а там — капустное поле. «Через шесть месяцев коллективу инженеров, рабочих, строителей удалось возвести производственные корпуса, а через год завод заработал, — первый директор Ежевский особенно гордится этим фактом. — Сейчас для этого потребовалось бы минимум лет пять. Здесь с 1950-го началось серийное производство грузовика ГАЗ-51. По 50 штук в сутки».
Судя по официальной биографии, ниже директорского поста Александр Александрович уже не занимал. Отмечен и такой факт: «Разговаривал со Сталиным».
«Разговаривал» — громко сказано, — объясняет Ежевский. — Было это в 1952-м, я тогда работал на Алтайском тракторном заводе. Как обычно, задержался на работе до полуночи. У нас с Москвой разница — 4 часа. Только собрался уходить — звонок по «вертушке», Поскребышев. Ну, его все знали. «С вами будет говорить товарищ Сталин». Я поневоле вытянулся в струнку: «Слушаю вас, товарищ Сталин». Он сразу к делу: «Товарищ Шаяхметов (тогда первый секретарь ЦК компартии Казахстана) просит отгрузить ему трактора». «Слушаюсь», — я только и успел повторить«.
А кто бы ослушался вождя? На час ночи Ежевский назначил совещание. Благо жили заводчане неподалеку, в соцгороде. Объявил: двое суток не выходим с завода, пока не отгрузим Казахстану по разнарядке 500 тракторов. Утром собрал жен работников, многие — тоже заводские. Объяснил ситуацию, призвал к пониманию, посоветовал побаловать пирожками. В общем, даже не двух суток — полутора хватило, чтобы эшелон с сельхозтехникой отправился в Казахстан. Вот такая была дисциплина. В эти годы Алтайский завод перешел на выпуск дизельных тракторов ДТ-54, на которых потом поднимали целину.
В общем, богатая биография у Ежевского. И наград не перечислить: Герой Соцтруда, четыре ордена Ленина, два — Трудового Красного Знамени, более поздний — «За заслуги перед Отечеством» IV степени: А теперь представьте: человек десятки лет верой и правдой работал на отечественное сельхозмашиностроение, а сегодня отрасль развалена. Конечно, душа болит.
«Советский Союз выпускал до 550 тысяч тракторов в год, из них 56 тысяч экспортировал в США, — сетует Ежевский. — Только в России работали семь тракторных заводов. Теперь нет ни Алтайского, ни Липецкого: Волгоградский ежегодно делал по 70 тысяч тракторов, а в прошлом году — 14 штук. На Санкт-Петербургский приходилось до 20 тысяч тракторов, сейчас — 500-600. Еще в 1990 году в России было выпущено 214 тысяч тракторов, в прошлом — 7 тысяч, из них отечественных — 1,4 тысячи. «Ростсельмаш» еще держит марку по зерноуборочным машинам — в пятерке мировых лидеров. А больше гордиться нечем. Надо возрождать свое сельскохозяйственное машиностроение. Другого выхода нет. Мы об этом пишем правительству — только ничего не меняется. Ну всем же понятно: можно даже ходить в одном костюме, но без еды никак не обойтись. Дошли до позорища: завозим продуктов на 45 млрд долларов! Картошка — из Египта, Израиля...»
Александр Александрович выступает на всяких общероссийских форумах, доказывает: «Уход от планирования — глупость. И в Америке планируют, и в Японии... Сам видел. А мы на рынок киваем: дескать, он все расставит. Что строим? Давайте сформулируем цель. Другая проблема — нет ответственности. А под разговоры о «социальной ответственности бизнеса» из страны утекают миллиарды. Богатейшая Иркутская область, где есть и золото, и алмазы, и уголь, и нефть, является дотационной! Как это возможно? Два алюминиевых завода — Братский и Шелеховский — принадлежат одному Дерипаске. Прибыль уводится большей частью на Каймановы острова. В Иркутске остается 30% налогов. Это ж неправильно!»
Александр Александрович деловито посмотрел на часы: пора идти на совещание в Минсельхоз. Он — советник министра Николая Федорова. И еще помощник депутата Госдумы. А основная работа — в научно-техническом центре «Сельхозмаш» на Новой Басманной, где он главный научный сотрудник. Тут кабинет с книгами, которые сам и пишет. Все про родное машиностроение. Соглашается: «Востребованность есть, но результативностью я не доволен».
Это в 100 без малого лет! Александр Александрович вывел свои правила, называет их «пять Д»: движение, дыхание, диета, добро и... девушки. Каждый день пешком не меньше 5 км. А в бытность министром ходил по 6 км — это расстояние от дома до министерства. «Чаечка» стояла в гараже, а мы с министром сельского хозяйства прогуливались, обсуждали дела«, — вспоминает Ежевский. Кстати, память у него — кремень. Помнит даже фамилию передовой сварщицы — Катя Свиридова, с которой вместе плясал барыню на новогоднем заводском вечере. «Ну директор дает!» — удивлялись алтайцы.
А он со студенчества заядлый танцор. Даже выступал на сцене, чечетку бил не хуже популярных тогда братьев Гусаковых. Старшеклассников обучал танцам. Так познакомился с будущей женой — десятиклассницей Верой из 12-й иркутской школы. У них двое детей, двое внуков.
Ежевский еще и меломан. У него фонотека — одна из крупнейших в Москве. Больше 2,5 тысячи пластинок, есть с автографами Аллы Бояновой, Изабеллы Юрьевой. Романсы любит.
Дальше — дыхание как основа жизни. Поднимаясь по лестнице, каждые три ступеньки делает вдох-выдох. Уверяет: «Так можно без труда подняться на 10 этажей».
С диетой все просто: завтрак — каша и творог, обед нормальный, на ужин — легкий салат. Алкоголь — разве что на юбилей.
Насчет добра тоже понятно: ты к людям с добром, и они — к тебе. Так жить лучше.
А что касается девушек, то любоваться красотой и молодостью никому не противопоказано. А жена была одна — Вера. Ее не стало шесть лет назад.
«А в 100 лет работу оставите?» — спрашиваю. «Поживем — увидим».