Талантливая актриса Ольга Лапшина рассказала о своей главной роли
Замечательная актриса Ольга Лапшина сегодня нарасхват. После фильма Василия Сигарева «Жить», в котором Лапшина сыграла на грани гениальности, наступил, что называется, ее звездный час. Актриса подлинно трагедийного дарования, Ольга в то же время может с блеском сыграть и в комедии, и в бытовой драме, и в искрометном водевиле. Мы встретились с актрисой на фестивале «Киношок», где она заседала в Большом жюри, а в одной из программ демонстрировался фильм «Класс коррекции» с ее участием, который в эти дни идет на экранах России. Но плясать мы решили от печки…
- Ольга, вы сыграли порядка 50 ролей в кино, несколько десятков ролей в театре. Каюсь, лично я полюбил вас после недавнего фильма «Жить», где у вас грандиозная роль. Скажите, где и почему вы так долго прятали свой талант?
– Начну с того, что стартовала я с большим опозданием. В театральное училище первый раз поступала еще в 17 лет, а поступила только через 10 лет, успев до того закончить библиотечный институт и поработать в библиотеке. В 31 год снялась в первых своих, нынче забытых фильмах «Витька Шушера и автомобиль» и «Сикимоку». А потом кино надолго ушло из моей жизни. И вернулось опять-таки через 10 лет, когда мне был уже 41 год. Так что я (смеется) еще молодая киноактриса.
– Но театральный стаж у вас приличный…
– Ну да, я пожилая (улыбается) театральная актриса, успевшая поработать на разных сценах.
– К одному театру не удалось прикипеть?
– Долгое время, лет 20, «своим» я называла театр имени Станиславского, переиграла там немало разных ролей, хотя и других площадок не чуралась. Не будем вдаваться в детали, ушла ли я сама из театра или меня «ушли», но уже два года я там не работаю.
– Но ведь всем известно, что, придя в театр, новый худрук Валерий Белякович часть труппы, в том числе и вас, выставил на улицу.
– Я сегодня только благодарна ему за это. Я не видела себя в его театре, а у меня самой духу не хватило бы уйти. Зато сейчас у меня появилось больше свободного время для съемок и для работы в интереснейших проектах.
- Что у вас в ближайших планах?
– Много всего. На подходе – премьера спектакля «Толстого нет». Его репетирует режиссер Марина Перелешина, куратор этого проекта Гарольд Стрелков. Я играю роль Софьи Андреевны, очень близкой моему сердцу. Пьесу, необычную по форме (в ней не будет самого Толстого, а только его окружение), написала талантливый питерский драматург Ольга Погодина-Кузьмина. Спектакль уже был опробован нами несколько раз на публике, но официальная премьера состоится буквально на днях.
Потом, я занята в двух ярких спектаклях в Театре Наций – в «Цирке Амбуланте» и в «Фигаро», а сейчас намечаются еще две новые работы. «Сказки Пушкина» поставит знаменитый американский режиссер Роберт Уилсон, а в ноябре мы приступим к репетициям чеховского «Иванова» с не менее знаменитым французским режиссером Люком Бонди. Из обоймы мирзоевских спектаклей (Владимир Мирзоев – известный театральный режиссер, лауреат Госпремии России. – «Труд»), которых у меня было 8 или 9, остался один: «Толстой-Столыпин. Частная переписка», который идет в Театре.doc. И еще у меня два спектакля в Центре Драматургии и Режиссуры – «Сны Евгении» и «Пленные духи», которые мы сыграем в рамках фестиваля памяти моего любимого режиссера и друга Владимира Агеева, недавно ушедшего от нас.
– Вижу, что театре работы у вас хватает, а что в кино?
– Параллельно с показом на «Киношоке» вышел в прокат фильм «Класс коррекции» в постановке молодого режиссера Ивана Твердовского, уже увенчанный призами отечественных и международных кинофестивалей, где вместе с моей подругой Натальей Павленковой мы играем двух очень разных мам. Режиссер долго не мог решить, кто из нас будет играть маму плохую, а кто – хорошую. В итоге плохую сыграла я. Говорят, сцена, где наши мамы устраивают дикую драку в кабинете директора школы, неизменно идет под смех зала, хотя сам фильм наполнен драматизмом. Оно и понятно: его герои – дети-инвалиды. Мне очень дорог этот фильм и близка его тема. Я преклоняюсь перед этими детьми и их родителями, для которых каждый день жизни – подвиг. И еще я считаю, что наш фильм может быть своеобразным лекарством для здоровых людей. Надеюсь, посмотрев его, они будут меньше роптать на судьбу и достойнее нести по жизни свой крест.
В ближайшее время приступаю к съемкам в сериале «Молодая гвардия», в котором мне выпала роль матери Любки Шевцовой. Любка, как вы помните, была натурой яркой, артистичной, наверняка в этом певучем казачьем краю и ее мать обладала определенными творческими задатками. У меня уже появилось несколько заготовок на эту тему. Я ведь давно «вкрапляю» народные песни в свои спектакли, фильмы. Надеюсь, эти навыки пригодятся и для «Молодой гвардии».
– В своих спектаклях и фильмах вы часто предстаете в образе юродивых, блаженных. Каково играть такой материал?
– Это, если угодно, моя любимая тема. Меня такие роли сами находят. Но иногда и я их нахожу. В знаменитом мирзоевском спектакле «Семеро святых из деревни Брюхо» по пьесе Людмилы Улицкой я сыграла преподобную мученицу Евдокию. Самое интересное, что я не была распределена на эту роль. Но была уверена, что это мой материал, и буквально выпросила, вымолила роль у Мирзоева. Сама хотела ее сыграть, делиться ни с кем не могла. А почему, спрашиваете, блаженные, юродивые так липнут ко мне? Наверное, во мне самой что-то такое есть.
– Ваша мать из фильма «Жить» – тоже из рода блаженных. Вы сыграли ее с большим трагическим накалом. Все были уверены, что за нее вы получите «Нику». Но «Ника» досталась Татьяне Друбич, которая, надо отдать ей должное, в своем выступлении сказала, что премию сполна заслужили именно вы.
– Скажу честно: я надеялась на «Нику». И когда она не случилась, это стало для меня тяжелым испытанием. Но я перевела это недостойное чувство в радость смирения. Коль скоро я человек верующий, православный, то не должна роптать на такие вещи. Значит, это Господь меня так любит, что не дает мне возможности возгордиться. А потом, мне кажется, что Таня Друбич «Нику» сполна заслужила. И своими ролями, и своей неустанной благотворительной деятельностью.
– Скажите, нет греха в том, что вы, человек верующий, выбрали «легкомысленную» профессию, ездите на фестивали, участвуете в шумных премьерах, зачастую заглядываете в своих ролях в такие душевные бездны, куда, возможно, и заглядывать не положено?
– Может, грех и есть. Прошу Господа, чтобы не наказывал меня за это, неустанно молюсь. Когда готовилась к роли в спектакле «Семеро святых…», к батюшке ходила, советовалась с ним. Он не смог на себя взять такую ответственность. Я снималась в то время в «Детях Арбата» в Нижнем Новгороде, муж прилетел ко мне, и вместе с малолетними детьми мы отправились в паломническую поездку в святые места. И мне свыше были даны знаки откровения, после которых я поняла, что могу и должна играть эту роль.
А насчет того, богоугодна ли моя профессия… Здесь все не так просто. Я себя не то что оправдываю, но считаю, что через спектакли, фильмы, роли выполняю свою внутреннюю программу, которая может послужить умилению сердец, укреплению веры в других. Отними у меня профессию – никому ведь от этого лучше не станет. Но, тем не менее, мой муж, известный фолк-музыкант Сергей Старостин, театр и кино не любит, хотя иногда и пишет музыку для отдельных спектаклей и фильмов. Мои съемки, фестивали – эта тема, в общем, табуирована в нашей семье, а моя профессия считается осуждаемой, что ли. Хотя дети не так строги на этот счет.
– Роли выбираете под каким-то определенным углом зрения?
- В последние годы у меня появилась возможность выбирать. От чего-то, конечно, приходится отказываться. Хотя больших искушений Господь не посылает. Слава Богу, раздеваться не предлагают (смеется). Может, не попала на такого режиссера, но вроде проскочила эту тему. А вот с матом сложнее. Если раньше я на читках и в спектаклях легко произносила бранные слова, то теперь мне все сложнее делать это. Я понимаю, что из песни порой слова не выбросишь, что замена соленого словца на нейтральное может обернуться пресностью, а то и уродством, но стала больше ценить тех драматургов, которые умеют пройти по лезвию ножа и не скатиться в грубость, вульгарность…
– Можете ли вы сыграть, скажем, мерзавку, пьянчужку?
– Легко. Это не означает, что я их оправдываю. Наоборот, надеюсь, что такие героини послужат кому-то горьким уроком. На днях у режиссера Виктора Шамирова в пилоте его нового проекта сыграла как раз алкоголичку. Ничего плохого в этом не вижу. Пусть некоторые люди увидят себя со стороны и поймут, как легко можно разбазарить, потерять свою жизнь. Если роль получится, то моя работа будет на стороне добра, позитива.
– Вы уже упомянули вашего мужа, музыканта Сергея Старостина. Говорят, у вас с ним сложился семейный ансамбль.
– У мужа несколько музыкальных проектов. Один из них – семейное трио Сергея Старостина, в котором участвует и наша дочь Мария. Исполняем этнику, фольклор – обрядовые, праздничные песни, духовные стихи. У мужа собрана огромная фонотека, кинотека, видеотека. Он этот фонд постоянно пополняет, систематизирует. Стараемся, чтобы это бесценное наследие не было заперто на ключ, а несем его в люди, выступаем на музыкальных фестивалях.
– Заметил, что вы своеобычно одеваетесь…
– Не люблю массовый пошив, модные бренды. У меня есть несколько любимых подруг-дизайнеров, у которых я обычно одеваюсь. Они шьют для меня одеяния на стыке фолка и современных веяний. Такая тонкая стилизация под традиционный русский костюм. В этом можно и на сцену выйти, и в жизни приятно носить. Но у нас в семье есть и подлинные народные костюмы, купленные в свое время в деревнях. Белгородский, курский костюмы, женский костюм казаков-некрасовцев, которому уже 200 лет. Он достался моей дочери, она в нем иногда щеголяет.
– Самое время спросить про ваших детей…
– Нашей дочери Марии 16 лет. Она закончила музыкальную школу по классу скрипки, одарена слухом, голосом, замечательно поет, актерствует, пробует писать – у нее есть заготовки сценариев. Креативная, как сегодня говорят, девчонка. Сын в 16 лет поступил во ВГИК, сейчас учится на пятом курсе сценарного факультета у Юрия Арабова. В общем, детьми я довольна. Хотелось бы только, чтобы они были востребованы раньше, чем это сложилось у меня. Время нынче сжалось, спеклось, детям сегодня надо быстрее определяться в жизни. Чтобы не пришлось в зрелом возрасте наверстывать упущенное, как это делаю я.
– Тем не менее, за вами сегодня стоят в очереди. Есть ощущение, что все мечты сбываются, или хочется большего?
– Да куда уж больше занятости? Еле-еле разруливаю свои съемки, спектакли, репетиции, времени на семью остается все меньше. Моя нынешняя востребованность – это подлинное испытание для моих близких. У которых, боюсь, может сложиться мнение, что профессию я люблю больше, чем их. Но это не так. Если бы не было моей семьи, я бы и в профессии не была так удачлива.