Разговор с Владимиром Ресиным о строителях и новоселах
Старейшему (и, заметим, мудрейшему!) депутату Государственной думы Владимиру Иосифовичу Ресину 21 февраля исполняется 86 лет. Полный кавалер ордена «3а заслуги перед Отечеством» встречает эту серьезную дату на рабочем месте. В истории нашей строительной отрасли это личность легендарная: он работает на этом поприще уже 60 лет, вместивших в себя три исторических эпохи, восемь лидеров страны и не одну сотню миллионов квадратных метров возведенных объектов. То есть не один город построен при его живом участии. Естественно, в разговоре с Владимиром Иосифовичем мы первым делом спросили, не устал ли он от таких трудов.
— Ответ на такой вопрос очевиден: ну не смог бы человек, который не любит свою работу, отдать ей 60 лет жизни. Да еще студентов учить уважать профессию строителя. Наше дело — созидательное, и оно, скажу вам, затягивает на всю жизнь. Не зря говорят: Бог создал землю, остальное сделали строители.
— Когда в начале февраля вы получали орден из рук президента, то сказали, что согласны с утверждением Путина об историческом шансе решить в стране квартирный вопрос. Думаете, сможем?
— Уверен в этом. В основе заявленной цели не лозунги, а расчет и осмысленное планирование. Даже во времена СССР страна сильно недотягивала до заявленных к 2024 году 120 млн кв. метров жилья. Вы же понимаете, эта ежегодная планка была поставлена неслучайно. А сегодня в правительстве проанализировали весь путь развития отрасли, оценили мощности стройиндустрии, современные технологи строительного комплекса — и пришли к выводу: задача по силам. В прошлом году сдали 92,6 млн метров. И это на фоне пандемии. Понятно, это далеко не предел возможностей отрасли.
— Владимир Иосифович, вам довелось пересекаться со многими руководителями страны, знать их лично. Кто из них, по-вашему, максимально приблизился к решению квартирного вопроса?
— По цели и масштабам строительства, пожалуй, Хрущев. В его пору очень важно было после разрушительной войны в короткий срок обеспечить жильем как можно больше граждан. Он лично поддержал многие инновации в отрасли того времени. Считал, например, что все руководители Москвы должны быть строителями или понимать в строительстве. Поэтому на эту должность назначал тех, кто на практике прошел нашу школу.
— Вы сами с Никитой Сергеевичем встречались?
— Нет, я пришел в Трест горнопроходческих работ вскоре после того, как Хрущева сместили со всех постов и отправили на пенсию. Но запущенная им московская строительная машина не сбавляла обороты. И это касается не только строительства жилья. Было много больших инфраструктурных проектов, которые претворяла в жизнь сформированная еще в хрущевскую эпоху команда строителей и архитекторов. Я много слышал о подходах к работе и строительных баек о Никите Сергеевиче и о Владимире Федоровиче Промыслове, строителе и руководителе Москвы. С ним я был знаком лично и относился к нему с огромным уважением.
— А что скажете про Брежнева?
— Сам Леонид Ильич строительством Москвы не занимался. С его именем не связано ни одного крупного проекта, хотя он руководил страной почти два десятилетия. Делами столицы больше интересовался премьер Косыгин, друживший с главным архитектором Москвы Михаилом Посохиным. С их именами связан Новый Арбат, вереница многоэтажных башен-близнецов. С ними мне тоже доводилось пересекаться. Но массовое жилье при Брежневе в стране активно строилось. «Брежневки», как в свое время и хрущевки, след в жилищном фонде страны оставили большой.
Никита Сергеевич любил масштабные стройки, строителей уважал и учиться не стеснялся. Он дал старт не только первой реновации в стране. При Хрущеве начали строить крупные эстакады и тоннели. Таких прежде не было в центре. Путепроводы перебрасывались над площадями, руслами важнейших автомагистралей. Тоннели прокладывались под ними. Он поддержал идею проектировщиков, задумавших создать на протяжении всех 15 километров Садового кольца транспортные развязки. Правда, завершить задуманное не удалось до конца из-за большой политики, о чем в газетах не писали. Деньги потребовались для пушек.
— Получается, и в те годы геополитика сильно влияла на нашу жизнь?
— А также на внешний вид городов. И столица СССР исключением не стала. Металл шел на танки, в тяжелую индустрию. Уже после ухода Хрущева в 1968 году на проспекте Мира построили панельный 25-этажный дом без металлического каркаса. Это считалось достижением. Даже Останкинскую телебашню Хрущев велел выполнить в железобетоне, а не металле, как предполагалось. Таким образом, следовали генеральной линии, прочерченной Хрущевым: вытеснить кирпич, перейти на панели. Напомню: первые бескаркасные панельные дома — те самые хрущевки, которые сейчас сносят по программе реновации, — имели всего пять этажей. Потом 9, 12 этажей. На проспекте Мира, сначала в виде эксперимента, появился 17-этажный панельный дом, точно такой, как на Смоленском бульваре, а следом подняли кранами стены 25-этажной высотки.
— И все это вело к обезличиванию наших городов...
— Фактически да. Скорость возведения и экономия были в приоритете. В архитектуре типового жилищного строительства излишествам не было места. Основной упор делался на низкую себестоимость строительства и массовость. Хотя у этой медали есть и другая сторона. Никогда прежде Москва не застраивалась такими темпами, не сооружала так много жилья для народа. Но плата за это оказалась большой. Город стремительно лишался индивидуальных черт, заполнялся домами-близнецами, безликими кварталами. И процесс, начатый в Москве, пошел по всему Советскому Союзу, по всем республикам.
Это сегодня технологии и строительные материалы позволяют сделать индустриальные дома визуально индивидуальными за счет проектных, фасадных и цветовых решений, разноэтажности, инновационных материалов. Как бы ни критиковали сегодня строителей, налицо стремительное, масштабное и позитивное преображение Москвы.
Например, возводимые сегодня дома по реновации — один красивее и комфортнее другого. В былые времена их восприняли бы как взлет авангардной мысли и предел мечтаний новоселов, даже самых взыскательных. А теперь в них переезжают рядовые москвичи и их семьи, не одно поколение которых ютилось в маленьких квартирах с низкими потолками и крохотными кухоньками...
Значит, все мы не зря жили и работали, не правда ли?