До той минуты противостояние орды хулиганов и полицейских, защищавших студентов, продолжалось несколько часов. Стражам порядка никак не удавалось утихомирить нападавших. Хотя они имели опыт участия в акциях усмирения, главным образом на стадионах, но и для них была неожиданной чрезвычайная, доходящая до безумства агрессия. Их зашвыряли камнями, тротуарной плиткой, металлическими прутьями. И тогда последовал приказ применить оружие.
После этого события полицейские побаиваются выходить на улицу в мундирах. Их престиж упал, а ведь прежде 60 процентов поляков давали полиции положительные оценки. Во время дебатов в сейме по поводу случившегося часть депутатов, популистски манипулируя общественным мнением накануне выборов, не жалела бранных слов в адрес полиции. А хулиганские группировки тем временем спокойно распространяют листовки, призывающие объявить ей войну.
Никто из нападавших в Лодзи на студентов не был арестован. Распоясавшиеся хулиганы устраивают по всей Польше великое множество таких акций, стычек с полицией и, как правило, безнаказанно. Если какое-то дело и доходит до суда, оно обычно заканчивается оправдательным приговором. Считается, что польский народ настрадался от социалистического режима и демократическое правосудие должно проявлять сочувствие оступившимся. Но тут бунтует целый социальный пласт или класс, отвергнутый новым польским капитализмом. Социологи его так и называют - отверженные. По данным Всемирного банка, эта категория составляет 16-18 процентов польского населения.
"Здесь кончается право" - такие надписи можно увидеть на домах в бедных панельных районах многих польских городов. Именно в таких кварталах, в основном, живут участники буйств на стадионах, стычек с полицией, мелких погромов, нападений на более состоятельных сверстников. Они называют себя белыми неграми, а свои кварталы - "польскими советами". Среди их молодых обитателей больше всего безработных, причем они и не очень спешат найти работу, зато хорошо знают, где получать пособие по ее отсутствию. Оно не очень большое, но на выпивку хватает. Подрабатывают торговлей пиратскими кассетами, на контрабанде автомобилей, а то и распространением наркотиков.
Социологи считают, что каждый второй мужчина в возрасте 18-25 лет из этих кварталов не сможет включиться в нормальную жизнь общества. С образованными, не бедными ровесниками из других районов они контактируют только во время нападений и драк. Отверженных не пускают в двери престижных дискотек, других мест развлечений. Скажем, в варшавском клубе "Парк" они могут бывать только два раза в неделю, но тогда сюда не приходят постоянные клиенты, главным образом студенты. В анклавах нищеты и агрессии, образовавшихся после разорения социалистических государственных предприятий, царят отчаяние и безнадежность, которые передаются по наследству. Лишенная возможностей и перспективы молодежь бесится и бунтует.
Психолог профессор Марек Косевский, который исследует эту среду, утверждает, что в ней признают общие ценности, но распространяют их исключительно на своих. Отверженные достаточно консервативны. Они придерживаются нескольких фундаментальных принципов: "будь солидарен", "не доноси", "если выходишь с приятелем в город, вернись с ним, даже если у него будет нож в спине", "не отбивай девушку у друга". Отверженный хочет иметь жену, которая была бы преданной мужу и хорошей матерью детям.
В бедных кварталах образуется что-то похожее на общинно-племенную структуру, имеющую собственную иерархию, территорию, за которую ведутся войны. Принадлежность к "племени" рождает чувство сообщества, помогает преодолевать страх, служит специфической формой социальной защиты, возбуждает агрессию. Эти лишенные перспективы -своего рода вампиры: они приобретают чувство собственного достоинства благодаря тому, что отнимают его у других, считает психолог Косевский.
Отверженные ненавидят студентов, которые ассоциируются с успехом и лучшей жизнью. Второй их враг - полиция, нападая на которую, они демонстрируют свою ненависть к системе и ее самому верному стражу.
Люди, находящиеся на низших ступеньках социальной лестницы, - благодатный электорат таких популистских партий, как "Самооборона", возглавляемая фермером Анджеем Леппером, бывшим вице-спикером парламента, лишившимся этого поста за хулиганское поведение в зале заседаний. У "Самообороны" одна из крупнейших фракций в сейме. На выборы в Европарламент она шла под лозунгом защиты Польши от единой Европы и опередила правящий Союз левых демократов. (Наибольшее число голосов набрала правая платформа, унаследовавшая идеи "Солидарности".)
Несколько раз Леппера арестовывали за организацию беспорядков (перекрытие дорог, захват зданий министерств, несанкционированные шествия и т.п.) и оскорбление президента Квасьневского. И тем не менее по рейтингам этот совокупный польский Жириновский и Ле Пен, а его сравнивают с тем и с другим, сейчас второй по популярности политик после того же Квасьневского.
Анджей Леппер находит благодарных слушателей в кварталах бедняков, треть которых не имеет работы. За него те, у кого в двухкомнатной квартире обшарпанного дома теснятся три поколения семьи, кто вынужден, выброшенный городом, вернуться в деревню, кто покупает некачественную одежду на базарах и в самых дешевых магазинах, кто ездит на малолитражке пятнадцатилетней давности, кто питается супом на костях и картошкой, заправленной постным соусом. Они считают бывшего свиновода своим политиком, который выведет на чистую воду всех мошенников. Классовое расслоение в Польше усиливается, общество все более разделено социальными баррикадами, на которых уже свистят пули и льется кровь.