Татьяна Лиознова всегда была чужой среди своих
«Семнадцать мгновений весны» — одного лишь названия достаточно, чтобы представить значение Татьяны Лиозновой для отечественной культуры. Ее знают как железную леди советского кино, но в сердцах многих коллег и друзей она осталась прямой, честной по отношению к другим, к себе и к профессии женщиной. 20 июля Татьяне Михайловне исполнилось бы 90 лет.
Она всю жизнь снимала о чужих среди своих — о смелых, честных, порой наивных людях, которые выпадали из заданного раз и навсегда порядка вещей. В «Евдокии» это была домохозяйка, которая чуть не разрушила семью, решив признаться мужу, что до сих пор помнит свою первую любовь. В «Трех тополях на Плющихе» — провинциалка, приехавшая в большой город и встретившая там свою первую и, возможно, единственную любовь. Ее великолепно сыграла Татьяна Доронина, хотя предлагали и Нонну Мордюкову. Но Лиознова, блистательно чувствовавшая актеров, парировала: «Разве я на Нонку мужика найду?» В картине «Мы, нижеподписавшиеся» был наив-но-хлопотливый борец за справедливость перед лицом непреклонных бюрократов. Даже в «Семнадцати мгновениях весны» прослеживается этот мотив: коммунистический аристократ (Вячеслав Тихонов) среди фашистов. В «Карнавале» — лимитчица на роликовых коньках (Ирина Муравьева) с двумя смешными хвостами на голове, решившая стать актрисой и покорить Москву...
Да и сама Лиознова была именно такой, немножко «чужой»: хрупкой женщиной с железным характером в мужском мире советского кино. Импровизатором, осмелившимся говорить на тяжелые темы (как, например, в фильме «Мы, нижеподписавшиеся») среди бюрократов, следовавших букве, а не смыслу. Ее герои, правда, почти ничего не добивались: несостоявшаяся актриса вернулась в деревню к матери, поработав дворником и домработницей, борец за справедливость так и не собрал нужных подписей. В отличие от них, Лиознова, кажется, достигала всех целей, которые когда-то перед собой поставила.
Еще в детстве, съездив в пионерский лагерь и встретив там Юрия Любимова, загорелась идеей создать в школе драмкружок. И добилась своего. Поступила в авиационный институт, потом ушла во ВГИК, в мастерскую Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. После испытательного семестра ее хотели отчислить с аргументом «мало жизненного опыта». Но и тут Лиознова не сдалась: собрала труппу, поставила пьесу «На полустанке», которую сама же и написала, и заставила педагогов изменить мнение. Ей между тем было 19 лет.
После учебы, которую она окончила с красным дипломом (по-другому и быть не могло), ее распределили на киностудию имени Горького. И тут же уволили: конфликт с начальством, припомнили и еврейские корни — опять мотив чужеродности. Не сдалась, отвоевала у отдела кадров Госкино право работать ассистентом по реквизиту, потом — вторым режиссером и только через пять лет — режиссером-постановщиком.
А когда работы не было, Лиознова подрабатывала шитьем платьев, почти как Нина из «Карнавала» (та была костюмером). Потом уже Татьяна Михайловна скажет, что все ее фильмы — это квинтэссенция личных переживаний, влюбленностей, жизненных перипетий. Даже колонка, из которой пьет героиня Муравьевой, — та самая, неподалеку от дома, где провела детские годы Лиознова.
С ее лучшими героями Лиознову роднит и еще одно качество — честность (в первую очередь в профессии). На роль Штирлица пробовался Арчил Гомиашвили, с которым у Лиозновой был роман, но она настояла на кандидатуре Вячеслава Тихонова. Гомиашвили ушел, у Лиозновой потом были другие мужчины, но мужа не было — вокруг шутили, что она замужем за кино.
Да и Тихонову только на экране отводилась первая роль. В жизни Лиознова мало дружила с актерами, ее круг общения составляли Станислав Ростоцкий, Роберт Рождественский, Иосиф Кобзон, директор киностудии им. Горького Григорий Бритиков : Кобзона она уговорила сняться в эпизоде в картине «Мы, нижеподписавшиеся». Придумала сценку на ходу, увидев певца на студии им. Горького. Придумала — и тут же сняла: о ее темпах работы ходили легенды, рассказывали, что в день она использует по 200 метров пленки — а другие столько и за неделю не снимали. Надо ли удивляться, что фильмы, на съемки которых отводилось два месяца, она снимала за один.
Тем более странно, что после 1986 года она не сняла ни одного фильма. Последняя картина Лиозновой «Конец света с последующим симпозиумом» выпадает из ее фильмографии: история заимствована из пьесы американца Артура Копита, действие происходит в Штатах. Критики признали фильм неудачным, да и сама Лиознова была не в восторге. Отвечая на вопрос, почему перестала снимать, она всегда делала акцент на собственной чужеродности: «Время сильно изменилось, и мои герои теперь никому не нужны». А выдумывать новых, подстраиваться под меняющиеся обстоятельства было невозможно. В этом тоже проявилась огромная сила: не плодить картины, которые не понравятся ни времени, ни самой себе.
Хотя без работы она страдала. Пошла преподавать во ВГИК (среди ее лучших студентов — режиссер Андрей Эшпай), потом помогала «раскрашивать» «Семнадцать мгновений весны». И этот поступок, который многие сочли авантюрой, подтвердил, что до самой смерти она была молода душой.
Несмотря на отсутствие работы и семьи, она не была одинокой. Жизнь подарила ей подругу, которую сама Татьяна Михайловна называла приемной дочерью, — Лидию Васильевну Лисину. Отзывчивых студентов, которые были рядом до самого конца. И главное — миллионы поклонников по всему миру. «Евдокия» стала народным хитом: ее посмотрело больше 30 млн человек. Когда показывали «Семнадцать мгновений весны», улицы вымирали — больше 70 млн зрителей только на премьерном показе! Лиознова любила вспоминать, что письма приходили мешками — и все она прочла. «Три тополя на Плющихе» по телевидению показали больше 800 раз.
P.S. В эту субботу, 19 июля, на Первом канале покажут документальный фильм Андрея Эшпая «Мгновения», посвященный Татьяне Михайловне Лиозновой.
Андрей Эшпай, режиссер, ученик Татьяны Лиозновой
— Кинематограф для меня начался с Татьяны Михайловны. Мой отец (композитор Андрей Эшпай. — «Труд») писал музыку к фильму «Им покоряется небо» и взял меня на съемки, было мне лет шесть. Я увидел маленькую, хрупкую женщину, которой все подчинялись, и навсегда запомнил. Потом уже поступил во ВГИК, к ней в мастерскую. Она меня научила снимать кино.
У нее было невероятное чутье на людей. Однажды Татьяна Михайловна на мой вопрос, почему она выбрала на главную роль в фильме «Евдокия» Николая Сергеевича Лебедева, ответила: за человеческие качества. Я сначала не понял: как за человеческие качества? Нужно за фактуру, за мастерство. Потом выяснилось, что Лебедев воевал, был пять раз в плену, несколько раз бежал, босиком прошел почти всю Украину: Я даже не уверен, что Татьяна Михайловна знала об этом, но она смогла все это в нем разглядеть.
Она не подстраивалась под аудиторию, но всегда ее чувствовала. А кто знал, что эта девочка из коммунальной квартиры, у которой погиб отец, которую воспитывала одна мать, вдруг вырвется вперед и сделает такой потрясающий фильм, как «Семнадцать мгновений весны»?
Александра Пахмутова, композитор
— Часто приходится слышать: песня «Нежность» из фильма «Три тополя на Плющихе». Но это не так: когда вышел фильм, песне было уже два года. Однажды мне позвонили: идет работа над фильмом, и очень нужна песня «Нежность». И вообще предложили писать музыку к картине. Я возмутилась: эту песню знают летчики, космонавты, а тут какая-то тетка приехала на рынок: Не буду вообще писать! Но Татьяна Михайловна тактично сказала: ну что же, тогда я просто попрошу вас — приезжайте, посмотрите материал: Мне показали сцену, где Доронина совершенно потрясающе поет «Опустела без тебя земля». С этими ее «ох» после каждой фразы. С репликой в сторону: «Французский летчик», — когда в стихах упоминается Экзюпери: Еще на меня сильнейшее впечатление произвело лицо Олега Ефремова. Глаза человека, к которому пришла большая любовь, но он уже знает, что у него никогда не будет счастья. Я поняла: никому не отдам эту картину. Пока дошла от студии до стоянки такси, основная музыка уже у меня была. После я написала довольно много, включая увертюру, и тут Татьяна Михайловна сказала: нет, вот у нас есть ваша центральная тема и есть песня «Нежность» — этого стержня достаточно.