Осенью 1833 года поэт создал произведение, так и не оцененное современниками, - поэма «Анджело» о «самоотреченном царе» Александре I
Тайны дома Романовых глубоко интересовали Пушкина. Из дневника поэта: «1834 год, 21 мая. В Александре было много детского. Он писал однажды Лагарпу, что, дав свободу и конституцию земле своей, он отречется от трона и удалится в Америку». Царь скончался 19 ноября 1825 года, так и не исполнив задуманного, но образ покаявшегося правителя продолжал жить. О том, как он возник в пушкинских сюжетах, рассказывает «Труду» литературовед, лауреат премии Дашковой Элеонора ЛЕБЕДЕВА.
— Император Александр был центральной фигурой эпохи не только как победитель Наполеона. Но многое изменилось для Александра именно в 1812 году. Сам он писал так: «Пожар Москвы просветил мою душу и наполнил мое сердце теплотою веры». Ученик республиканца и атеиста Лагарпа погрузился вдруг в чтение Библии. В летописях русских монастырей сохранились воспоминания о паломничестве государя на остров Валаам, в Саровскую обитель, в Псково-Печерский монастырь, в Киево-Печерскую и Почаевскую лавры.
Духовный путь Пушкина, который сам он оценил как возвращение «блудного сына» и «отрока Библии», располагал к тому, чтобы прочувствовать легенду о «самоотреченном царе» и о его покаянии. В народе упорно говорили, что государь не умер, что в гроб Петропавловской усыпальницы положен другой. И что на старчество Александра благословил сам Серафим Саровский, в келье которого провел первые годы новый подвижник. А впоследствии получил благословение на отшельничество у митрополита Московского Филарета. И что, наконец, с 1837 года Александр странствовал по России под именем старца Федора Кузьмича.
Между тем в 1833 году Пушкин проехал всю Россию с севера на юг в поисках материалов о самозваном Петре III и, конечно же, слышал о царе-страннике Александре Благословенном. Сюжеты противоположные — уход царя в безымянность и присвоение царского имени. И той же осенью было создано произведение, так и не оцененное современниками, — поэма «Анджело».
«В одном из городов Италии счастливой / Когда-то царствовал предобрый старый Дук, / Народа своего отец чадолюбивый, / Друг мира, истины, художеств и наук. / Но власть верховная не терпит слабых рук. <:> Нередко добрый Дук, раскаяньем смущенный, / Хотел восстановить порядок упущенный; / Но как? Зло явное, терпимое давно, / Молчанием суда уже дозволено, / И вдруг его казнить совсем несправедливо / И странно было бы — тому же особливо, / Кто первый сам его потворством ободрял...»
Здесь вспоминаются слова императора Александра, сказанные генералу Васильчикову и князю Волконскому, и резолюция на донесении графа Бенкендорфа о тайных обществах: «Не мне их карать. Я сам посеял эти семена».
Оставив своим наместником сурового Анджело, добрый Дук «докучного вниманья избегая, / С народом не простясь, incognito, один / Пустился странствовать, как древний паладин...». Узнав глубже свою страну и ее беды, вразумленный Дук возвращается («со славой править»), отстраняет Анджело. Поэма была напечатана в 1834-м в альманахе «Новоселье». «Наши критики, — говорил Пушкин Нащокину, — не обратили внимания на эту пиесу и думают, что это одно из слабых моих сочинений, тогда как ничего лучше я не написал».
Еще один властитель, сложивший с себя корону и ушедший в иночество, появляется в 1835 году в стилизованном под испанские романсеро пушкинском стихотворении «Родрик». Король, которого сочли убитым в битве, идет по дорогам своей страны и видит, что ее несчастья связаны с его былым грехом. Бедствия народа — его личная вина... Кажется, автор «Родрика» читал огненные строки из письма великой княгини Екатерины Павловны августейшему брату при первом известии о вступлении Наполеона в древнюю столицу России: «Мне невозможно более удерживаться, несмотря на боль, которую я должна Вам причинить. Взятие Москвы довело до крайности раздражение умов. Недовольство дошло до высшей точки, и Вашу особу далеко не щадят. Если это уже до меня доходит, то судите об остальном. Вас громко обвиняют в несчастье, постигшем Вашу империю, во всеобщем разорении и разорении частных лиц, наконец, в том, что Вы погубили честь страны и Вашу личную честь».
Автор «Родрика» своим чутким сердцем проникся судьбой императора Александра. То был тяжкий момент в жизни победителя Наполеона. Узнав о сдаче Москвы, Александр поседел в одну ночь. Всего 36 дней оккупант находился в русской столице и трижды предлагал перемирие: вдовствующая императрица, великий князь Константин, весь двор и высшая бюрократия требовали от царя заключения мира. Чтобы устоять, нужна была неимоверная твердость и помощь провидения. Вот тогда-то он и начал молиться. Созданный Пушкиным образ властителя, отказавшегося от своего имени и престола, сокрывшегося и покаявшегося в грехах, соотносится с формирующейся в русском народе легендой о «самоотреченном царе» Александре Благословенном. Такой поэт, как Пушкин, не мог пренебречь образом царя, рожденным в народном сознании.