В музее Булгакова на Пироговке - выставка о золотых днях обитателей «московского Монмартра»
На Большой Пироговской, 35а работает выставка «Пречистенка Михаила Булгакова». Это первая экспозиция, собранная из личных архивов ближайших друзей писателя. Она посвящена семи его главным столичным адресам, круг которых стал для поклонников булгаковского творчества своего рода «сакральным маршрутом» по арбатско-пречистенским переулкам.
Белоснежная фарфоровая посуда с воскресных обедов в доме инженера Стронского (супруга инженера Вера Яковлевна каждый выходной готовила на большую компанию), гравюра XVI века с изображением голландского философа Яна ван Цурена, дамские платья в стиле ар нуво, кресло, в котором Булгаков зачитывал друзьям первые главы «Консультанта с копытом» (так сперва называлось то, что в конце концов стало романом «Мастер и Маргарита»)...
Как рассказывают кураторы, это выставка не только о дружбе и добрососедстве — она о судьбах людей, которым и было адресовано творчество Михаила Афанасьевича, признававшегося, что он может писать «только из жизни интеллигенции в Советской стране».
— Булгаков очень нуждался в круге. Нельзя сказать, что к середине 1920-х, времени знакомства с пречистенцами, круга у него не было: он был человеком общительным, понимал значение дружеских и приятельских связей, в литературной среде был знаком и тесно общался со многими. Но именно пречистенцы, «дети старой Москвы», как они себя называли, люди не только творчески-богемной, но и академической среды, из которой вышел сам Булгаков, оказались ему максимально близки«, — рассказывает заведующая научно-просветительским центром Музея М. А. Булгакова Елена Михайлова.
На выставке множество фотографий. Вот, например, интеллигентный молодой человек с зачесом на прямой пробор в пенсне и с усиками — сын крупного ивановского фабриканта, брат знаменитой художницы-авангардистки Любови Поповой Павел Попов.
«Чудесный Патя Попов, он мой старый знакомый и философ, служит у нас, в Р. К. И (Рабоче-крестьянская инспекция — «Труд») и пишет разную галиматью, Макину биографию, например, уже дошел до самых корней его происхождения»... Макой друзья называли Михаила Афанасьевича, а запись о его первом биографе, филологе, переводчике Аристотеля, Гегеля и Дидро сделана в шутливом дневнике, который от имени всей компании вел Николай Лямин. Именно его Булгаков считал своим «настоящим лучшим другом».
Когда-то семье Лямина принадлежал весь дом 12 по Савеловскому (ныне — Пожарскому) переулку, но после революции ему и его жене художнице Наталии Ушаковой оставили только две комнаты в коммунальной квартире № 66, зато ее «до крайности запущенная передняя, слабо освещенная малюсенькой угольной лампочкой» угодила в культовый роман. Именно сюда ворвался обезумевший Иван Бездомный в поисках Воланда, но обнаружил только голую намыленную гражданку. «На стене висел велосипед без шин, стоял громадный ларь, обитый железом, а на полке над вешалкой лежала зимняя шапка, и длинные ее уши свешивались вниз. За одной из дверей гулкий мужской голос в радиоаппарате сердито кричал что-то стихами», — читаем у Булгакова.
Другой знаменитый адрес, представленный на выставке — художественные мастерские, располагавшиеся в Мансуровском переулке, 9 и ставшие одним из прототипов подвала Мастера. Здесь писатель проводил довольно много времени, и вовсе не за письменным столом:
«В сухой зимний денек, особенно когда солнечно было, Михаил Афанасьевич появлялся у меня. Перейдя Остоженку, можно было переулком спуститься к Москве-реке. Поэтому лыжи стояли у меня, и наша прогулка начиналась прямо из моего дома. Он оставлял свою зеленовато-серую доху до пят и из такого же американского медведя большую, налезавшую на уши ушанку, натягивал неизменный вязаный колпак, и мы, закрепивши лыжи уже во дворике дома, отправлялись в поход», — вспоминал друг Булгакова, писатель и драматург Сергей Ермолинский.
— Мы знаем о Булгакове некую легенду, сложенную за несколько десятилетий поколениями литературоведов и во многом отождествляющую писателя с его персонажем — Мастером, однако в реальности Булгаков совсем не походил на этого героя. Напротив, он был очень жизнелюбивым и общительным человеком: трижды был женат, любил светскую жизнь и с удовольствием ходил на приемы, обожал дружеские музыкальные вечеринки. Одной из его любимых мелодий был томный романс «Не искушай меня без нужды», — рассказывает правнук «остоженца», искусствоведа Бориса Шапошникова Михаил Шапошников.
Ученик художника Юона, преподаватель Государственной академии художественных наук Борис Шапошников также входил в число близких друзей Булгакова — им и Наталией Ушаковой сделаны почти все фотографии этого периода.
На фоне книг, снимков, рукописей и кабинетных реликвий довольно неожиданно смотрится травянисто-зеленое дамское платье с разбросанными о всему полотну ветками цветущего жасмина. Этот наряд из коллекции Александра Васильева сшит по эскизу знаменитой в те годы портнихи Александры Ляминой, жены артиста, сердцееда, преподавателя Щепкинского училища Владимира Морица, кратко и гротескно описанного в «Собачьем сердце»: «Ах, этот Мориц, он не пропускает ни одной грязной модистки». Брак с красавцем и ловеласом имел трагический финал — когда чете было уже под 70, во время отдыха в Прибалтике Александра все-таки получила от Морица письмо, где сообщалось, что он уходит к студентке. После чего женщина то ли бросилась, то ли попала под машину. Драматическим разводом закончился и брак самого Булгакова с Любовью Белозерской, хотя, по единодушному мнению пречистенцев, именно она стала прототипом Маргариты.
— И Наталия Абрамовна Ушакова, и Марика Артемьевна Чимишкиан-Ермолинская, и моя прабабушка, Наталия Казимировна Шапошникова, — все они единодушно утверждали, что образ, стиль поведения, внешность, сам характер Маргариты — это никакая не Люся (третья жена Булгакова Елена Сергеевна, черты которой чаще всего усматривают в романной героине — «Труд»), а только Люба Белозерская, вторая жена Михаила Афанасьевича. Подтверждает предположение и текст романа, когда Коровьев напоминает Маргарите о ее королевской крови. Белозерская по линии отца происходила, как считалось, от утратившей княжеский титул ветви Рюриковичей, — продолжает Михаил Шапошников.
Но если у Маргариты как минимум два прототипа, то с Мастером еще сложнее, тем более что в романе почти не содержится описаний его внешности — был ли он брюнетом, седым или блондином, каким ростом и цветом глаз обладал. Скорее всего, Булгаков сознательно не акцентировал физический облик своего главного персонажа, желая создать собирательный портрет поколения, куда входили и Лямин, и другие ближайшие друзья, и, конечно, он сам... Те, кто «не заслужил света, а заслужил покой».