.jpg)
Известный актер считает главным делом своей жизни театр и музыку
На Первом канале в разгаре показ сериала «Мосгаз. Дело № 8:Западня». Это продолжение серии теледетективов о майоре Черкасове, который вместе со своими коллегами по МУРу раскрывает леденящие душу преступления. В этот раз команда Черкасова расследует сложное уголовное дело в преддверии Московской Олимпиады 1980 года.
Наряду со старожилами сериала — Андреем Смоляковым, Алексеем Бардуковым, Мариной Александровой, Александром Голубевым — в восьмом выпуске «Мосгаза» появился Олег Ягодин, который ярко, остро сыграл матерого преступника по кличке Череп. Звоню в Екатеринбург, где живет и работает в «Коляда-театре» этот самобытный, харизматичный 45-летний актер.
— Олег, начну с цитаты. «Я никогда не стал бы играть в сентиментальной романтической истории или сниматься в сериале». Это ваши слова, сказанные пять лет назад. Что с тех пор изменилось?
— Многое. Начну с того, что пандемия больно ударила по всему живому — по концертной и театральной деятельности, по всем нам. Наш «Коляда-театр» на три месяца приостанавливал показ спектаклей. В этой ситуации пришлось переступить через какие-то свои убеждения. Да и деньги надо зарабатывать. Я ведь не только за себя отвечаю, а за семью, за подрастающую дочь. И, конечно, за театр, который надо поддерживать, все время «подкачивать» к нему интерес. Локдауны, маски, кьюар-коды, — все это отпугивает и даже отвращает зрителей от театральных залов. И я решил, возможно, с некоторой долей наива, что екатеринбургские зрители увидят меня в популярном сериале по Первому каналу и активнее пойдут на наши спектакли.
— А сниматься в самом сериале вам было интересно?
— Вообще-то я не особенно старался, чтобы заполучить эту роль. Съездил, попробовался — и все как-то быстро и само собой закрутилось. Знаете, кто-то может похвастаться своими успехами в киносъемках, а я могу похвастаться своими отказами от них. От каких только громких имен и проектов я «откосил»! (Известно, в частности, что Олег Ягодин в свое время отказался от сериала «Гоголь», главную роль в котором в итоге сыграл Александр Петров. — «Труд). А здесь согласился.
Во-первых, актерская команда подобралась хорошая, сплоченная. И сценарий мне понравился. Нормальный такой вариант советского детектива по типу «ТАСС уполномочен заявить» — без кровищи и жести, без разбрызганных по стенам мозгов. Следователи в сериале, скорее, занимаются интеллектуальной работой, а не «мочат» преступников в сортире всеми доступными способами. Я для себя давно решил: если уж сниматься, хотя я не большой любитель этого дела, то лучше в скромном, достойном фильме без больших претензий, чем в претенциозной лабуде.
— За последние годы вы снялись в «Ангелах революции» Алексея Федорченко, «Орлеане» и «Выживших» Андрея Прошкина. Теперь вот «Мосгаз». Кажется, кино и сериалы прочно вошли в вашу жизнь. Хотя раньше вы клялись в любви и верности театру...
— Я никогда не клялся в верности театру как таковому. Я клялся в верности «Коляда-театру». И остаюсь верен ему. Не все у нас в «Коляда-театре» гладко и сладко бывает, но это моя творческая родина, моя жизнь.
— Чем «Коляда-театр» отличается от других театральных площадок?
— Есть такое модное слово «бэкграунд». Это то, что стоит за тем или иным явлением. В данном случае, за «Коляда-театром». А это его история, его мифология, его дух, энергия. В каждом спектакле Николая Коляды, даже самом вроде бы незамысловатом, всегда найдутся хотя бы пять минут, которые перевернут душу зрителя. Что же говорить о «золотом фонде», о лучших спектаклях нашего театра... Ученик Николая Коляды, известный екатеринбургский драматург Олег Богаев, посмотрев у нас «Анну Каренину», точно сформулировал: «Это не спектакль, это высказывание».
И действительно, Коляда не ставит спектакли, он через театральную форму говорит о чем-то важном, сущностном. О том, что помогает зрителям, да и коллективу театра, удерживаться на плаву в нашем свихнувшемся мире. Будь Николай Коляда главным редактором газеты, или директором завода, он точно так же доносил бы до людей свои взгляды и убеждения — только через другую форму. А здесь Коляда высказывается через спектакли, через театр, который он создал и держит на своих плечах.
— Позвольте задать вам деликатный вопрос. Вы переиграли в «Коляда-театре» много главных ролей. Это Гамлет, Моцарт, Борис Годунов, Ричард III, Лопахин, Арбенин, Плюшкин...Коллеги по сцене не ревнуют, что все сливки мирового театрального репертуара достаются вам?
— Ну, это такой миф, что я играю все главные роли. Сейчас в театре появилось новое поколение, практически у каждого из них есть свои коронные спектакли и роли. Работы всем хватает. А в свое время надо было создавать, поднимать театр, завоевывать публику. Мы работали в бешеном темпе, играли по два-три спектакля в день, и нам было как-то не до интриг и ревности. И потом, если бы я плохо делал свое дело, — тогда, наверное, был бы повод для обид. Но у меня вроде неплохо получалось. Чего же тогда ревновать?
— Это правда, что после спектаклей вы дружным коллективом полы в театре моете?
— Да, после «Ревизора» моем полы. Таково художественное решение спектакля: на сцене по ходу действия полно луж, грязищи. С этим никакая уборщица не справится. И мы после представления отмываем сцену всем составом. Чем нас больше, тем быстрее помоем и разойдемся по домам. Это нормально. И это по-своему объединяет коллектив.
— Кроме того, что вы ведущий актер «Коляда-театра», вы еще и фронтмен популярной рок-группы «Курара». Это, в общем-то, разные сферы деятельности...
— Я бы так не сказал. Годы становления «Коляда-театра» — это был такой чистый рок-н-ролл. Наши необычные для того времени спектакли вызывали у зрителей приступы восторга и священного ужаса, как это бывает порой на крутых рок-концертах. А сегодня «Коляда-театр» и «Курару» объединяет энергия естественности, простоты и драйва. Не без налета разудалого скоморошества.
— И тем не менее, как совмещаете одно с другим? Не приходится чем-то жертвовать?
— В общем, не приходится. Я так давно это совмещаю, что все уже идеально отлажено и сбалансировано. Вот обычный мой день. С 11 утра и до 14 часов дня — репетиция в театре. С 15 до 17 — репетиция «Курары». С 19 до 22 — вечерний спектакль. Концерты и съемки планируются заранее — за два-три месяца. Если я знаю, что через три месяца театр поедет на гастроли, то на это время репетиции «Курары» отменяются.
Все свои графики я выстраиваю, подчиняю работе в театре. Недавно по этой причине отказал одному крутому, наикрутейшему проекту. Это как если бы меня позвал на съемки Спилберг, а я ему сказал: «Извини, старик, но у меня елки». Это был, конечно, не Спилберг, а у меня были не елки, а спектакли, но это не меняет сути дела. Все, что с вязано с театром, для меня стоит на первом месте.
— Наверное, в этой ситуации бессмысленно задавать вопрос, не собираетесь ли вы переезжать в Москву?..
— Не собираюсь. Не очень понимаю, что мне там делать.
— Ну, в Москве находятся «центровые» театры, киностудии...
— Если бы у меня были актерские амбиции, если бы меня посещали мысли о карьере в кино, я бы, возможно, задумался на эту тему. Но я абсолютно равнодушен к своей актерской половине. Вот честно. Зато я неравнодушен к своей музыкальной половине. Считаю себя не актером, а музыкантом. Но судьба так распорядилась, что мне везет, мне прет именно в актерском деле. А в музыкальном мире надо усиленно работать, чтобы завоевать какие-то позиции. В актерстве тоже надо работать, но я бы не сказал, что я сильно упарываюсь, чтобы добиться роли в кино или сериале. Они сами ко мне приходят и сами меня находят.
Но я отдаю себе отчет, что все это благодаря Коляде, его школе и урокам, его драматургии и режиссуре. Как я могу отказаться от «Коляда-театра» и переехать в Москву, если я имею возможность соглашаться или отказываться от сторонних предложений вовсе не потому, что я такой замечательный. Это Коляда добился того, что когда мы играем на гастролях в Москве, к нам приходят именитые кинорежиссеры, кастинг-директора. Сами приходят, никто их специально не зовет. Это они зовут нас сниматься в кино.
.jpg)
— Ну, вот переехали же из Екатеринбурга в Москву Василий Сигарев и Яна Троянова...
— Значит, у них в Москве появилось дело. А мое дело здесь, в Екатеринбурге. Дело, которое нельзя оставить, нельзя бросить. Потому что я точно знаю: как только я его брошу — моя актерская пруха сразу закончится. И моя актерская судьба на этом прекратится.
— Екатеринбург — ваш город?
— Мой город. Я здесь родился, знаю его назубок. Зачем мне заново узнавать Москву или Питер? Я люблю там бывать по месяцу, но не больше. Помимо прочего, Екатеринбург — город, который не отвлекает тебя от твоего главного дела. Здесь тоже много чего происходит, но в принципе можно на это не отвлекаться. А в Москве, если ты не попил с кем-то кофе или не сходил на фуршетик, значит, ты не засветился и куда-то там не продвинулся. В Екатеринбурге можно легко обойтись без этих глупостей.
— Мы все о театре да о музыке. А политика, общественная жизнь вас интересует?
— Я уже немало пожил на свете, помню Брежнева и все последующие перемены в стране. И понимаю, что дело не в политике и не в политиках, а в нас самих. Если сменится власть, придут другие люди, которыми мы будем так же недовольны. Поэтому меня политика не интересует в принципе. Как не интересует, скажем, кто и сколько у кого украл, кто какие дворцы себе построил. Как не интересует мир телевидения, светской жизни, гламура, тотализаторов, футбола и других средств манипуляции людьми. Я всевозможным манипуляциям не поддаюсь. И потому ныряю вглубь себя — в свое дело, в свою семью.
— А время на семью, на дочку остается?
— А мы, считай, не расстаемся. Жена моя тоже актриса в «Коляда-театре». Дочка играет на сцене с четырех лет. Сейчас ей девять, она занята в трех спектаклях. Так и варимся в одном котле.