Мысли при сравнении эстрады 1960-х и 2020-х
Блуждая в один из долгих новогодних вечеров в интернете, наткнулся на два ролика, приклеившиеся, как это бывает, один к другому. В первом «клипе» композицию «Проснись и пой», известную по фильму «Джентльмены удачи», исполняла Лариса Мондрус, во втором — Клава Кока пела произведение с интеллектуальным названием «Ла Ла Ла». Неожиданное соседство, не правда ли? Эти песни и исполнительницы не могли встретиться никогда и нигде — ни в телеэфирах, ни на сборниках, ни в плейлистах, ни в жизни. Лариса Израилевна живет в Германии, Клавдия Вадимовна отдыхает в Куршевеле — и тем не менее между ними есть что-то общее. Каждую из них можно считать символом своей эпохи — воплощением эстрады 60-х или попсы 2020-х.
Музыку времен оттепели все любят, хотя на самом деле не очень хорошо знают. Оставшиеся записи Ларисы Мондрус, Майи Кристалинской, Тамары Миансаровой, Гелены Великановой, Нины Дорды, Аиды Ведищевой, Нины Бродской и других подзабытых героинь «поп-музыки 60-х» всегда производят теплое впечатление. Черно-белые кадры выглядят стильно (особенно на фоне пестроты современных эстрадных «огоньков»), как и поющие девушки. Они очень сдержанны, немного наивны, стесняются широко улыбаться и танцевать — но именно в такой неброской манере они пели про любовь, а не про Ленина и партию. Как и в советском кино 60-х, на первый план в песнях впервые вышли простые человеческие чувства, а не стройки коммунизма. Конечно, о любви советские девушки не могли орать, потому что это некультурно — вот и остались в истории нашей музыки тихие «песни о главном», бесконечно милые этой своей скромной лукавинкой.
В 60-е, представляете себе, не было интернета, а чтобы записать песню, нужно было пройти по определенному алгоритму, не подразумевающему какой-то самодеятельности или непрофессионализма. Цензура часто обрезала крылья исполнителям и произведениям или прямо запрещала творить. Возможно, благодаря этому мы не услышали какое-то количество совсем бездарных песен, но наверняка потеряли и часть потенциальных шедевров. Были проблемы и с распространением музыки: что-то попадало на радио и телевидение, однако по-настоящему «увековечиться» можно было только на виниловых пластинках единственной в стране фирмы грамзаписи «Мелодия». А у монополиста руки доходили далеко не до всего: некоторые таланты 60-х в итоге не удостоились ни одного диска-гиганта.
Из-за этого возникает волшебное ощущение, что выпускались тогда сплошь гениальные песни: что ни сингл, то попадание в десятку, до сих пор вызывающее радость и восторг. На самом деле это далеко не так: если хоть чуть углубиться и найти 5-6 долгоиграющих «номерных» пластинок исполнительниц 60-х, выяснится, что и в те времена хватало проходных, неинтересных песен. Просто они навсегда забылись, а следующим поколениям остался только красивый, строгий, симпатичный музыкальный портрет эпохи.
Что останется от музыки 20-х годов нашего века? Одно можно точно сказать уже сейчас: картина будет гораздо более пёстрая и отнюдь не монохромная. При этом какие-то артисты наверняка войдут в историю только в качестве курьёзов. Взять, например, Моргенштерна. Его главный талант — сообразительность и умение выгодно продавать свой креатив. На музыке Алишера Валиева эти навыки до сих пор практически никак не отражались: предметом обсуждения почти всегда становится сам персонаж, а не его песни, которые, признаться, не очень повторишь, да и вообще запомнишь. Подобные проекты, держащиеся на хайпе, как правило, недолговечны — если, конечно, наши чиновники не решат выступить в качестве пиар-агентов и повысить актуальность героя, как, собственно, и произошло с Моргенштерном. Вынужденная эмиграция после демарша главы Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина гарантировала рэперу попадание если не в учебники истории, то в будущие программы вроде «Намедни 2021». Точно так же борьба «родительской общественности» с рэп-песнями только увеличивает интерес школьников к этому жанру. Неумные и бессмысленные запреты «делают биографию» артистам, которые этого, может быть, и вовсе не заслужили своим творчеством.
Масла в огонь подливает и светская пресса, неделю перемываюшая кости Ольге Бузовой и Клаве Коке, которые напились на горнолыжном курорте. Считается, что публику интересует именно это, а не та скучная часть жизни, в которой Клава сама пишет себе песни, довольно точно попадает в ноты и вообще использует имеющееся музыкальное образование примерно по назначению.
Но у нее еще есть шансы запомниться именно своей музыкой, а не светскими похождениями. В отличие от 60-х годов, сейчас музыкальная информация поступает к зрителю по сотням разных каналов. Проблема, однако, в том, что у нашей публики плохо прокачана функция выбора: голосуют в первую очередь за то, что доступно и агрессивно рекламируется (или «антирекламируется»). Пора бы осознать, что вряд ли нам предложат послушать новую Кристалинскую или Мондрус — скорее на их месте окажутся Моргенштерн, Бузова и Инстасамка. При том, что хорошей новой музыки тоже выпускается достаточно — но она теряется в крикливой безвкусице, и чтобы найти ее, нужно применить некоторые самостоятельные усилия, не надеясь на помощь со стороны государства или телевидения.