Откуда берется «планов громадье» и куда они потом деваются?
54 тысячи стратегий федерального, регионального и муниципального уровня, разработанные за последние годы в кабинетах, почему-то не имеют отношения к реальности за окном — не помогают экономике стать сильнее, а народу — зажиточнее.
На днях Минэкономразвития собиралось внести в правительство новый стратегический план социально-экономического развития до 2030 года. Как сообщала деловая пресса, документ «должен стать четким ориентиром для работы Кабинета Михаила Мишустина, руководителей федеральных органов власти и губернаторов». И определить пути решения задач, поставленных в указе президента России от 21 июля 2020 года № 474 «О национальных целях развития РФ на период до 2030 года». Но ситуация поменялась: внесение документа отложено на месяц, а вместо стратегии правительству будет предложен «широкий перечень новых социально-экономических инициатив, направленных на достижение национальных целей развития». Такие вот кабинетные страсти, в которых сам черт не разберется.
В связи с чем ученые-экономисты РЭУ имени Плеханова напомнили: в России уже имеются более 54 тысяч документов стратегического планирования, как правило, не согласованных друг с другом, регулярно не выполняемых и не проверяемых на уровень итоговой бесполезности. Президент Вольного экономического общества России Сергей Бодрунов назвал среди них Стратегию национальной безопасности страны до 2030 года (принята в 2017-м), Стратегию научно-технологического развития до 2035 года (принята в 2016-м), Стратегию экономической безопасности страны до 2030 года (принята в 2017-м), Стратегию пространственного развития до 2025 года (принята в 2019-м).
Казалось бы, конторы пишут — с такими мощными программами Россия год от года должна крепнуть и богатеть. Но на практике видимый положительный результат пока принесла лишь федеральная программа, принятая и реализованная Владимиром Путиным еще в первый президентский срок. Тогда ее идеолог Герман Греф подготовил 40-страничную концепцию либеральной реформы власти и экономики. В основу последней легло дерегулирование экономики — создание наиболее благоприятных условий для предпринимательства, включая защиту прав собственности, равенство условий конкуренции, реформу налоговой системы. Считается, что та программа была исполнена на 35-45%, но и этого хватило для того, чтобы за годы ее реализации была почти выполнена задача удвоения ВВП России. Сказочным сегодня может показаться и рост денежных доходов населения: в 2000-м средняя зарплата россиян составляла 78,9 доллара, а в 2013-м — 915 долларов.
Конечно, сделано было не все. В мае, выступая в Госдуме с отчетом о работе Кабинета министров, Михаил Мишустин с тревогой сообщил, что в виде дивидендов за 2019 год выведено за рубеж 4,3 трлн рублей. То есть крупнейшие российские компании, вместо того чтобы инвестировать полученную прибыль в российскую экономику, абсолютно непатриотично выводят эти деньги за границу, в том числе в офшорные зоны — на Кипр и Мальту, в Люксембург и Нидерланды. Почему? И что с этим делать?
Глава Кабинета заявил: «Если компания ведет агрессивную деятельность по выводу дивидендов, процентов, роялти, то соответствующие прогрессивные ставки налога на прибыль либо какие-то другие подходы должны быть сделаны». Но главный экономист «Эксперт РА» Антон Табах уверен: инвестиции, которые таким способом пытаются стимулировать власти, скорее и надежнее могут вырасти благодаря перспективам роста экономики, а не ограничительным мерам. Предпринимателей на вывод капиталов из России толкает не только и не столько жадность, сколько страх. «Офшорные юрисдикции уже давно используются не для уклонения от налогов, а для защиты бизнеса, — поясняет член Ассоциации юристов России Мария Спиридонова. — За границей шансы защитить свой капитал выше, чем в России. Это объясняется более низким уровнем коррупции и беспристрастным правосудием, осуществляемым, как правило, по английскому праву».
Так, может, российским властям надо не пугать бизнес финансовыми карами, а внести в новую стратегию обеспечение безопасности капитала и гарантий неприкосновенности права собственности в собственной стране? Тогда у людей и компаний не будет веских причин прятать за рубежом заработанные деньги.
Подобных прорех в отечественной экономике немало. К примеру, нынешние всплески цен на продовольствие во многом объясняются растущим монополизмом «баронов» российского аграрного комплекса — при откровенном прозябании крестьянско-фермерских хозяйств, способных накормить жителей ближайших к селу городов и поселков. Но кормить уже почти некому: согласно статистике ФНС, в 1-м квартале 2021 года в стране зафиксирован сильнейший за 8 лет отток из рядов индивидуальных предпринимателей (ИП) и крестьянско-фермерских хозяйств (КФХ): минус 175,2 тысячи субъектов!
Причина чисто бюрократическая: многократно обещанную государством погектарную поддержку в форме субсидий в 2019 году смогли получить лишь 8,7% фермеров, а в 2020 году — 8,2%. Эти данные приведены в докладе бизнес-омбудсмена Бориса Титова. Для предоставления субсидий от фермеров требуют соблюдения дорогостоящих или вовсе невыполнимых условий. Льготное кредитование от коммерческих банков еще менее доступно: в 2020 году его сумели получить только 4% из всего числа зарегистрированных крестьянско-фермерских хозяйств. Так какие же стратегии нужны властям, чтобы поддержать крестьян по «западному принципу», где аграрный сектор держится на множестве небольших частных хозяйств, а обоснованием предоставления фермеру субсидии или льготы является сам факт возделывания им земли?
Зато для отечественных латифундистов уже разработана десятилетняя госпрограмма по вовлечению в оборот пустующих сельхозземель. Объем финансирования — 754 млрд рублей, из них 540 млрд — федеральные средства. В оборот предполагается вовлечь 13 млн га. Но кто будет их обрабатывать — большой вопрос. Сельское население в стране в дефиците, вся надежда на мигрантов. Между тем даже четверти запланированных «на вовлечение» средств за глаза хватило бы на существенный подъем российского фермерства, способного при такой помощи прокормить еще две России.
Из села вернемся в город, где продолжает усыхать отечественная легкая промышленность: на рынке одежды, обуви объемом до 3 трлн рублей (уступает только продовольственному) товары российского производства составляют лишь 20%. «За последние 10 лет мы стали меньше шить верхней одежды, — говорит президент Российского союза производителей одежды Светлана Беляева. — Сейчас производим лишь одно платье на 20 женщин и одну мужскую сорочку на 34 мужчины».
Причин стагнации много. Импортозависимость по сырью — 90%, отечественного оборудования нет вовсе. Но в какой стратегии записано, что когда-то процветающую, а ныне умирающую отрасль надо облагать 20% НДС, когда у основных конкурентов в Китае он снижен до 13%, а в Турции производители текстиля 10 лет вообще не платили НДС. В нашей нелегкой легкой промышленности трудятся 350 тысяч человек, из них 80% — женщины. Почему же государство обрекает их на нищету? На средний заработок в 21 тысячу рублей, 44% от средней зарплаты в обрабатывающей промышленности?
Кстати, схожая ситуация начинала складываться в IT-отрасли: в 2018 году международная рекрутинговая компания Hays зафиксировала нехватку специалистов в 84% российских компаний. А российские вузы в год выпускают лишь 25 тысяч специалистов (из 100 поступающих до диплома доходят не более 50), по профессии начинают работать лишь половина дипломников, и в 2027 году, согласно исследованиям Агентства стратегических инициатив, российскому рынку будет не хватать около 2 млн таких специалистов. Зато все больше айтишников начало эмигрировать за рубеж — как физически, так и на удаленке. Убегали лучшие!
И лишь теперь власть, похоже, спохватилась: с 1 января 2021 года для IT-компаний по примеру других стран Европы и Азии существенно уменьшены фискальные поборы. Налог на прибыль снижен с 20 до 3%. Также с нового года IT-компании должны платить в государственные внебюджетные фонды не 14, а 7,6%. В Пенсионный фонд отчисляется 6%, 1,5% — в соцстрах и 0,1% — в бюджет ОМС. А во втором пакете мер поддержки IT-отрасли уже предлагается предоставлять въезжающим в Россию иностранным программистам внеочередной вид на жительство. Над другими дополнительными мерами поддержки IT работают совместно Минцифры, Минфин, Минэкономразвития, Минтруд, ФТС, ФСБ, МВД, а также ассоциации IT-отрасли и организации. Чтоб я так жил! Но о результатах узнаем через год-два.
Интересно, если завтра по примеру айтишников из России побегут ткачихи, для них тоже создадут условия не хуже, чем у китайских и турецких конкуренток? И что будут делать российские мужчины, если наши женщины сбегут?
P.S. России нужны не новые «стратегии», а японская система «просеивания технологий», благодаря которой страна в послевоенные годы быстро вырвалась в мировые лидеры по многим отраслям экономики. Система основывалась на государственном субсидировании бизнеса, бравшегося за освоение технологических инноваций, появлявшихся в США и Европе, — в Японии это должно быть дешевле. Предпринимателю требовалось лишь доказать, что берется за освоение чего-то действительно нового, передового. Далее к проекту подключалось государство. «Вам нужна валюта, чтобы купить станки? Даем по курсу вдвое ниже официального. Покупайте оборудование, а за электроэнергию будете платить по вдвое сниженному тарифу...» Результат известен всему миру.
Российский результат тоже известен: доля в мировом ВВП — 1,98%. Доля на мировом рынке высоких технологий — 0,2%. Темпы роста ВВП за 2016- 2020 годы: −1,8%, +1,5%, +1,5%, +1,3%, −4,12%.