Что для Норвегии благо, то для российских чиновников, похоже, головная боль
Кроме дураков и дорог у России обнаружилась третья беда, которая мешает хорошо трудиться и прилично жить, — высокие нефтегазовые доходы. Об этом заявил первый вице-премьер Игорь Шувалов на российской сессии Всемирного Давосского форума.
Учтем, что федеральный бюджет на 2014-2016 годы составлен с расчетом мировых цен не менее 115 долларов за баррель, а расходную часть еще в проекте пришлось урезать на 5% по всем статьям, кроме особо защищенных. И даже при таких условиях образовалась изрядная «дыра» в доходах — 240 млрд рублей, на покрытие которой предлагается отдать накопительные пенсионные взносы.
А что будет, если нефтяные цены упадут, например, до 80 или 60 долларов за баррель? Откуда возьмем деньги на оборону и образование, на медицину и госуправление, строительство новых дорог и ремонт старых, не говоря уже о подготовке к футбольному чемпионату мира −2018 и прочие стройки века, которых в России и нынче немало?
Первый вице-премьер признает, что такое развитие событий создаст трудности для российского правительства. Однако он настроен оптимистично и даже вспомнил, что в 2008 году, когда случился кризис, к нему подходили предприниматели, работающие в несырьевых инновационных секторах, «и радовались, что трудная экономическая ситуация заставила правительство страны обратить внимание на эти сферы...»
Заметьте: радовались вовсе не кризису, а вниманию правительства к их проблемам и нуждам. Очень хочется спросить: а что, без кризиса такое внимание у нас совершенно невозможно?
Если же исходить из логики, что высокие нефтяные доходы — это плохо, то Норвегия, например, давно должна была погрязнуть в жуткой нищете. Ибо при населении 5 млн человек эта страна ежегодно добывает около 100 млн тонн высококачественной нефти Brent — всего в пять раз меньше, чем Россия. И при этом замечательно развивает всю экономику: судостроительную, машиностроительную, рыбоперерабатывающую, целлюлозно-бумажную и так далее. 200 тысяч фермерских хозяйств полностью обеспечивают страну мясом и молочными продуктами, а овощи и фрукты выращивают в этой северной (!) стране в таком количестве, что поставляют в Европу черешню и клубнику.
Зато именно на нефтяные доходы населению Норвегии обеспечиваются высококачественные и бесплатные (!) образование и медицина, жилищно-коммунальные услуги, выплачиваются высокие пенсии и пособия престарелым и малоимущим.
У нас, судя по прогнозам, наступают суровые времена. «Перенапряженный федеральный бюджет сократил размер трансфертов — то есть безвозмездных перечислений субъектам федерации на 15%», — напоминает профессор МГУ, директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич. А там и без того поступление налога на прибыль падает на 20-25%. И это лишь начало падения бюджетных доходов.
Кстати, на российской сессии Давосского форума Игорь Шувалов высказался за ускоренную передачу части полномочий от федерального центра вниз — «чтобы муниципальные районы отвечали, по сути, за то, что положено по закону там, где должна формироваться реальная местная власть, там, где люди должны свою жизнь обустраивать самостоятельно:» Но на какие деньги местная власть будет жизнь обустраивать, если денег и в стране, и в регионах, и на местах становится все меньше?
Не помогает рост мировых цен на нефть, если не работает вся остальная экономика: падение промышленного производства уже отмечено в третьем квартале в целом на 0,1%, а в сентябре оно составило аж 0,7%. И лишь «нефтянка» сегодня чуть ли не единственная промышленная отрасль, которая еще держит на плаву отечественный ВВП. Именно здесь идут многомиллиардные инвестиции не просто в добычу углеводородов с последующей продажей за рубеж, а в переработку с повышением ее глубины и качества. «Труд» недавно писал о пуске в Туапсе крупнейшей в Европе установки по глубокой нефтепереработке в 98,5% (в среднем по стране она пока не превышает 72%, в Европе — 85%, в США — 96%) с получением моторного топлива наивысшего экологического стандарта Евро-5. Причем запущенная в Туапсе установка наполовину российская: на долю отечественных поставщиков оборудования пришлось более 50% заказов.
Примеры можно продолжить — подобные проекты уже начали реализовываться на Дальнем Востоке и в других регионах страны. И это доказывает, что не бывает у страны «нефтяного проклятья», если есть люди, знающие, как распорядиться природными богатствами, данными свыше. А нефть, газ, гидроэнергетика издавна были козырным тузом экономики, ее опорой и надежной страховкой в любых кризисах. Нужно лишь использовать по назначению природное российское преимущество, развивая под его прикрытием высокотехнологичные, умные отрасли экономики. Но...
«Страны делятся на те, в которых есть рабочая сила высокого качества и хорошие институты, и на те, у кого плохая рабочая сила и плохие институты. Россия — исключение. У России пока еще есть высококачественная рабочая сила, но при этом плохие институты. Поэтому какое-то время назад многие думали, что мы станем страной вроде Германии. Но становимся страной с плохими институтами и плохим качеством рабочей силы...» — ставит диагноз член экономического совета при президенте РФ Александр Аузан.
«Мы обрушиваем на бизнес огромное количество разного нормативного материала, создаем ему в этом смысле очень напряженную жизнь, заставляем его постоянно изменять свои бизнес-модели. Мы упорядочиваем и сокращаем число лицензированных видов деятельности, но взамен появляется система реестров, учета, фактически предполагающая разрешительный порядок начала деятельности. Если мы сможем бизнесу помочь дерегулированием — будет очень хорошо:» — это уже министр экономики России Алексей Улюкаев.
Так, может быть, третья беда России — не высокие нефтяные цены, а что-то совсем другое?
Николай Шмелев, Академик РАН
— Я не могу согласиться, что дорогая нефть мешает инновациям. Не на тех вину закладываете, не по адресу. Мол, нам высокие цены на нефть, видите ли, мешают, из-за этого мы не шевелимся. Ну а тогда какая альтернатива? Низкие цены на нефть уложили нас на лопатки сначала в 1985-м, потом в 1998 году. Тогда думали, как элементарно выжить.
Тут одного решения проблемы нет. Инновационное развитие тормозят монополии, невнятная политика в отношении малого и среднего бизнеса, недоступные кредиты. А еще неуемное желание финансировать западную экономику, а не свою. Я не люблю этого слова, но это действительно системная проблема и выход может быть только системный. И цена на нефть — это только одна из составляющих. Как говорится, надо искать по всему роялю, а не нажимать только одну клавишу.