- До горбачевской перестройки нельзя было свободно упоминать место нашей работы, - вспоминает Галина Петровна. - На совещаниях в районо нас представляли просто как учителей вечерней средней школы. Кто-то из коллег сочувствовал, а одна дама-педагог заявила: "Да какая у них там работа? Школьников приведут и уведут под автоматом, и никаких проблем с дисциплиной..."
В 1967 году молодой учительницей она приехала в Саратов из Липецка. Устроиться в обычную городскую школу тогда было трудно. Ждала вакансии, когда ей сказали, что нужны преподаватели физики и математики в школе ИТК-33.
Галина Петровна вспоминает свой первый день в зоне: "Сзади захлопнулась на засов одна зарешеченная дверь, другая, третья. Нам уже не по себе, а тут еще входим в маленький узкий школьный коридорчик, где вдоль стены стоят шеренгой осужденные в одинаковых черных робах, с одинаково стрижеными головами. А завуч школы Аркадий Кругликов за руку вел нас мимо них - как сквозь строй".
В первый же день ей и еще одной учительнице, с которой они пришли устраиваться на работу, сказали, что в колонии усиленный режим, большинство осужденных совершили тяжкие преступления: убийства, разбои, изнасилования... Рассказали, как несколько лет назад было нападение на учительницу. В школьном коридоре на несколько минут отключили электричество и в темноте женщине завязали узлом юбку над головой... Коллеги хотели, чтобы они сразу ясно представили себе, с кем придется работать.
Страх прошел, когда начались занятия. Однажды Галина Петровна засиделась в классе за проверкой тетрадей и не успела сходить на обед. На перемене увидела на учительском столе кусочек черного хлеба, намазанный маргарином: ученики принесли из своей столовой.
- По инструкции мы не имели права принимать от них никаких подарков, даже таких скромных, - рассказывает Шестерина. - Но я не могла не сказать им "спасибо".
Вот уже 20 лет Галина Петровна - директор школы в этой же самой колонии. Она говорит, что и здесь 1 сентября и последний звонок всегда воспринимаются как праздник. Цветы, поздравления возвращают людям в арестантских робах хотя бы мимолетное ощущение свободы.
- В 60 - 70-е годы, - вспоминает Галина Петровна, - среди осужденных чаще, чем сегодня, встречались студенты техникумов, не успевшие получить аттестат о среднем образовании. Они доучивались у нас, на экзаменах порой отвечали блестяще. А в первый же год моей работы лаборантом в физическом кабинете был аспирант университета. О нем тогда писали газеты: он из ревности задушил свою девушку. Мы слышали, как он плачет, закрывшись в лаборантской...
- Особая тема - цыгане, - продолжает Галина Петровна. - Мы в своей школе воспитали целый табор, все по фамилии Панченко. Все они друг другу родственники, и каждого приходилось учить читать и писать, ведь в первый класс они никогда не ходили. Помню, один цыганенок в середине урока попросил: "Можно мне отдохнуть? Рука устала очень, не могу писать". Я разрешила, и он вдруг встал на голову. Это для него было гораздо легче и привычнее, чем держать в руках ручку.
Сегодня резко растет число неграмотных среди осужденных. Только здесь они узнают, что такое школа. Некоторые, пока отбывают наказание, заканчивают по шесть-семь классов.
- В колонии школа - больше чем школа, - убеждена Галина Петровна, - и учитель для наших учеников значит больше, чем просто учитель. Мы для них - люди из того мира, что называется "волей". Поэтому должны быть в курсе всех событий, готовы ответить на любой вопрос. И еще мы стараемся не напоминать нашим ученикам о том, за что они сюда попали...