О своем старшем товарище рассказывает народный артист России кинорежиссер Сергей Соловьев
На следующей неделе, 29 марта, исполняется 80 лет актеру, режиссеру, сценаристу, живописцу, депутату Госдумы, председателю Народного фронта Станиславу Говорухину. Возраст и регалии юбиляра настраивают на торжественный лад, но мы решили пойти другим путем. Наш обозреватель обратился к давнему другу и коллеге Станислава Сергеевича Сергею Соловьеву. И попросил его сказать о Говорухине дружеское, неформальное слово.
Я познакомился и подружился со Станиславом Говорухиным в 60-е годы прошлого века. Мы оба учились во ВГИКе, он был на курс старше меня. В советские времена, говоря сегодняшним языком, существовал такой оазис кинематографической тусовки под названием Дом творчества в подмосковном поселке Болшево. И туда время от времени запускали нас, молодых. И молодняк толкался там с большим удовольствием, потому что вечерами нам показывали совершенно роскошные фильмы, которые были то ли не выпущены, то ли украдены, то ли находились под запретом, на них нам как бы и нужно было обучаться.
В Болшево нас к тому же кормили. Это было существенное поддержание худых студенческих штанов. Кормить кормили, но не поили, а стиль и тон Дома творчества предполагали, что нужно бы в конце трудового дня немножечко или множечко выпить. Короче говоря, каждый день мы отряжали гонцов в болшевское сельпо. Однажды на общественные деньги пошли отовариваться Говорухин и Валерий Рубинчик, впоследствии замечательный режиссер, ныне, увы, покойный. Они со Славой Говорухиным учились вместе, дружили, обожали общаться, вот мы их и отправили вместе. У Говорухина в руках была такая колоссальных размеров сумка. Они ее набили доверху вином. И, взявшись за ручки сумки, возвращались в Дом творчества и беседовали о чем-то исключительно высоком.
Валера, конечно, заговаривал Славика, он был необыкновенно красноречив. А Говорухин шел молча, слушал, слушал, а когда они переходили речку по мостику, ни слова не говоря и не останавливая хода, вытащил из сумки новенькую, только что купленную бутылку и бросил ее в черную воду. И от бутылки только пошли круги по воде. Рубинчик, который обладал нежной душой ребенка, остановился и, повернувшись к Славе, в ужасе спросил: «Говорухин, а что это ты сейчас сделал? И зачем?» На что Говорухин сказал абсолютно гениальную и все объясняющую фразу: «Я сделал это, чтобы посмотреть на выражение твоего лица».
И вот, сколько мы живем на белом свете, время от времени Станислав Сергеевич повторяет в разных вариациях этот номер. Не обязательно с бутылками, не обязательно это вообще связано с алкоголем, но то и дело он выкидывает что-то из ряда вон, смотрит на наши выражения лиц и наслаждается произведенным эффектом. Потом это впечатление постепенно забывается, и он опять делает что-то экстраординарное, чтобы поддержать свой имидж. Такой вот характер — самый скверный характер, который я только встречал в своей жизни.
При этом он добрейший и милейший человек на свете, тонко понимающий людей, время. Но порой ему необходимо что-нибудь этакое выкинуть, чтобы запомнилось на всю жизнь. Таня Друбич, которая снималась у Славы в фильме «Десять негритят» и хорошо его знает, однажды в разговоре с его женой Галей дала такой совет: «Не обращай внимания на его выходки, на все эти монструозные шутки и штуки, относись к Славику в такие минуты, как к дурной погоде». Это очень верный подход. Дурная погода — дождь там или мокрый снег — обязательно закончится и откроется ослепительно прекрасная лазурь небосвода. Вот та же история с Говорухиным.
Станислав Сергеевич, конечно, человек уникальный. Его часто не понимают. Очень часто поругивают и просто в открытую ругают. Его это никогда не волновало. Я не могу припомнить ни одной ситуации, в которой Говорухин поступал так или иначе только потому, что хотел кому-то понравиться. Вот чего не было, того не было. Он всегда поступал так, как считал нужным поступить и говорил то, что считал нужным сказать. И единственный, кому он хотел и хочет понравиться, — это внутреннему себе. Тому Говорухину, которого мы до конца не знаем. А может, и никогда не узнаем.
В последние годы он занят на руководящих государственных постах, но по своей природе Говорухин, конечно, режиссер. Как только предоставляется возможность снять картину, вся государственность с него моментально слетает. И возникает маниакальный взгляд человека, которому дается возможность сделать что-то настоящее, художественное. И он это свое существо художника потрясающе реализовывает. Говорухин снял более 20 картин, в том числе такие выдающиеся, как «Место встречи изменить нельзя», «Россия, которую мы потеряли», «Так жить нельзя», «Ворошиловский стрелок», «Не хлебом единым». А еще он пишет сценарии и книги, статьи и живописные полотна, он просто потрясающе плодовитый и разносторонний художник.
Но Станислав Сергеевич еще и превосходнейший актер, причем актер до мозга костей. Потому что даже обыденный приход его на киностудию, в свою группу — всегда событие, художественная акция. То, как он носит костюм, пальто, кепку, как курит трубку, — это не манерничание, это выражение высочайшего Славиного артистизма. Говорю об этом со знанием дела, потому что я имел возможность снимать Славу в довольно-таки запомнившейся роли — в «Ассе» он играл Крымова, антагониста всех добрых сил на свете.
Начну с того, что это была целая история, как я уговаривал его сниматься в этой самой «Ассе». Даже зная его дурной характер, я не мог предположить, что дело примет такой затяжной оборот. Понимая, что по телефону с ним ни о чем не договоришься, я поехал в Одессу, где он тогда жил. Я ему заранее послал сценарий, но, когда приехал в Одессу, его не было, он должен был вернуться из командировки. И я общался с его женой Галей, которая потрясенно спросила: «Откуда ты так хорошо знаешь Славу?» Я говорю: «А что я такого особого знаю?» — «Ну, у тебя в сценарии Крымов — это чистый Слава, включая то, что он ходит в майке с шестым номером». Оказывается, Слава ходил в этой майке и с этой цифрой на спине — то ли с шестеркой, то ли с перевернутой девяткой — безо всякого сценария. Я говорю: «Ну так что, Станислав Сергеевич окажет мне дружеское и профессиональное внимание, снимется у меня в кино»? Она говорит: «Это большой вопрос, потому что Слава — это Слава»...
Разумеется, Слава долго и упорно отказывался. Он снялся перед этим у Киры Муратовой и решил поставить на актерской карьере крест: «Я не знаю никакого Крымова и знать не хочу. Оставь меня в покое. Поговори с Кирой Муратовой — не чета тебе режиссер. Так вот, она подтвердит, что никакой я не артист и трогать меня не надо. При всем своем внутреннем здоровье я чуть не повесился у нее на съемках. У меня есть режиссерская профессия, я буду ею заниматься».
Тем не менее я включил зануднейшую сторону своей натуры и каждый день буквально выгрызал ему внутренности: «Слава, ты и есть Крымов, ты должен сыграть Крымова». Я его буквально сводил с ума, и в какой-то момент он не то чтобы согласился, а буркнул мне: «Ладно, давай попробуем». И после окончания фильма «Десять негритят» он приплыл с Таней Друбич в Ялту, где под заснеженными пальмами мы снимали «Ассу». Ну а результат вам в общих чертах известен...
Расскажу только об одном эпизоде во время съемок. Как-то мы с Говорухиным сильно заспорили — а это наше естественное состояние с 1962 года, когда мы познакомились. Мы с ним были не согласны по всем вопросам, которые нам предлагала жизнь. Если я говорил, что это круглое, он тут же доказывал, что это квадратное. «Приглядись, ведь круглое», — стоял я на своем. «Пощупай, оно квадратное», — убеждал меня Слава. И так могло продолжаться неделями, месяцами, не доходя, впрочем, до взаимной неприязни. Кстати, если говорить честно, со временем выяснялось, что в большинстве случаев был прав как раз Говорухин, и квадратное оказывалось таки квадратным.
А в тот раз мы собачились по поводу одного нашумевшего фильма, который накануне посмотрели. Я орал, что это оскорбление высоких идеалов искусства, осквернение русской истории и всех святынь на свете, что вместо вступительных титров надо написать: «Все на продажу». «Что ты мелешь? — горячился, в свою очередь, Слава. — Я взрослый человек, я плакал на этом фильме, и у меня текли слезы по лицу». Дело было в моем гостиничном номере, в кроватке лежала моя маленькая дочка Аня, которая в ту пору еще не разговаривала, хотя было уже пора, нас с Таней это тревожило. И вот Аня с ужасом смотрела на орущего меня и на Говорухина. И когда он сказал, что плакал вот такими слезами, она, решив, что его обижают, сказала вдруг не слово, а целую фразу, да еще гениальную: «Кто Гонянюхина обидел?» Вот и я могу сказать, что Гонянюхина обижать не надо. Гонянюхина нужно любить.
Хотя бы потому, что он очень хороший товарищ. Это сполна испытали на себе и Саша Абдулов, и Саша Кайдановский, и, конечно, Владимир Высоцкий. Говорухин уговорил Высоцкого сняться в фильме «Место встречи изменить нельзя», хотя тот, видимо, предчувствуя, что дни его коротки, отказывался от этой роли. Но Слава нашел какие-то слова, взгляды, вздохи, и в итоге Высоцкий снялся в этой картине, которая стала бессмертным творением Высоцкого и Говорухина. Посмотрите, как мощно она задумана и выполнена. Как она изумительно сделана. Как там все играют свои роли, даже эпизодические. Картина не просто растаскана на цитаты, она буквально положена, как музыка, на нашу жизнь. Понимаете, есть разные памятники Высоцкому. Как бы Иисус Христос, стоящий на московском бульваре. Или как бы раб, вырывающийся из цепей. Это все образы, а то, что сделал Слава в своей картине, — это живой Владимир Семенович Высоцкий. Как человек и как феноменальное личностное явление.
И что еще прекрасно в этой ленте, так это то, что там Высоцкий почти все время неправ. Но он прав в чем-то главнейшем. Это к существу наших споров со Станиславом Сергеевичем. Ну неправ он, но в итоге — прав.