Выставка о том, как заповедник Царицыно пришел на помощь заповеднику Останкино
Изваяния, которыми граф Шереметьев с любовью и тщанием украшал свой знаменитый дворец-театр, покинули Останкино. На все время реставрации усадьбы (по самым оптимистичным прогнозам она продлится никак не меньше пяти лет) они расположились в заповеднике Царицыно.
Выставку так и назвали – «Дворец во дворце». Останкино – музей особенный: ни спецхранов, ни запасников у него нет – все предметы занимают в интерьерах те места, какие установил им в свое время владелец, и перед началом полномасштабной реставрации их надо куда-то переместить. А это ни много ни мало – 35 тысяч единиц хранения.
Останкинцы обратились за помощью к коллегам. Откликнулись Коломенское, Остафьево, Фонтанный дом в Петербурге. Сложнее всего было найти пристанище для собрания скульптуры: мрамор, гипс, алебастр – материалы очень уязвимые, перемещать их на большие расстояния не рекомендуется. А найти в Москве для этой коллекции подходящее экспозиционное пространство – задача почти невыполнимая.
Пришло решение столь же простое, сколь и гениальное – Средний дворец в Царицыно, получивший за «театральность» архитектуры прозвание «Оперный дом». «Лучшего места вы не найдете, – убеждена директор музея-заповедника Наталья Самойленко. – Василий Иванович Баженов предусмотрел в этом здании такое количество ниш и экседр, что он мог бы стать «театром скульптур». Возможно, он хотел, чтобы на публику и персонажей на сцене взирал со своей легендарной высоты античный театр».
К переезду статуи готовили целый год. Каждую тщательно осмотрели, помыли-почистили. Все, что можно, отреставрировали на месте, в Останкино. Потом для каждой сконструировали индивидуальный (как скафандр для космонавта) ящик с системой креплений, учитывающих ее особенности. Самое рискованное – снять статуи с пьедесталов, которые они не покидали с 1796 года. Упаковать, погрузить, перевезти (на КАМАЗах такие раритеты, сами понимаете, не путешествуют). Даже внести ящики во дворец оказалось непросто – одни не проходили в двери, другие не вписывались в узкие пролеты лестницы, ведущей на второй этаж, так что пришлось открывать окна. Затем все операции надо было провести в обратном порядке – распаковать, установить, проверить все реставрационные швы и склейки и отреставрировать то, что в условиях неотапливаемого Останкинского дворца сделать было невозможно. За два часа до открытия выставки здесь еще кипела работа. Чтобы по всем правилам искусства разместить 126 экспонатов в их новом доме, потребовался героический труд почти двух сотен специалистов.
Н.П.Шереметьев подбирал скульптуры с точным расчетом. Гигея – богиня здоровья, дочь бога врачевания Асклепия, украшала собой Египетский павильон, где граф устраивал парадные обеды, и, по всей видимости, напоминала гостям о том, что и самая роскошная трапеза требует умеренности. А «Точильщик» был в назидание актерам установлен у выхода на сцену: статуя изображает раба, оттачивающего нож, которым будет казнен речной божок Марсий, проигравший Аполлону состязание в игре на флейте. В роскошных останкинских интерьерах любая из статуй воспринималась как неотъемлемая часть ансамбля, как одна из скрипок огромного оркестра. В лаконичном снежно-белом пространстве Оперного дома каждый «инструмент» вернул себе партию неповторимого виртуозного соло.
Но способна ли публика XXI века, с ее «клиповым сознанием» и рефлекторной потребностью в экшене, услышать невесомую музыку, рожденную две тысячи лет назад? Ведь большинство скульптур – это древнеримские копии с греческих оригиналов. «Столь модные нынче 3D-технологии и 4G-интернет вытекают из старого доброго процесса восприятия трехмерной скульптуры, стоящей посреди площади средневекового города, – не без иронии констатирует директор музея-усадьбы Останкино Геннадий Вдовин. – Человек шел по своим делам мимо той скульптуры и утром, и днем, и в сумерках, и она каждый раз открывалась ему по-новому. Так что все придумано далеко не сегодня. А мы лишь стремимся вернуть современникам утраченную ими «технологию», дарившую наслаждение их далеким предкам».