Надо совместить кафе и медлабораторию: сдал анализ и пообедал
Изоляция закончилась так же внезапно, как и началась. В подъезде на доске объявлений вместо осмеянного графика прогулок вывесили агитплакат, призывающий жить хорошо. Надо так надо. Но хорошо — это как? Пойду, думаю, выпью лимонаду на веранде кафе, может, осенит. Прихожу, а того кафе и нет больше. Зато сверкает новенькая вывеска «Лаборатория медицинских анализов».
Неужели это оно, обещанное преображение мира? Да нет. Мир привычно устоял. А вот в головах у людей произошли изменения. В самом начале эпидемии эксперты предполагали, что изоляция прежде всего ударит по карману, но оказалось, что основной удар пришелся пока по мозгам.
«Руки!» — строго, как когда-то дежурный в школе, требует хостес соседнего, пережившего пандемию кафе и рьяно опрыскивает ладони посетителей антисептиком.
Перед верандой выстроилась очередь. Всех нужно продезинфицировать и всем измерить температуру. Девушка наводит на каждого тепловизор: 37! 37,1! Снова 37! Вид у нее растерянный. Кто-то наконец догадывается, что на улице жара и люди просто перегрелись на солнце. Но по объявленным санитарным правилам пускать на веранду их нельзя. Объединиться и прорваться в кафе они тоже не могут, потому что опасаются друг к другу приближаться. Мало ли что... Так и стоят поодиночке, надеясь остыть на солнцепеке.
Хостес без энтузиазма подносит тепловизор к моему запястью. О, чудо! 36,6! Я сижу одна на пустой веранде и пью холодный лимонад. В стороне скучают официанты в белых перчатках и масках сварщиков. А на входе продолжают заворачивать разгоряченных граждан. Надо было совместить кафе и медицинскую лабораторию: сдал анализ и пообедал.
Мимо проходят мужчина и женщина в медицинских масках. Останавливаются, стягивают с лиц повязки и... целуются. С точки зрения санитарии — ужас ужасный! Снова надевают и идут дальше. Обменялись вирусом любви.
Вдруг замечаю, что у меня на ногах домашние тапки. Встала после онлайн-совещания и вышла в офлайн. Нет, наверное, есть люди, которые полностью одеваются на видеоконференции, но большинство, как дикторы советского телевидения, смело сочетают деловой верх и домашний низ (или отсутствие такового). Что сразу меняет тон деловых собраний. Говорят, многие подчиненные на удаленке стали развязнее отвечать начальству. А начальники, напротив, смягчились.
Кадровики прогнозируют, что как минимум 10% сотрудников точно никогда не вернутся с удаленки. Никакими калачами их в офис снова не заманишь.
А вот какой процент жителей мегаполиса больше не придут в себя, никто пока точно предсказать не может. Многие во время изоляции вдруг поняли, что жили не так.
Заядлые путешественники поневоле стали домоседами, и им неожиданно понравилось. Постоянные посетители ресторанов начали готовить дома и не хотят больше есть в общепите. Избитая шутка, но некоторые родители действительно наконец-то познакомились со своими детьми. И те их приятно поразили.
Часть населения большого города до сих пор не может выйти из изоляции по психологическим причинам. Люди добровольно остаются дома, не ходят в магазины и не пользуются общественным транспортом. Наверное, психиатры это вскоре осмыслят и назовут, например, синдромом Диогена. Зато другие после изоляции рвутся жить на полную катушку. Я знаю бизнесмена, который решил передать дела своей бывшей жене, а сам собрался в кругосветное путешествие. Навсегда.
Есть, конечно, и третья социальная группа. Они вроде бы решили начать новую жить, но быстро поняли, что опять не ту. Например, внезапно купили дачный участок и посадили все: от клубники до картофеля. А теперь, когда карантин закончился, им стало тоскливо полоть грядки и поливать огурцы. Но чтобы снова принять радикальное решение и продать ненавистный участок, нужен новый стимул. Так что вся надежда на вторую волну.
...Перед верандой наметилось легкое оживление. То ли народ охладился в тени, то ли администрация приняла рискованное решение впустить всех с температурой 37, но столики быстро заполнились людьми. Засуетились официанты. Посетители активно дезинфицировались изнутри и снаружи. В головах прояснялось, зрели новые планы, оживали былые мечты. В темноте, красиво подсвеченная, маячила вывеска медицинской лаборатории.